Пишущая судьбы (СИ) - Крапицкая Влада - Страница 53

• Предыдущая
• 53/60
• Следующая

   Он долго и нудно меня осматривал, а я, послушно выполняла его просьбы и, отвечая на вопросы, и не сводила взгляда с настенных часов, в ожидании первой встречи со своей крохой. Казалось, что время, как назло, решило идти медленно, и я начала нервно постукивать пальцем по кровати и сверлить недовольным взглядом часы.

   Смешок Севы отвлёк меня от часов, и я, поняв, что он смеётся с моего нетерпения, показала ему язык и выжидающе посмотрела на врача.

   -Всё хорошо, - наконец сказал Эдуард Семёнович. - Если честно, я даже не понимаю, почему у вас так быстро начались роды и почему всё так произошло. Ведь первые роды, как правило, проходят не так быстро, а вы родили меньше чем за час.

   Зато понимала я. "Всё-таки, судьбы менять во время беременности не стоит. Варвару Степановну мы с моей крохой перенесли спокойно, а вот для Завадского я писала, по сути, четыре судьбы - его сына, Анны Корсак и её детей, причём трёх из них, я вытаскивала с того света. Поэтому, наверное, всё так и вышло. Что ж, запомним на будущее, что лучше этого не делать".

   -Вам очень повезло, - продолжил врач. - При таких быстрых родах можно получить не одну травму, а вы на удивление легко отделались и никаких травм.

   -Зато было очень больно, - вспомнив, как мучилась, ответила я.

   Сказать что-то в ответ Эдуард Семёнович ничего не успел, потому что дверь в палату открылась и медсестра вкатила какую-то тележку, из которой раздавался недовольный крик. Я оцепенела и уже не сводила с неё глаз, желая поскорее взять свою кроху на руки.

   Медсестра наклонилась, чтобы взять её, но Сева сказал:

   -Я сам, - и наклонившись, осторожно взял нашу малышку на руки. - Сейчас, моя хорошая, ты познакомишься со своей мамочкой.

   Подойдя к кровати, он аккуратно вручил её мне, и я улыбнулась, глядя на свою девочку.

   -Какое чудо, - прошептала я, рассматривая её.

   На душе творилось такое, что описать словами невозможно. Казалось, что сердцу в груди мало места и оно не в состоянии вместить всю любовь и нежность, которую я испытываю сейчас. Хотелось прижать её к себе посильнее и больше никогда не отпускать.

   А наша малышка, которая до этого плакала, замолчала и, причмокивая маленькими розовыми губками, посмотрела на меня.

   -Привет, моя ласточка, я твоя мама, - прошептала я, и поцеловала её в лобик. Проведя кончиком пальца по нежной щёчке, я почувствовала, как на глаза опять наворачиваются слёзы и я добавила: - Какая же ты у меня красавица! Люблю тебя!

   -Да, вся в папу, - с гордостью сказал Сева, садясь на кровать.

   -Павлин самодовольный, - сквозь слёзы улыбнулась я и с любовью посмотрела на него.

   Наша дочь действительно была больше похожа на него, по крайней мере, волосы были такие же тёмные, как и у него, а глаза голубыми.

   Она зевнула, потом снова зачмокала губками, а затем разразилась таким криком, что я испугалась и растерянно посмотрела на врача.

   -Знакомство, по-видимому, закончено, - с улыбкой ответил он. - И теперь она хочет есть. Попробуйте приложить её к груди.

   -Очень надеюсь, что моя молочная ферма работает, - пробормотала я, оголяя грудь и вспоминая занятия в школе будущих родителей.

   Наша кроха сразу же взяла грудь и начала с таким аппетитом сосать молоко, что я улыбнулась. Ощущения были необыкновенные и, если минуту назад мне казалось, что счастливее быть нельзя, то сейчас я поняла, что была неправа. "Вот что значит - безмерное, всепоглощающее счастье! Боже спасибо тебе, что дал мне Севу и ребёнка от него!".

   Доктор и медсестра тихо вышли из палаты, оставив нас втроём и Сева, сказал:

   -Она такая прелесть! Меня так и распирает гордость за неё. Знаешь, когда раньше попадал на крестины ребёнка, не понимал, почему родители так раздуваются от гордости за своё чадо и часами могут рассказывать про них, хотя и любил детей, а сейчас сам не могу остановиться и, найдя свободные уши, тут же начинаю рассказывать какое чудо моя дочь.

   Я улыбнулась, сама испытывая безмерную гордость за нашу малышку и подмигнув, сказала ему:

   -Так ведь есть чем гордиться. Она на самом деле чудо, - взяв её за крохотную ручку, я поцеловала её и улыбнулась.

   -Угу. Сразу видно, что мы очень старались, делая её, - и рассмеялся.

   Как только наша кроха наелась, Сева тут же положил себе полотенце на плечо и, забрав её, начал носить по палате, а мне как раз принесли ужин и я, поняв, что очень голодна, набросилась на еду.

   Через час в больницу приехала Нина, и мы с ней отправили Севу домой, потому что, оказалось, что он все эти дни провёл в больнице, боясь отойти от меня. А сама осталась со мной, чтобы ночью помочь если что, хотя я и ей предлагала поехать домой. Но ночью я очень порадовалась, что Нина осталась, потому что когда понадобилось менять памперс и переодевать нашу девочку, я боялась даже прикоснуться к ней, страшась ей что-нибудь сломать.

   На следующий день Сева появился в палате ни свет, ни заря, и отправил Нину домой отдыхать. А как только малышка проснулась и поела, забрал её у меня и начал ходить с ней по палате, что-то ей с улыбкой шепча на ушко, и я, чтобы не терять драгоценного времени, пошла принимать душ.

   В десять утра с огромным букетом цветов и большим медвежонком в палату вошёл Алекс и поздравил нас с рождением дочкой, а потом долго её рассматривал, и вынес окончательный вердикт, что она действительно больше похожа на папочку. Сева, который до сих пор относился к Алексу с лёгким презрением, впервые улыбнулся ему, и я поняла, что хоть дружбы и не будет, теперь он спокойно будет переносить его присутствие.

   Правда, кое-что меня всё же огорчило в тот день. Господин Завадский узнав, что я пришла в себя и что всё хорошо, прислал мне огромную корзину фруктов с открыткой, в которой выражал радость и желал мне всего наилучшего. Прочитав написанное, я поморщилась и с отвращением посмотрела на подарок, поэтому Сева тут же отдал корзину медсёстрам.

   Вечером того же дня мы дали имя нашей крохе, решив её назвать Вероникой, потому что мать Севы звали Верой, а Ника была богиней победы, и мы очень хотели, чтобы она всегда выходила победительницей из любой жизненной ситуации. Правда, практически сразу к ней приклеилось сокращённое имя - Ника.

   К моменту выписки, второго апреля, я уже наловчилась и перестала бояться, что-то сделать неправильно, и уже сама спокойно меняла памперсы и переодевала нашу кроху, поэтому рвалась побыстрее оказаться дома.

   Дома, первые две недели моя жизнь была полностью подчинена Нике и я занималась только ею, не желая хоть на секунду отвлекаться от своей крохи. Сева тоже старался как можно реже покидать дом, и ездил на работу только, когда это действительно было необходимо.

   Кроватку мы перенесли в нашу спальню, и вечерами иногда чуть ли не дралась за право искупать Нику и укачать её. Но потом оказалось, что Ника предпочитает засыпать у папочки на груди и мне ничего не оставалось, как смириться.

   Теперь вечера стали моим любимым временем суток. После кормления и купания мы укладывались в кровать - Ника спала на животике, прислонившись щёчкой к груди Севы, а я клала ему голову на плечо и наслаждалась покоем, глядя на нашу дочь и упивалась близостью своего мужа. В камине горел яркий огонь, который освещал комнату, и мы тихо болтали обо всём на свете и строили планы на будущую жизнь.

   Засыпая каждую ночь, я не уставала благодарить Бога, за то, что он дал мне это счастье, и мне очень хотелось верить, что и дальше всё будет хорошо. "Главное, разобраться со всеми этими Кольцовыми, Завацкими и прочими личностями, и вот тогда наша жизнь будет абсолютно счастливой!".

   Глава 26.

   Семнадцатого апреля, когда Нике исполнилось три недели, в гости приехал Алекс. В руках у него было две огромные папки и, подождав пока я покормлю свою девочку, утащил меня в зимний сад.

• Предыдущая
• 53/60
• Следующая