Гильотина в подарок - Ковалев Анатолий Евгеньевич - Страница 69

• Предыдущая
• 69/86
• Следующая

– Глупо, – согласился старик. – В МУРе наверняка закроют дело. Убийца найден. Обезврежен. Ликвидирован. Что еще надо? Мотивы никого не интересуют. Мотивы – это для романов! Как, кстати, Антоша?

– Жив-здоров, не кашляет.

– Пусть опишет меня как-нибудь, – попросил Елизарыч, – посмертно…

– Да ну тебя, Престарелый! – в сердцах воскликнул Костя.

– Хочется дожить до московского юбилея, – признался больной. – Два дня осталось. Обидно умирать. Я же в Москве родился. На Покровке. Тебе этого не понять, наверно. Я не из гордости так говорю. Просто понять и осмыслить свою жизнь можешь только сам. Что такое мое чистое детство на Чистых прудах? Это не перескажешь. Это надо пережить. Мне повезло. Мой отец был чекистом. Ему выделили комнату в центре Москвы. И там родила меня мама. Правда, везло мне недолго. Папу в тридцать седьмом расстреляли. Маму отправили по этапу, меня – в детдом. И прощай, комната на Покровке, и прощайте, Чистые пруды! Такие вот дела… – Он помолчал немного, улыбнулся. – Прошлый юбилей Москвы я в Карлаге справлял. Меня туда упекли как сына врага народа. Кажется, что совсем недавно это было, а ведь полвека прошло! Все изменилось.

– Некоторые до сих пор Батю как святого чтут. Дай им волю – воскресили бы!

– Убогие люди, Костя, убогие.

Престарелый закрыл глаза. Задумался. И вдруг оживился. Даже подмигнул Еремину.

– Ну, а зацепки у тебя какие-нибудь остались по этому делу? – почти без перехода спросил Иван Елизарович.

– Да так, ерунда, – не стал вдаваться в подробности следователь.

– Плохо.

– Да ты не расстраивайся. Для успеха дела мне всегда надо хорошенько разозлиться. А я теперь зол как никогда!

На прощанье он пожал стариковское запястье.

Престарелый вместо бодрящего напутствия пожаловался:

– А ведь меня сегодня в стационар упекут. Вновь не попраздновать… Прощайте, Чистые пруды!..

Он набрался наглости и ворвался к Полежаеву без предварительного звонка. Тот едва успел натянуть штаны.

– Доброе утречко! Правда, на часах уже три!

– Мог бы позвонить, – недовольно пробурчал Антон.

– Боялся разбудить. Ставь чайник! Есть о чем покалякать!

– Я не один… – перешел на шепот писатель.

– Да неужели? – заговорщицки подмигнул Константин и тоже шепотом: – Маленькая француженка?

– Ну да.

– Вот и прекрасно! Вместе позавтракаем. Обещаю развлечь вас страшной историей из жизни частного детектива!

Еремин сам взялся за дело. Пока молодые приводили себя в порядок, вскипятил воду, заварил чай, наготовил бутербродов из всего, что имелось в холодильнике.

– О-ля-ля! – оценила кулинарные способности следователя Патя.

– Что это у тебя? – разглядев хорошенько друга, поинтересовался Антон.

– Где?

– На щеке.

– Ах, это! Не буду врать, что след от поцелуя.

Они весело принялись за еду, а сыщик начал свой грустный рассказ.

– Мы закрываем дело, – прежде всего объявил он, и слушатели едва не подавились.

– А кто же убийца? – не утерпела девушка.

– За убийцей я сегодня гонялся всю ночь, и он даже имел честь до меня дотронуться, – вновь напомнил о своем синяке следователь.

– Его арестовали? – всполошилась Патя.

– Увы! Несчастный случай на охоте…

Он подробно рассказал о гонке с преследованием по ночной Москве и о своей неудачной попытке поговорить с убийцей.

– А как вы узнали, что именно Танцор совершил все эти убийства? – Патя осторожно помешивала ложечкой чай.

– Отпечатки пальцев – великая вещь в нашем деле! – не без апломба произнес следователь.

Помешивание чая внезапно прекратилось, и Еремин с интересом посмотрел на ложку, положенную возле блюдца.

– Как же так? – продолжала любопытствовать девушка. – Антон говорил, что на месте преступления не были обнаружены отпечатки.

– Верно, – подтвердил сыщик. – Все решило сопоставление фактов. Квартиру Леониду Шведенко сдавал его приятель-фотограф. Констанция Лазарчук в день гибели ждала фотографа, чтобы сделать снимки для порнографического журнала. Отпечатки пальцев приятеля-фотографа совпали с отпечатками рецидивиста-мокрушника. Вот и вся цепочка, дорогая Патрисия. Случайности тут исключены.

– Ну и слава Богу! – улыбнулась она. – Хорошо то, что хорошо кончается.

– Да, дело придется закрыть, – повторил Костя.

– А знаешь, – обратился к Пате Антон, – эти загадочные синопсисы составлялись для новой книги Артура Бадункова.

– Да? – снова удивилась девушка.

– Угу. Ты читала его романы?

– Боже упаси! – замахала она руками.

– Почему бы нет? – возразил писатель. – Все имеет право на жизнь. Меня только удивляет, почему на двадцатом романе он решил так круто поменять жанр. Перешел от боевиков к триллеру, да еще с ужасами. В коммерческом плане это невыгодно, хотя раскрученному Бадункову, наверно, уже ничто не угрожает.

– Ты думаешь, он сам разрабатывает сюжеты своих романов? – усмехнулась Патрисия.

– Не знаю.

– А я, между прочим, не байки травить к тебе приехал, – перевел разговор в другое русло Еремин. – Мне требуется твоя помощь.

– Ну а мне пора, – засобиралась Патя. – Спасибо за увлекательный рассказ, – поблагодарила она сыщика.

– Правда всегда увлекательней, – заметил тот. – Антон все переврет в своем романе!

– Тоже мне Белинский нашелся! – обиделся Полежаев.

Он вышел вместе с девушкой в коридор. Костя слышал через дверь, как они нежно щебечут, договариваясь о свидании. И в то же время его неотвратимо притягивала к себе чайная ложка, аккуратно положенная возле блюдца…

– Куда мы едем? – только в машине поинтересовался писатель.

– Проведать твою больную подружку.

– К Василине? Она больна?

– Перепила маленько. Или напоили.

– А в чем заключается моя помощь?

– Неужели непонятно? Ты помогаешь мне проведать твою больную подружку.

– Иди в баню, Костян! Я совсем не хочу ее проведывать! И вообще, после вчерашнего я хочу немного отдохнуть! Посидеть в кафе, как все нормальные люди! Пообщаться с коллегами по перу!

– Еще не время отдыхать, товарищ! – сострил Еремин.

– Я пас. Тем более ты все равно закрываешь дело.

– Значит, купился? – засмеялся следователь. – Это хорошо! Нет, милый мой, я не люблю закрывать нераскрытые дела. Главная схватка еще впереди. Что ты будешь делать в праздники?

– В какие праздники? – не понял Антон.

– Сразу видно, что недавно стал москвичом.

– Ах вот ты о чем! Понятия не имею! А что?

– Не будешь против, если шестого вечером, часов в одиннадцать, мы соберемся у тебя?

– Кто это «мы»?

– Состав прежний. Тот же, что и в «Иллюзионе». Помнишь «Деда Мороза – ублюдка» с расчлененным трупом? Нашим девочкам фильм не очень понравился. Воротили свои миленькие носики!

– Ты хочешь устроить обсуждение фильма?

– Вроде того. Свою невесту, надеюсь, возьмешь на себя?

– Заметано! Шестого в одиннадцать, – согласился Полежаев. – А сейчас высадишь у метро?

– Василину оставляешь полностью на мое попечение?

– Из меня плохой врач.

Еремин остановил машину. Вместо того чтобы выйти и проститься, Антон вдруг спросил:

– Ты уверен, что нам будет весело в таком составе?

– Еще как!

– Я не знаю, на что намекаешь, но Патрисия тут ни при чем. Она, конечно, немало темнит, но к делу это не имеет отношения. Смотри, не ошибись!

– Спасибо, дорогой. Кстати, я располагаю кое-какой информацией об Артуре Бадункове. Тебе интересно?

Полежаев уже приоткрыл дверцу и на вопрос приятеля безразлично пожал плечами.

– Маститый автор провел несколько лет на зоне. И у него была странная кличка. Очень странная. Его почему-то прозвали Принцем Уэльским.

Антон хлопнул дверцей, оставшись в салоне.

– Я знал, что это тебя заинтересует.

Следователь достал из портмоне клочок бумаги и передал его Антону. Тот сразу узнал копию письма с угрозами из Патиного почтового ящика.

• Предыдущая
• 69/86
• Следующая