Иначе не выжить - Ковалев Анатолий Евгеньевич - Страница 3

• Предыдущая
• 3/103
• Следующая

Кто-то осторожно коснулся его плеча и вежливо попросил передать талончики. Саня медленно поднял тяжелые, липкие веки. Выполнил просьбу интеллигентного гражданина в белой рубахе с погончиками, не отрывая от него взгляда. Тот отвернулся, а Саня пробубнил ему в самое ухо:

– Не узнал меня, Юран?

Гражданин дернулся, посмотрел повнимательнее на верзилу в выношенной футболке и нерешительно помотал головой.

– Конечно-конечно, куда тебе помнить! Тебя-то, вождя комсомольского, трудно с кем-нибудь спутать, а нас пятьсот сорвиголов…

– Пятнадцатое профтехучилище? – начинал припоминать гражданин.

– Оно, родимое. Выпуск восемьдесят третьего года. Группа фрезеровщиков. Шаталин Саша.

– Вот черт! Совсем тебя не узнать! Они пожали друг другу потные руки.

– Чем занимаешься, Юран?

– Чем-чем, – смутился тот, – коммерцией. Сейчас все этим занимаются.

Ты, наверное, тоже?

– Можно и так сказать, – улыбнулся Саня и пожал плечами.

Бывший комсомольский работник оценил мощь этих плеч и выдвинул новое предположение:

– Рэкет?

– Тоже подходит, – согласился Саня. – Не гадай, комиссар. Все равно не скажу, а сам догадаешься – еще больше вспотеешь.

Тот призадумался, будто искал что-то в парализованном сознании, но вдруг нашел и радостно сообщил о находке:

– А ведь это ты мне написал письмо из Афганистана! Точно! Шаталин Саша! Ох и возгордился я тогда: воин-интернационалист пишет в комитет комсомола! Ты побоялся писать родителям, что тебя отправили на войну, и написал мне. А в следующем письме обещал сообщить адрес полевой почты. Почему больше не писал?

– Дальше пошло нецензурное, комиссар.

– Понятно, – опустил тот голову.

– А Витяя ты помнишь? – неожиданно спросил Саня. – Мой курс. Группа токарей.

– Разве всех упомнишь? – развел руками бывший комсомольский работник.

– Представляешь, на днях пили с ним пиво. Жена в соседней комнате укладывала спать ребенка. Мирно беседовали про жизнь. Я пошел домой, а он повесился в ванной. Завтра – похороны, поминки. С поминок – на поминки. Вот так и живу. А жить-то хочется по-людски. Не толкаться в час пик в вонючих автобусах и не считать каждую копейку, перед тем как сожрать колбасу. Понимаешь меня? Или ты все такой же, идейный, бесплотный революционер? Хочу иметь машину, свой дом.

Кто мне это запретит? Приходится царапаться, кусаться. А как иначе? Иначе не выжить. – Саня глянул в запыленное стекло автобуса и засобирался. – Ладно, давай, комиссар. Я выхожу. Может, больше не увидимся. А Витяй – дурак! Чего ему не хватало? Жизнь только начинается.

Вышел, харкнул на мостовую и походкой победителя отправился в свою жизнь.

Девушка в одной комбинации выпорхнула откуда-то из-за кустов и бросилась наперерез машине.

Федор и раньше не любил ездить этой дорогой. Улица Рабкоровская, по которой он въезжал в город, плохо освещалась и представляла собой вереницу угрюмых, скособоченных деревянных построек «барачного стиля». Он давно ждал от Рабкоровской какой-нибудь подля-ны. И вот дождался. А ведь только на днях заикнулся: «Не сменить ли маршрут?» Исполняющий обязанности шефа Балуев подозрительно посмотрел на него и ничего не ответил. И он, дурак, промолчал.

Ведь глупо выдвигать как доказательство опасности собственную интуицию…

Он резко затормозил, хотя нарушал инструкцию. Не давить же, в самом деле, эту сумасшедшую?

Она изо всей силы дернула дверцу его машины, но не тут-то было. Федор законопатился будь здоров! После второй неудачной попытки открыть дверцу девушка заскулила:

– Меня убьют, если вы не откроете!

Он обратил внимание, что она совсем еще девчонка, несмотря на размазанную по лицу помаду и полную грудь, стремящуюся наружу при каждом ее наклоне. Она стояла босая, прижимая к груди туфли.

– Откройте же, черт возьми! – крикнула вдруг девушка, сменив жалобную интонацию на повелительный тон. – Мы теряем драгоценное время! – И махнула рукой в сторону покосившегося домика с резными ставнями. В обоих окнах этой хижины дяди Тома, занавешенных плотными шторами, горел свет.

Ничего угрожающего в тишине мирной обители Федор не почувствовал, разве что в один прекрасный день она рухнет подобно карточному домику. А вот припаркованный к повалившимся воротам новенький, блестящий «форд» его насторожил.

– Ладно, хрен с тобой! Садись! Она не заставила себя долго ждать и плюхнулась рядом, наполнив салон ароматом арбуза.

– «Иссей Мияки», – со знанием дела констатировал Федор, не выказав при этом особого восторга. Такие запахи ему не нравились.

– Сверни куда-нибудь, – посоветовала она, с ходу перейдя на «ты». – Может быть погоня!

– Не учи меня жить, – парировал он. Менять маршрут по своему усмотрению он не имел права. «А может, мне специально подсунули эту девку? – размышлял Федор. – Сейчас сверну по ее указке – тут мне и крышка! А смысл? Меня бы могли накрыть, как только я затормозил», – возражал он сам себе.

Тем временем девица, не спрашивая разрешения, достала из бардачка сигареты и закурила.

– Ну? Где твоя погоня? – Со вздохом облегчения он свернул с Рабкоровской. – Не велика ты птица, чтобы за тобой гнаться!

– Давай-давай, остри! – нахмурилась она. – Посмотрела бы я на тебя в том доме.

– Что там случилось? – наконец поинтересовался он и насмешливо добавил:

– Дом полон трупов?

– Один точно есть, – спокойно ответила девушка и глубоко затянулась. – Влипла в дерьмо – теперь не отмоюсь!

Время от времени отрываясь от дороги, Федор пытался получше рассмотреть ее и вдруг поймал себя на том, что это разглядывание доставляет ему удовольствие. Косая жгуче-черная челка, наполовину закрывающая кошачий глаз, его забавляла. Вздернутый и тонкий, как у Катрин Денев, носик умилял. А словно обиженный, припухлый рот просто не терпелось попробовать. Смотреть ниже он побаивался.

– Может, наденешь туфли? – заметил Федор. Девица все еще прижимала их к груди.

– Ноги грязные. Дойду босиком. Асфальт теплый. Он не проявлял особого любопытства к ее истории, потому что ломал голову над тем, как бы от девчонки поскорее избавиться. Это было вдвойне мучительно, так как избавляться не хотелось. Она же без предисловий начала свой рассказ, как человек, желающий выговориться после стресса.

– Я пришла к этому мудаку по вызову…

– К хозяину дома? уточнил Федор.

– Ну да. Не успели мы с ним как следует разогреться, к дому подкатывает машина, и стук в дверь. "Ты что, – говорю, – пригласил приятелей?

Одному скучно меня трахать?" – «Да вроде нет, – отвечает он, – никого не приглашал». Мы продолжаем наше дело, а дверь тем временем выламывают. Я в таких условиях работать не могу. «Пойду, – говорит, – посмотрю, кому там приспичило».

Не успел он высунуть из-за двери свою разгневанную физиономию, как получил пулю в лоб. Их было двое. Это я успела увидеть через приоткрытую дверь спальни. На мое счастье, они занялись тщательным обследованием гостиной. Я прикрыла дверь и осталась в кромешной тьме. Кое-как отыскала трусы и комбинацию на полу.

Покойник был резвым жеребцом – раскидал мою одежду по всей комнате. Схватила в охапку туфли и выпрыгнула в распахнутое окно. Я люблю заниматься сексом, дыша свежим воздухом. Это сослужило мне хорошую службу. Сам понимаешь, при таком стечении обстоятельств я не могла потратить еще несколько минут на поиски платья. Жизнь мне дороже репутации. А то, что эти ребятки не стали бы со мной чи-каться, не вызывает сомнений. Думаю, они все-таки бросились в погоню, когда обнаружили в спальне мое платье, но было уже поздно. Слишком долго они возились в гостиной со своими камушками…

– С какими камушками? – насторожился Федор.

– Когда я кралась под окнами гостиной, один из них в растерянности сообщал другому: "Еще вчера изумруды лежали на этом месте, а сегодня их нет!

• Предыдущая
• 3/103
• Следующая