Удар шаровой молнии - Ковалев Анатолий Евгеньевич - Страница 28

• Предыдущая
• 28/48
• Следующая

«Не смей туда ходить!» В это время у него в квартире находится Нечаев.

Значит, от Нечаева он получил какую-то информацию. Кто же ей собирается устроить засаду в «Лягушатнике»? Нотариус? Или сам шеф? Откуда в охране у Нечаева литовские парни? И почему Донатас не позвонил ей? А может, он звонил не Ваху, а нотариусу, а тот передал все Харитонову? Но Нечаев официально в Испании. В том числе и для Донатаса?

Голова шла кругом, и ничего не прояснялось.

На третий вечер позвонил Дон.

– Сколько прикажешь тебя ждать? Вах передал мою информацию?

– Я не доверяла Ваху. Мог бы и сам позвонить.

– Так было нужно. Поторапливайся, а то «Лягушатник» скоро закроют.

– Я туда не приду, – заявила она. – Буду ждать тебя в летнем кафе у Гостиного Двора.

– Это что еще за фокусы?

– Это не мои фокусы, это фокусы твоих друзей.

– Хорошо. Тогда встретимся завтра на поминках.

– Поминки тоже будут в «Лягушатнике»?

– Ты не доверяешь мне?

– Я доверяю лишь собственной заднице! – сказала она по-литовски, и шеф рассмеялся.

– Хорошо. Тогда завтра в «Амбассадоре», в шесть часов вечера. Да, имей в виду, там будут всех проверять на предмет оружия.

– Где это «Амбассадор»?

– Набережная Фонтанки, рядом с Невским. Пока крошка, и будь умничкой.

Его вальяжный тон ей не понравился. Раньше он так с ней не разговаривал.

Она разложила на полу карту и принялась искать ресторан «Амбассадор».

Это действительно оказалось рядом с Невским, а также недалеко от дома нотариуса. Возможно, что поминки устраивают Дон и наконец вернувшийся из Испании Нечаев. Там ей и предстоит выяснить все окончательно. С оружием он ее озадачил. Она привыкла чувствовать себя комфортно, когда в сумочке лежит заряженный «Макаров». Безотказная штучка! Придется оставить его дома, но есть кое-что еще, о чем не догадается ни один охранник.

Пилка для ногтей, специально заточенная. Ни один мужчина не осмелится лишить даму пилки! А уж ею она сумеет распорядиться.

Она опоздала на целый час. Так как и задумала. Пусть собравшиеся выпьют за упокой души убиенного Ваха. Люди под хмельком или добреют или звереют. Оба варианта ее устраивали. Кроме того, она успела рассмотреть стоявшие возле ресторана автомобили. Среди них оказался всего один цвета кофе с молоком. Это была новая модель «БМВ».

Швейцар склонился перед ней в почтительном поклоне, а охранники не церемонились. Аида оказалась в огромных лапищах двухметровой девицы с квадратным лицом и длинными светло-русыми волосами. Та попросила у нее сумочку, и Аида сразу же уловила литовский акцент. Ничего подозрительного охранница не обнаружила, и девушка беспрепятственно вошла в зал, где вовсю шли поминки, хотя это мероприятие скорее напоминало званый вечер с литовцами. Литовцы действительно преобладали. Зато почти не было женщин, только совсем высохшая старушка рядом с Нечаевым (по всей видимости, какая-то родственница покойного) да великанша-охранница.

– Инга!

Когда Донатас улыбался, выражение столица становилось фальшивым. Это был тот случай, когда улыбка живет отдельно от лица. Этот сорокалетний невысокий коренастый шатен с живым взглядом чаще всего обходился без улыбки.

– Как не стыдно опаздывать! – по-отечески приобнял он девушку и погладил по спине. – Мы уже стосковались по женскому обществу!

Он посадил ее рядом с собой и представил некоторым гостям. Она с ходу вычислила главных действующих лиц – акул, вокруг которых сновали рыбки помельче. Безусловно, балом заправлял Нечаев, который поздоровался с ней едва заметным кивком головы. Кроме Дона, был еще один и литовский туз, как она догадалась – тот самый компаньон нотариуса, от которого она собралась защищать Нечаева, вытянув под это дело скромную сумму в долларах. Четвертым оказался очень неприятный тип, долговязый, с вытянутым лицом. Он посмотрел на Аиду оценивающим взглядом и улыбнулся, сверкнув золотыми зубами. На шее у него имелся продольный шрам, который он не намерен был скрывать от любопытных глаз, а, наоборот, всячески демонстрировал, по-видимому, презирая галстуки и высокие воротнички. Шрам багровел, когда его хозяин вливал в себя определенное количество водки. Именно этот шрам помог Аиде вспомнить, что она однажды уже встречала этого человека. И тоже на поминках. Два года назад. Это было в Екатеринбурге, и их не представили друг другу. Потому что тогда он не был столь важной персоной. Она не сомневалась, что сидит за одним столом с Борзым, который по словам Мадьяра на днях улетел домой.

А снующие вокруг стола молодые люди с какими-то сверхсекретными папками, давали понять, что тут не просто поминки, не просто вечер дружбы народов, а еще и подписание договоров, дележ владений убиенного Ваха.

– А он бы и так вам все отдал, – тихо сказала Аида.

– Что? – не расслышал Дон.

– Кто-то из твоих друзей перестарался, – дерзко заявила она. – Вах пребывал в депрессии, и готов был продать тебе по дешевке свою часть предприятия. У вас ведь состоялся с ним телефонный разговор, не так ли? – Откуда ты все знаешь?

– Я была у него дома в день убийства.

– Просила денег?

– Это мое дело.

Присутствие Борзого, да еще в виде компаньона Донатаса, ставило крест на всей затее и на ней самой. Ведь она собиралась продать Борзому шефа, и Дон уже, наверно, в курсе этой несостоявшейся сделки.

– Помянете Валентина Алексеевича? – навис над ней Борзой с бутылкой водки и нагловатой ухмылкой.

– Красное вино, пожалуйста, – сказала она с литовским акцентом.

– Правильно, детка – поддержал ее Дон. – Мы, добрые католики, поминаем не водкой, а красным вином! Это цвет крови Господа нашего…

– Да какой ты, в задницу, католик! – перебила она его по-литовски, вызвав взрыв смеха у литовской части сборища. И еще она успела заметить улыбку на лице Нечаева.

Она залпом выпила вино.

– За что я люблю эту девчонку? – воскликнул раскрасневшийся Дон. – Кто еще посмеет мне дерзить, как она? Есть добровольцы?

За столом установилась гробовая тишина. Все словно оцепенели, только престарелая родственница покойного неодобрительно покачала головой.

– То-то же, – обведя волчьим взгляд ом присутствующих, подытожил Донатас.

После чего смачно выругался по-русски, и Аиде стало не по себе. Она вдруг вспомнила, что месяц назад заметила у Дона на макушечке едва наметившуюся лысину. Вот студентке иняза, стоявшей на балконе, она и бросилась в глаза.

– Как поживает ваш украинский друг? – подсел к Аиде Борзой.

– Спасибо, хорошо. Очень хотел с вами увидеться, но дела не позволили.

– Когда разделается с делами, пусть приезжает в Катю. Я всегда рад гостям, а таким в особенности. – Последние слова он произнес со скрежетом зубовным. Видно, Мадьяр сильно расстроил его планы. Или, вернее, часть планов.

Теперь Аида понимала, что Борзой приехал в Питер не только ради нее, а чтобы договориться с Доном и остальными. Ради сегодняшних поминок он здесь. И Донатас, возможно, расплатится ею с Борзым.

Нет, не зря ее пригласили сюда и показали всем тузам будущего синдиката. Это значит, как верно заметил Мадьяр, что ее услуги больше не понадобятся. И главное – выйти отсюда. Главное – уцелеть.

– А теперь по-православному! – объявила она.

– Вот это другое дело! – почему-то обрадовался Борзой и налил ей полный бокал водки. – Упиться – так упиться. Чтоб мы все сдохли! – провозгласила она тост и снова выпила все до дна, так что ей даже зааплодировали. Сидевший напротив литовский компаньон Нечаева смотрел на нее с восхищением, не отрывая глаз.

– Я бы взял такую в жены, – сказал он по-литовски Донатасу.

– К сожалению, девочка уже не продается, Гедиминас, – ответил тот. – Да и потом, ты ее плохо знаешь. Это дьявол в юбке.

– Она говорит по-нашему.

– Дьявол говорит на всех языках…

– Отдай мне ее, Донатас!

– Ты много выпил сегодня, мой мальчик.

«Мальчику» было под сорок, и он действительно здорово опьянел.

• Предыдущая
• 28/48
• Следующая