Солнце для любимой - Тернер Дебора - Страница 16

В этот момент Шэрон оглянулась, и на ее лице появилась лучистая улыбка. Она грациозно поднялась с кресла и произнесла:

— Еще раз здравствуй, Клайв. Я увидела, что Стефани сидит здесь одна, и решила составить ей компанию.

Подошедший к ним Стэнворд ответил не слишком приветливым голосом:

— Чрезвычайно тебе за это благодарен!

Когда они уже сидели в машине, Клайв спросил:

— И что она тебе сказала?

— Ничего особенного, — отозвалась Стефи, — просто поддерживала разговор. — У девушки были большие сомнения насчет искренности Шэрон Сандерс, но еще меньше она доверяла своему спутнику, поэтому решила не вдаваться в подробности.

Наконец они подъехали к ее дому.

— Я ненадолго, — проговорила Стефи, вылезая из машины. Потом подумала, что оставить его во дворе будет невежливо, и прибавила: — Я бы пригласила тебя, но у меня всего одна комната.

— Хорошо, я подожду здесь, — ответил Клайв вполне бесстрастно, хотя и поджал губы.

Через пятнадцать минут Стефани вышла и с удивлением обнаружила, что машина пуста. Она оглянулась вокруг и увидела Клайва около соседской двери. Он сидел на корточках, гладил лежавшую рядом собаку и беседовал с соседскими детьми.

— Привет, Стефи! Как искупалась? — крикнул Адам.

— Отлично, спасибо, — ответила Стефани, стараясь не смотреть на скептическую улыбку обернувшегося мистера Стэнворда.

— Стэф, а ты не сыграешь с нами в крикет? — спросил мальчик. — К нам приехали тетя с дядей и их дети. Мы могли бы устроить матч, но нам не хватает игроков в команду.

— Ой, Эд, только не сейчас. Ты же видишь, мы собираемся уходить, — отозвалась девушка.

— Ты играешь в крикет? — удивленно произнес Клайв, подходя. — Вот не ожидал.

— На уровне среднего любителя, — сказала Стефи. — Но мне нравится эта игра.

— Мне тоже, — кивнул Стэнворд. — В университете у меня неплохо получалось.

— Ладно, мы поедем, — обратилась Стефани к детям. — Счастливо!

— Пока! — отозвались те хором.

Клайв помахал им рукой и сел в машину.

— Какие славные ребята! — сказал он, когда они выезжали на дорогу. — Мы с ними обсуждали проблемы выучки собак, они, кажется, всерьез хотят взяться за своего пса.

— За Флинта? — рассмеялась Стефи. — Давно пора!

— Я порекомендовал им метод выработки условного рефлекса отвращения. Мой приятель так в свое время воспитывал своего боксера, когда тот лаял на проезжающие машины, — продолжил Клайв. Видимо, дети действительно ему понравились.

— Интересно, а как они будут его применять? — с любопытством спросила Стефи.

— Я посоветовал им водяной пистолет, — заговорщицким шепотом признался он.

— Бедная миссис Кэрри! — искренне посочувствовала Стефи, а сама подумала, что Клайв, видимо, будет неплохим отцом. Когда какая-нибудь Шэрон Сандерс — или на ком он там женится — родит ему ребенка.

— Ты не скучаешь по Сан-Франциско? — спросил Стэнворд, когда они шли по аллее парка.

— Немного, — ответила она нехотя.

— Не хочешь вернуться?

— Нет, — сказала девушка решительно. — Да и кто меня там ждет? Мамы больше нет, ее родители тоже умерли. С отчимом я никогда жить не буду, да я ему и не нужна.

— Слушай, Стефани, а как он с тобой обращался?

— Он всегда обращался со мной очень хорошо, — отозвалась она.

— Это правда?

— Да.

— А откуда у тебя вот это? — он показал на тоненький шрам на ее щеке.

— Ерунда, — хмыкнула Стефи. — В детстве оцарапалась о мамино обручальное кольцо с бриллиантом, — пояснила она, поймав его вопросительный взгляд.

— Значит, он тебя не бил?

— Он ни разу не тронул меня пальцем. Он считал нужным держать меня на привязи и делал это с помощью ласки. Прикармливал меня, как зверька, чтобы использовать в своих целях.

— А маму?

— И ее тоже. Он изводил ее по-другому. Он ее либо не замечал, либо делал ей надменные выговоры. Ничего другого она от него не видела после первого года совместной жизни. И еще он, по-моему, постоянно изменял ей, но об этом я могу только догадываться, мама прямо об этом никогда не говорила.

— Знаешь, когда я впервые встретил тебя на той вечеринке, я почувствовал, что ты его просто боготворишь. А я ведь сразу понял, что он за человек, поэтому меня это очень удивило. Неужели ты ничего не подозревала?

— Представь себе, ничего, — сокрушенно ответила Стефи. — Я была ужасно глупым ребенком. Знаешь, как я потом себя за это проклинала? Представь себе, я даже испытывала по отношению к маме что-то вроде ревности. Я считала, что он меня любит больше чем ее, и гордилась этим. На самом деле он не любил никого. Просто она об этом знала, а я была уверена, что его милостивое ко мне отношение — это верх отцовской любви.

— Извини, — проговорил Клайв слегка изменившимся голосом, — а он никогда…

Он не договорил, но Стефи поняла, о чем идет речь. У нее вдруг пересохло в горле, и она, опустив голову, тихо произнесла:

— Нет, он никогда не… приставал ко мне. Как ты мог такое подумать? И вообще, почему ты меня об этом расспрашиваешь?

— А ты знаешь, что Роджер Уильямс — психопат? — неожиданно сказал Клайв.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла девушка.

— Самый настоящий психопат. Он уже полтора года находится на излечении в психиатрической клинике, — жестко сказал Стэнворд, а потом добавил: — Злейшему врагу не пожелаю сумасшествия, но мне кажется, что в данном случае это что-то вроде Божьей кары. И, что самое забавное, деньги, которые он так любил, нужны теперь только на его содержание в клинике.

Однако Стефи почему-то не нашла в этом ничего забавного. Ей совсем не хотелось злорадствовать, напротив, она ощутила вдруг страшную грусть и даже жалость по отношению к человеку, которого считала своим врагом номер один.

— Я ничего об этом не знала, — сказала она печально, а потом прибавила: — Давай больше не будем об этом говорить.

Они подошли к живописному обрыву, с которого открывался великолепный вид на океан. Вокруг вздымались вековые эвкалипты, а в жарком воздухе пахло хвоей и морем.

— Присядем? — спросил Клайв, указывая на поваленное дерево.

Стефани машинально кивнула, но сама подошла к перилам, огораживающим обрыв, и стала смотреть на играющие под солнцем волны. Она неожиданно глубоко задумалась.

— Тебе холодно? — Услышала она рядом его голос.

— Конечно, нет, а что? — спросила девушка, поворачиваясь.

— Ты вздрагиваешь, — ответил Клайв, глядя на нее с внимательной улыбкой.

— Просто я думала об отце… о Роджере Уильямсе, — ответила она нехотя и опять посмотрела на море.

— Стефи! — позвал он тихо.

На этот раз в его голосе послышалось нечто такое, что заставило девушку замереть и не думать, не чувствовать больше ничего, пока его сильные руки не обняли ее за плечи. Их прикосновение сначала показалось ей ласковым, но его губы не были нежными. Нет, он припал к ее рту властно, как завоеватель, и его руки сразу стали жесткими, словно тиски, все сильнее сжимающие ее в стальных объятиях. Но Стефани даже не попыталась сопротивляться, ведь именно этого страстного плена ее тело так жаждало все эти годы.

Страх и сумасшедший восторг смешались в ее душе. На несколько неизмеримо долгих мгновений она сама прижалась к нему, чувствуя, что теперь пойдет за ним на край света, что она согласна на все, только бы этот поцелуй не кончался. Но всему наступает конец. Вот он оторвался от ее губ, ослабил объятия и зарылся лицом в растрепавшиеся на ветру волосы Стефи. Она несколько мгновений тяжело дышала, упираясь лбом в его грудь, потом отвернулась, мягко освободилась от его рук и снова уставилась на горизонт.

— Ты в порядке? — спросил Клайв тихо.

— Да, я в полном порядке, — ответила она немного нетвердым, но уже вполне осмысленным голосом.

Потом девушка отошла, откинула с лица спутавшиеся волосы и присела на поваленное дерево. Она чувствовала усталость, некоторую опустошенность и настоятельную необходимость разобраться в своих ощущениях. Чувственное влечение, которое она испытывала к нему теперь, было даже сильнее, чем тогда, пять лет назад. Стефи с тоской поняла, что, если так будет продолжаться, она рискует попасть в наркотическую зависимость.