Князь Святослав. «Иду на вы!» - Поротников Виктор Петрович - Страница 14

При взгляде на синеву небес у Иосифа закружилась голова. Он на мгновение закрыл глаза и невольно вздрогнул: кто-то тронул его за рукав. Это был немой карлик-слуга. Иосиф устремил на него вопрошающий взгляд. Карлик сделал несколько быстрых жестов пальцами: «Господин, там пришел твой брат. Ты посылал за ним».

Иосиф тряхнул длинными волосами, словно отгоняя какую-то навязчивую мысль. Его губы решительно сжались, серо-голубые глаза сверкнули воинственным блеском. Царь торопливым шагом устремился вниз по ступеням. Карлик еле успевал за ним, семеня короткими кривыми ножками в зеленых башмаках.

Рядом с Иосифом его младший брат Бецалел выглядел грознее и мужественнее. Иосиф был невысок и строен. Его бледное лицо и впалые щеки придавали ему облик аскета, а не воина. Бецалел был почти наголову выше Иосифа, его крепкое мускулистое тело, казалось, было создано для ратных трудов. В глазах Бецалела был тот особый блеск, какой бывает у людей, которым приходилось глядеть в необъятные пространства впереди и видеть смерть лицом к лицу.

Иосиф кратко пересказал брату все, что услышал от купцов, вернувшихся из Булгара, разоренного русами.

– Теперь войско русов идет сюда, – добавил Иосиф. – Вместе с русами идут печенежские орды. – Иосиф перечислил имена печенежских ханов, примкнувших к Святославу. – Нам предстоит труднейшая битва, брат.

Бецалел покачал головой. На его нахмуренном лице отразилось мгновенное усилие сообразить, что несет ему эта новость, что несет она всем хазарам.

– Велико ли войско Святослава? – спросил Бецалел.

– По слухам, около тридцати тысяч воинов, – ответил Иосиф. – Да печенегов не меньше двадцати тысяч.

Бецалел взглянул на брата:

– Пойдешь к кагану?

Иосиф кивнул.

– Что делать мне?

– Разошли гонцов по кочевьям. Торопи беков со сбором войска. Отправь дозорных на северо-восток, надо встретить Святослава подальше от столицы.

Бецалел прижал ладонь к груди, чуть склонив голову.

– Все сделаю, брат. Можешь положиться на меня.

«На кого же еще мне положиться, как не на тебя, брат, – с грустью подумал Иосиф, глядя на широкую спину удаляющегося Бецалела. – Ты – моя единственная опора!»

Иосиф не любил ходить во дворец кагана. Этот огромный чертог, окруженный малыми дворцами, садами и виноградниками, обнесенный прочной стеной, по сути был городом в городе. Простым людям доступ сюда был запрещен. Выше дворца кагана были только минареты некоторых мечетей.

Каган редко покидал свое роскошное жилище, это случалось во время больших праздников или в пору великих бедствий. Для хазар-кочевников каган, как и встарь, оставался божественным светочем, заступником народа, избавителем от несчастий. Богатые хазары, жившие в городах, давно утратили чувство преклонения перед каганом, прекрасно зная, что кагана сажает на трон хазарский царь. Царь же может расправиться с каганом, если тот окажется неугоден хазарской племенной верхушке.

Нынешнего кагана посадил на трон Аарон, отец Иосифа. Его предшественника удавили веревкой по приказу Аарона, который не выносил, когда плетут интриги у него за спиной. В большинстве случаев интригами занималась многочисленная свита кагана, алчная и завистливая. Именно свита подталкивала кагана к необдуманным шагам ради какой-то своей выгоды, даже если эта выгода порой стоила кагану головы.

Всем детям из рода Ашина давали тюркские имена. Если кто-то из возмужавших сыновей становился каганом, то вместе с принятием иудаизма очередной каган получал второе имя, непременно иудейское. Это второе имя кагана заносилось в дворцовую летопись. В обычной же жизни кагана продолжали называть прежним тюркским именем.

Перед тем, как войти во дворец кагана, Иосиф оставил свою свиту на залитых солнцем горячих плитах дворцовой площади. Здесь по утрам и вечерам упражнялись во владении оружием керханы, телохранители кагана. У высоких резных дверей из черного дерева Иосиф снял с головы круглую шапочку, отороченную мехом куницы, стянул с ног сапоги из мягкой кожи, положил на землю кинжал в позолоченных ножнах. К кагану нужно являться только так, босым и смиренным.

Сопровождаемый двумя привратниками-чаушиарами, Иосиф вступил в прохладный полумрак дворцового коридора. Мраморные плиты пола неприятно холодили Иосифу босые ступни. Струйки дыма от горящих факелов, как змеи, ползли к высокому сводчатому потолку.

У тронного зала один из привратников с поклоном протянул царю горящую лучину, пропитанную благовонными смолами. Иосиф безропотно взял кусочек горящего дерева, подержал в руках и вернул чаушиару. Таков обычай: хазары верят, что благовонный огонь очищает человека от дурных мыслей, а перед лицом кагана всякий приходящий должен быть с чистой совестью.

Золотой трон кагана стоял на возвышении в просторном круглом зале. Над троном был растянут балдахин из алого индийского шелка с золотыми кистями. Лучи солнца, проливаясь сверху через узкие окна, яркими пятнами расцветили богатые ковры на полу. Трон был пуст.

К Иосифу приблизился кендер-каган, управитель дворца. Роскошь его одежд затмевала одеяние царя.

– Мое почтение тебе, каган-бег! – Дворецкий поклонился Иосифу, прижав ладони к груди. – Что привело тебя в покой равного богам?

– Сущий пустяк, Мофаз, – с кривой усмешкой проговорил Иосиф. – Вот!

Царь протянул дворецкому клочок пергамента.

– Что это? – Толстый рыжебородый Мофаз был в легком недоумении.

– Это письмо князя Святослава к равному богам. Прочти.

Мофаз пробежал записку глазами и нахмурился, его красивые, как у женщины, глаза беспокойно метнулись к Иосифу.

– Это угроза, что ли? – пробормотал дворецкий, возвращая записку. – Неужели божественному повелителю стоит опасаться какого-то князя русов?

– Стоит, если уж я пришел сюда, – сурово произнес Иосиф. – Святослав победил буртасов, разбил волжских булгар, теперь идет на нас. С ним тысячи печенегов, жаждущих разграбить наши богатства. Где божественный повелитель?

– Светоч мудрости сегодня недомогает, – печально опустив глаза, ответил дворецкий. – Лучше тебе прийти завтра, каган-бег.

– Послушай, Мофаз, – ледяным голосом заговорил Иосиф, – надвигающийся на нас враг очень силен. Имеющейся у меня конницей Святослава не остановить. Нужно вооружить всех жителей столицы, способных держать оружие. Еще мне нужны телохранители кагана, все до единого.

– Но… – Мофаз не успел договорить.

– Русы и печенеги уже близко! – Иосиф с силой схватил дворецкого за шелковый рукав бухарского халата. – Передай божественному повелителю, что на сборы войска у нас всего несколько дней. Пора ударить в большой барабан!

– Где кочевые беки? – воскликнул Мофаз. – Надо послать за ними гонцов!

– Гонцы уже посланы, – хмуро сказал Иосиф, – но я не уверен, что вожди родов и племен успеют вовремя привести к столице свои отряды. В эту пору года кочевья разбросаны по всей степи, только на их поиски уйдет немало времени.

– Тогда надо слать гонцов за помощью в Беленджер и Семендер, – с надеждой в голосе произнес дворецкий.

– До Беленджера три дня пути, до Семендера еще дальше… – Иосиф тяжело вздохнул. – К тому же опасно выводить оттуда войска ввиду угрозы со стороны картлийского царя Баграта. Грузины непременно ударят нам в спину, если русы одолеют наше войско.

– Я передам сказанное тобой божественному светочу, – сказал Мофаз, с почтительным жестом отступая на шаг от царя. – Я буду убедителен и настойчив. Возможно, мне удастся уговорить мудрейшего из мудрых пойти тебе навстречу, каган-бег.

Из дворца кагана Иосиф вернулся переполняемый раздражением. За всей этой пышностью и церемонностью стоит ничтожный человек, называемый каганом. До него трудно достучаться даже царю! Кагана оберегает целое войско, ему прислуживают сотни слуг, в его гареме двадцать пять жен, по числу подвластных племен. Подданные взирают на кагана, как на главного заступника от всяких бед и любых врагов. На деле же овеянный божественным величием каган сам нуждается в постоянной защите.