Странник - Цормудян Сурен Сейранович "panzer5" - Страница 5

• Предыдущая
• 5/56
• Следующая

— Ладно, дружище, не капай на мозги. Я ведь вернулся в полном порядке. — И Сергей, улыбнувшись, подмигнул Казимиру.

— Ты да. А вот группа Лося нет.

Сталкера словно ударили обухом по голове. Он с раскрытым ртом уставился на своего бывшего наставника.

— То есть как?!

— Да вот так. Они вышли прочесать окрестности. По твою, кстати, душу и по душу этого раздолбая Кубрика. И не вернулись. Потом дозоры с южного и северного портала поднимались и обследовали все рядом с входом. Никого. Углубляться в город не стали, чтобы и самим не сгинуть. Еще и полнолуние это… — Старик вздохнул.

— Погоди, но ведь это они меня встретили у входа. Лось сказал, что Кубрик где-то в районе Нагатинской в руинах плачь детский слышал и пошел смотреть. Может они за ним пошли? Сколько времени прошло?

— Часов восемь, — Казимир пожал плечами.

— Но ведь это не срок. Чего раньше времени ребят хоронишь? — Сергей нахмурился. Он вдруг подумал, что если бы не его задержка, то и им не пришлось бы подниматься в полнолуние из метро. Хотя… Был же еще Кубрик…

— Да не хороню я. Но все равно. В полнолуние выйти. Это, знаешь…

— Знаю, черт тебя дери. Я там был в полнолуние. И ничего как видишь.

— А что там с Кубриком, говоришь? Плач детский? У Нагатинской?

— Так Лось сказал.

— Занятно. Это станция ведь заброшенная. — Задумчиво хмыкнул Казимир.

— Да, но слышал-то ребенка он на поверхности. В руинах.

— А что если на поверхности живут где-то люди?

— Да ты совсем что ли? — усмехнулся Маломальский. — Как такое может быть, скажи?

— Ну, хорошо. Допустим. — Казимир лизнул указательный палец и извлек из внутреннего кармана своего старого сюртука военного пошива сложенный вчетверо лист плотной бумаги из школьного альбома для рисования. Старый потрепанный листок, на котором Казимир, еще, будучи сталкером, а не покалеченным инвалидом, нарисовал карту их мира. Это была схема-путеводитель московского метрополитена. Очень похожая на те, которые печатали когда-то, в другой жизни на оборотной стороне рекламных проспектов или вешали в вагонах электропоездов. Только карта эта отражала реальную действительность их новой эры. Там были отмечена станции «Ганзы» к которой так же относилась и Тульская. Красная линия коммунистических станций. Полис и Четвертый рейх, где окопались неофашисты. Другие группировки. Различные угрозы. Обвалы. Белые пятна, которые предстояло исследовать. Периодически Казимир вносил туда коррективы, когда где-то менялась власть или жилая станция вдруг становилась вымершей, как это случилось, например, давным-давно с Тимирязевской, опустошенной лавиной крыс. Многие и очень многие желали иметь такую карту, где во всех подробностях было видно, что ждет на той или иной станции, в том или ином тоннеле. К Казимиру порой приходили целые делегации от различных группировок, диггеров, охотников, сталкеров. Казимир иногда перерисовывал карту, правда не так красиво и аккуратно как на этой единственной, что принадлежала лично ему, и с которой он не расставался даже тогда, когда стал прикованным к одной единственной станции из-за отсутствия ног, и продавал свою работу. Сейчас он тем и жил, что рисованием карт. Благо, он был в большом авторитете среди сталкеров и охотников практически всего метро и Казимир своевременно узнавал от них о тех или иных изменениях в геополитике их подземного мира, чтобы вовремя вносить изменения.

— Вот посмотри, — сказал деловито старик, развернув карту. — Мы вообще, когда последний раз Нагатинскую проверяли? Глухой кордон стоит и все. А что если она опять населена?

— И кем? — Сергей скептически усмехнулся. — Да и кто ее мог населить? Разве не через нас они должны были туда пройти?

— Зачем именно так? А если крюк сделали? С Автозаводской, через Каширскую, Варшавскую, Нахимовский проспект.

— Глупость полная. С Автозаводской, вот тут, пути на поверхность выходят. — Сергей ткнул пальцем в карту.

— И что? Неужто невозможно пройти этот участок?

— А смысл? Не проще через нас? У нас тут шпиономании нет. Это не красная станция. И не рейх. Договориться и пройти нет проблем.

— Ну а если причины были?

— Да какие там причины? — отмахнулся Бум.

— Ну, хорошо, упрямый ты наш. Откуда тогда плачь детский?

— Да черт его знает. Мало ли что. Я вот давеча видел, как скелет в костюме и шлеме встал и пошел.

Казимир засмеялся.

— Это глюки, Сереж. В полнолуние бывает.

— Но я же видел.

— Глюки, на то они и глюки…

— Ай, ладно, — Сергей досадливо махнул рукой. — Давай похаваем чего-нибудь, а? Мне на пустой желудок триндеть с тобой как-то не с руки. А за едой разговор самый тот.

Казимир снова засмеялся. На сей раз тихо и по-доброму.

— Хорошо, Сережа. Пойдем ко мне. Покормлю. И чаем напою кстати.

— Чаем? — Сергей удивился.

— Именно. Вчера челноки приходили. Чай с ВДНХ приволокли.

— Ого. Ближний свет. Дорогое удовольствие. Неужто и вправду угостишь?

— А я когда для тебя чего жалел? — с укором в голосе покачал головой старик. — К тому же мои карты тоже кое-чего стоят. Особливо для барыг этих, челноков. — И он, развернувшись, стал крутить колеса своего кресла, двигаясь на выход из палатки.

Палатка старика была рядом. Между ними они очень давно соорудили столик, за которым в праздный день любили посидеть за чарочкой или просто трапезничать вместе, наблюдая за жизнью на станции и ведя различные беседы. Сергей любил этого старика. Уважал его. И не было для него ничего теплее таких вот посиделок и бесед, в промежутках между путешествиями по метро и выходами на поверхность.

Маломальский так же выволок свой рюкзак, чтобы между делом Казимир мог осмотреть его трофеи. А трофеи Бумажника отражали его извечную страсть к книгам и чтению. Маломальский был, наверное, единственным сталкером, который охотился исключительно за печатным словом. Собственно, потому его бумажником и прозвали. А всякое оружие, одежду, посуду, прочее бытовое имущество, добывал лишь в довесок. Обычно сталкеры искали книги лишь по контракту с Полисом. Администрация Полиса хорошо за них платила. А вот Сергей искал книги сам. Сейчас он вальяжно развалился на скрипучем стуле, неторопливо ел корнеплоды и попивал горячий отвар из этой выращенной на ВДНХ дряни, что ценилась во всем метро. Он то и дело кивал и улыбался тем из снующих по станции людей, что проходили мимо и бросали на него взгляд, махали рукой. Кто-то, похоже, специально проходил мимо, чтобы убедиться в недостоверности слухов о его гибели на поверхности.

Казимир, как это обычно бывало, рылся у него в рюкзаке.

— Ты и мыло добыл? Вот это молодец!

— Возьми себе два куска. — Кивнул Сергей.

— Да ну брось ты.

— Возьми, возьми. Специально для тебя и брал. А вообще все забери. Продавать мыло я не собираюсь. Но хранить у себя в палатке не хочу. Сопрут пока меня не будет.

— А ты собрался куда? — старик поднял на него взгляд своих невероятно светлых серых глаз.

— Ну, как же. В Полис пойду. Книги понесу им. Парочку оставлю себе почитать, остальное на продажу.

— Далось тебе переться туда? Отправь через челноков. Они еще здесь. Завтра обратно по станциям пойдут.

— Ну конечно, — Сергей поморщился. — Будто не знаешь, какую они накрутку дерут. Нет. Я уж сам. Без посредников. Мне побольше маслят надо. Поиздержался я в свой последний выход.

— Куда же ты два рожка выпульнул? — усмехнулся Казимир.

— А что, забыл как там наверху весело? — Сергей усмехнулся в ответ.

— Да нет. Не забыл. Скучаю даже по былым походам. — Старик вздохнул и снова стал массировать обрубки ног в зашитых камуфлированных штанинах. — Ладно. Поглядим, что ты там для любителей всякого чтива набрал. — Он извлек первую книгу. — Букварь?

— Ну да. А что? Детей ведь надо азбуке учить.

— Согласен, — хмыкнул старик и раскрыл книгу. — Только вот посмотри. Буква «А». И арбуз нарисован. Сколько времени надо убить, чтобы объяснить детям, что такое арбуз. А?

• Предыдущая
• 5/56
• Следующая