1812. Обрученные грозой - Юрьева Екатерина - Страница 2

• Предыдущая
• 2/114
• Следующая

Докки покосилась на Ламбурга, раздосадованная, что мать затеяла подобный разговор в присутствии посторонних.

— Я уже поделилась с monsieur Ламбургом нашей небольшой семейной проблемой, и он всецело поддерживает мое стремление уладить все эти недоразумения, — сообщила госпожа Ларионова.

Вольдемар согласно закивал головой.

— Ma cherie Евдокия Васильевна, — гулко провозгласил он. — Ваша матушка совершенно права, утверждая, что вам не следует обижать monsieur Ларионова и его супругу — очаровательную madame Алексу, а также их прелестную дочь Натали. Они всегда рады видеть вас и принимать в своем доме! Недавно я имел доверительную беседу с Михаилом Васильевичем. Он признался, что весьма огорчен размолвкой с вами, и очень надеется…

«Еще бы он не был огорчен! Мишелю нужны деньги, следовательно, ему нужна я, чтобы в очередной раз оплатить его долги», — подумала Докки. Ей было весьма неприятно, что родственники прибегли к посредникам для урегулирования семейных конфликтов и что Ламбург позволяет себе вмешиваться в ее дела.

— Непременно, — пробормотала она в ответ на пылкую речь Вольдемара, не желая вступать с ними в споры и только надеясь, что визитеры не задержатся надолго в ее доме. Но госпожа Ларионова, основательно устроившись на диване, принялась читать дочери нотации о ее сестринском и дочернем долге, которым якобы она пренебрегает. Докки по обыкновению не приняла близко к сердцу укоры матери, которая всегда была ею недовольна.

Госпожа Ларионова сердилась на дочь за то, что та была финансово независима и не желала поделиться с близкими родственниками своим состоянием и не прислушивалась к советам родителей. Не менее обидным для Елены Ивановны было и то обстоятельство, что для баронессы фон Айслихт были открыты двери в те дома высшей петербургской знати, куда представители пусть обедневшей, но старинной дворянской фамилии Ларионовых не мечтали и попасть.

Докки же, будучи поздним и нелюбимым ребенком, давно смирилась со своим незавидным положением в семье, где никогда не чувствовала себя родной и желанной. С ранних лет отец не замечал ее, у матери она всегда вызывала раздражение, брат — а впоследствии и его жена, и дочь — относились к ней с плохо скрываемым пренебрежением и даже презрением. Но если в детстве Докки мечтала завоевать любовь родителей и брата, удостоиться хоть доли ласки и внимания, то теперь ей от них уже ничего не было нужно. Для внешнего приличия она поддерживала отношения со своей семьей, нанося короткие визиты на именины и в праздники. Родственники также не стремились общаться с баронессой, вполне довольствуясь получением от нее денег да пригласительных билетов на престижные увеселения в высший свет, которые не могли раздобыть без ее помощи.

Тем временем Вольдемар Ламбург в присущей ему напыщенной и витиеватой манере рассказывал Мари о своем новом назначении.

— Да-с, madame, смею уверить, министр был мной весьма доволен, весьма доволен-с, — зычным голосом разглагольствовал он, иллюстрируя свою речь неуклюжими взмахами больших рук. — Когда он увидел, что я все еще нахожусь в приемной — я сидел там с утра, а шел уже третий час пополудни, — то отдал должное моей усидчивости и желанию услужить, да-с… Его сиятельство незамедлительно принял меня, и я смог передать пакет лично, из рук в руки, так сказать. Так что теперь я буду служить секретарем, да-с, в подчинении у самого…

Елена Ивановна одобрительно улыбнулась Вольдемару и тихо сказала дочери:

— Господин Ламбург получил повышение. Теперь он коллежский советник и не последний человек в канцелярии. Впереди у него хорошая карьера. Он сказывал мне, что сделал вам предложение.

Докки нахмурилась, а госпожа Ларионова с некоторым беспокойством в напряженно зазвучавшем голосе выдавала истины, которые каждая мать непременно должна высказать своей неустроенной дочери:

— С вашей стороны было недальновидно ему отказывать. Вы уже не первой молодости и вряд ли сможете подыскать себе лучшую кандидатуру в мужья. У него есть кое-какое состояние, министр к нему благоволит, да и выглядит Вольдемар вполне представительно. Хотя, учитывая вашу неспособность иметь полноценную семью, возможно, вы поступили осмотрительно…

Мысленно ругая Ламбурга за болтливость, Докки покосилась на него, но он, увлеченный своим рассказом, не заметил ее укоризненного взгляда. Впрочем, он бы его и не понял — Вольдемар относился к тем счастливым представителям человечества, которые видят и слышат только себя.

Он действительно сделал ей предложение, но она его не приняла. Докки не хотела выходить замуж, слишком дорожа своей независимостью, чтобы добровольно ее лишиться. Были и другие причины для отказа, для нее весьма весомые, которые многие из ее знакомых восприняли бы, вероятно, как несерьезные и несущественные.

— Я не собираюсь повторно замуж, madame, — ответила она матери.

Та кивнула, успокоенная ответом дочери, и обратилась к Ламбургу с расспросами о его нынешней службе. Вольдемар отвечал со всевозможными подробностями и так громко — он всегда был невозможно громогласен, что даже Елена Ивановна вскоре сделала попытку прервать его монолог.

— Сегодня я встретила madame Жадову, — быстро проговорила она, едва Ламбург сделал паузу. — Ее сын — он служит в Главном штабе — сейчас находится в Вильне. К нему едет жена с дочерьми. Жадова сказывала мне, что он был против их приезда: мол, жизнь там дорогая, полно беспутных офицеров, которые творят бог знает что… Но Аннет — его жена — все надеется подыскать для дочерей хоть каких женихов. Девицы, бедняжки, некрасивы, да и приданого у них, почитай, что нет. Жадова говорит, в Вильне устраиваются всевозможные празднества, и многие ее знакомые также намерены оставить Петербург, чтобы принять участие в тамошних увеселениях.

Мари метнула на Докки несчастный взгляд, а Елена Ивановна продолжала:

— Не понимаю, что за охота тащиться невесть куда, снимать неудобное жилье за огромные деньги, поскольку город наводнен приезжими, — и все ради нескольких балов с неотесанными офицерами.

— Не скажите-с, — глубокомысленно изрек Вольдемар. — В Вильне собирается весь цвет общества, а присутствие государя и его окружения придает особую пышность и значение всем проводимым торжествам. Ежели еще суметь особо себя проявить на глазах влиятельных людей, то польза от того может быть немалая. Кабы я мог выхлопотать себе командировку в Вильну, то — поверьте! — непременно бы осуществил. Но я требуюсь министру здесь, да-с, так что волей-неволей приходится отказываться от личных устремлений ради пользы дел государственных. И я счастлив, ma cherie Евдокия Васильевна, — обратился он к Докки, — что вы сочли для себя возможным остаться в Петербурге. Это позволит нам проводить время в приятных беседах, наслаждаясь обществом друг друга…

Докки, нисколько не прельщенная подобной перспективой, была вынуждена ответить ему обычными любезными фразами, но после ухода визитеров в сердцах воскликнула:

— Вольдемар совершенно невыносим! Любой другой мужчина, получив отказ, давно бы оставил отвергнувшую его женщину в покое. Ты слышала: он собирается проводить со мной время в приятных беседах?! Уму непостижимо! До чего спесивый и толстокожий тип!

— Но он влюблен в тебя, — с завистью сказала Мари. — Его желание добиться от тебя взаимности весьма похвально. К тому же, насколько я понимаю, твоя мать всячески поддерживает его стремление жениться на тебе.

— Он влюблен не в меня, а в мое состояние и связи в обществе, — усмехнулась Докки. — Вольдемар хоть и глуп, но себе на уме. Он прекрасно понимает, что с его неясным происхождением и весьма скромными доходами у него нет возможности жениться на юной девице с хорошим приданым. Поэтому он и выбрал меня — вдову со средствами и с положением, рассчитывая, что я обеими руками ухвачусь за его предложение. Он был раздосадован моим отказом, но вовсе не обескуражен, считая по всему, что со временем я все же приму его руку, если он будет настойчив и последователен в своих стремлениях. Что касается моей матери, то, уверяю тебя, она до смерти боится, что я выйду замуж. Ведь тогда я должна буду прислушиваться к мнению своего супруга, которому вряд ли понравится, что приличная часть моего состояния уходит на содержание родственников.

• Предыдущая
• 2/114
• Следующая