Прятки (СИ) - Шолох Юлия - Страница 28

• Предыдущая
• 28/45
• Следующая

Он вдруг резко выпрямился.

— Я, — спокойно ответил, подаваясь вперед.

— Как ты посмел вмешиваться в мою жизнь? — холодно отчеканила я. Никогда раньше я не испытывала такого всепоглощающего бешенства! Кажется, от меня даже искры летели.

Танкалин наклонился ближе, знакомо кривя губы.

— Он торговался, — едко сказал. — Я заплатил на треть больше, чем собирался изначально. Зачем тебе настолько продажный парень?

Тогда я взяла… размахнулась и залепила ему пощечину. Со всей силы. Так от души, что звук шлепка разлетелся по всей стоянке. Размахнулась снова.

На этот раз руку он перехватил и очень крепко сжал. Не отпуская, вдруг медленно потянул на себя, прижал к своей груди, накрывая сверху своей ладонью. Я почувствовала, как бешено бьется его сердце.

И тут же резко отдёрнула руку.

— Не смей больше никогда лезть в мою жизнь! Не тебе решать, кто мне подходит, а кто нет. Не смей манипулировать и покупать моих друзей. Я буду общаться, с кем хочу, спать, с кем хочу, жить, как хочу. Молодые люди не ограничиваются теми, кто обучается в нашем институте. Их полно в других местах, к примеру, у меня во дворе. Ты даже не узнаешь! А если и узнаешь… не смей больше ко мне лезть! Не смей больше никогда ко мне подходить! Иначе…

— Что иначе? — тихо спросил он.

Я подняла голову. Сколько же во мне ярости, и как она вся во мне помещается? Глаза застилает белая пелена, я даже с трудом различаю его лицо.

— Я могу начать встречаться с Париным, — вдруг сказала я. И откуда такая странная идея пришла? — Его у тебя вряд ли получится купить?

Конечно, мне и в голову бы не пришло связываться с таким придурком, как Парин, даже от большого желания насолить Танкалину. Бесить его — одно дело, но чтобы ради этого терпеть общество Парина… С какой стати? Это я уже однажды проходила, еще в школе и повторять не собираюсь. Но Танкалину откуда об этом знать?

Он сильно побледнел и молчал. Еще пару секунд я думала, не заехать ли ему еще разок, чтобы сразу за все, да и больно понравилось, но решила, что все-таки лучше держать лицо, потому просто развернулась и ушла.

Осень в этом году была очень долгой, снег все никак не желал выпадать. Но уж когда выпал, то сразу покровом толщиной сантиметров в десять.

Я с удовольствием вырядилась в новые сапоги, которые купила еще летом с огромной скидкой. Это меня девчонки научили — оказалось, что сапоги за семь штук не обязательно покупать по полной цене, а достаточно только дождаться распродажи и купить их за две, правда, места надо знать и успеть вовремя. Никогда раньше у меня не было такой качественной и дорогой вещи и тем приятнее было знать, что я заработала на нее самостоятельно. Красота…

Дополнительные занятия по бухучету вдруг вывели меня в любимчики нашей преподавательницы. Она обожала обращаться ко мне на лекциях с вопросами и даже если ответить не получалось, сияла, будто я лучшая за все время ее преподавания ученица. Видимо, карма у меня такая — вызывать у пожилых людей умиление.

С девчонками я теперь встречалась гораздо чаще, мы по пятницам собирались у Сони или у Насти, иногда где-нибудь в баре, где знакомились с разными молодыми людьми, правда, без особого энтузиазма. После того случая, когда я на стоянке врезала Танкалину и мне ничего за это не было, я на неделю стала звездой и часто ловила на себе изучающие и восхищённые взгляды. Но сплетен так и не услышала.

Танкалин, как ни странно, оставил меня в покое и даже появляясь на работе, ограничивался стандартно вежливыми фразами — приветствием, прощанием и разговорами четко по делу. Девчонки утверждали, что он вообще последнее время какой-то странный. Гораздо реже появляется в компании Бшников и все чаще — вдвоем с неким Николаем Смирновым, родители которого, как оказалось, планируют открыть совместно с Танкалиными какое-то общее предприятие. Это мне Павел Николаевич сообщил, когда однажды вечером Смирнов с отцом явился в офис к нему на встречу, а я не сдержалась и полюбопытствовала, кто это были?

Они появлялись вдвоем практически везде и казались такими серьезными, будто втайне решали судьбы мира. Даже слух прошел, что их отношения… очень личные, но слух долго не продержался. Я так вообще пропустила его мимо ушей — чтоб Танкалин поменял свой женский Клондайк на Смирнова, в жизни в такую ересь не поверю. Когда к концу осени к ним присоединилась девушка, я победоносно улыбнулась, убедившись, что была права. И ошиблась — оказалось, Марина начала встречаться не с Танкалиным, а со Смирновым. Впрочем, дела мне до этого никакого не было.

В очередное посещение кафе мы с девчонками познакомились с двумя молодыми (хотя на деле выяснилось, что не очень-то и молодыми) людьми, которые неожиданно оказались приятными и веселыми собеседниками. На меня запал светловолосый худощавый помощник юриста Дмитрий, я подумала и решила, что его кандидатура вполне подходит для решения моих физиологических проблем. В следующий раз мы встретились с ним в кинотеатре, он, к счастью, оказался на редкость решительным и целоваться начал прямо там, как только погас свет. Когда свет включили, он предложил провести эти выходные у него.

Я согласилась, наврала тете Тамаре, что переночую у Насти и следующим вечером явилась домой к Дмитрию. Он меня всячески удивлял — приготовил ужин, зажег свечи, даже фигурный лед для коктейлей заморозил, но спокойно всем этим насладиться так и не позволил…

Наверное, он был не самым плохим любовником, но уже по той спешке, когда он мне даже поужинать спокойно не дал, можно было предвидеть дальнейшее… Хотя Дмитрий и был довольно нежным, уже тогда, когда он меня раздевал, я поняла, что с кандидатурой крупно просчиталась и ничего хорошего опять не выйдет. Только жаль, поздно отказываться. Ну, хотя бы больно не было.

Когда вся эта внеплановая зарядка закончилась, я "вспомнила", что обещала вернуться домой уже сегодня и уехала посреди ночи, потому что подозревала — утром он захочет продолжения. А мне продолжения не хотелось.

Я побаивалась, что Дмитрий станет настаивать на продолжении нашего знакомства, но все закончилось на редкость просто — пару раз он звонил, я отмазывалась тем, что жутко занята на работе, потом мы совместно решили, что я перезвоню сама, как только выпадет свободный вечер, но он все никак не выпадал. Дмитрий, видимо, сделал выводы и больше не звонил.

Итак, я вынуждена была признать, что эксперимент провалился… С треском. Не знаю только, хорошо это или плохо. Однозначно плохо, что Танкалин продолжал вызывать у меня эмоции, которые очень не хотелось испытывать в его присутствии. Хорошо, что не нужно тратить время на близкое общение с кем-то другим и можно вплотную заняться обучением. На том я и остановилась — когда попадется кто-нибудь, с кем стоит попробовать еще разок, думаю, я пойму.

Время шло и вроде все было чудесно, но иногда я не могла спокойно спать. Мне снились странные вещи: бесцветный город полный удушающего серого дыма, который вползал в горло и слепил глаза; тонкие башни, теряющиеся в высоте, по лестницам которых нужно было подниматься и чем выше я оказывалась, тем холоднее и темнее становилось вокруг. Я просыпалась от страха и потом долго не могла заснуть. Даже тетя обратила на это внимание и стала перед сном заваривать мне траву, которая пахла резко, но на вкус была вполне ничего. Я послушно пила, не скажу, правда, что она мне особо помогала.

Жизнь текла ровной рекой и я быстро привыкла, что все гладко. Когда выпал первый снег, я столкнулась на стоянке с Танкалиным, он вежливо кивнул, так низко, что почти походило на поклон, не сделал попытки подойти и я вдруг поняла, что теперь не напрягаюсь в ожидании неизбежных гадостей с его стороны. Это был вообще хороший день, снег повысил всем окружающем настроение и я всю ночь спала спокойно.

В начале декабря меня отозвала поговорить Цукенина. Завела в безлюдный коридор у библиотеки, оглянулась, свидетелей не было, чему она обрадовалась и только тогда вытащила из сумочки длинную, поблескивающую серебром полоску бумаги.

• Предыдущая
• 28/45
• Следующая