Хранитель волков - Лахлан Марк Даниэль - Страница 96

Волк вздохнул, и раздался жуткий треск, когда легкие расправились, ставя на место ребра.

Адисла пожала Фейлегу руку и поцеловала ее.

— Прощай, — сказала она.

— Я вернусь за тобой. Клянусь. — Он вытолкнул ее в тоннель.

— Фейлег! — Адисла потянулась к нему, но он уже вернулся назад, а у нее не осталось сил, чтобы пойти за ним.

Волк поднялся на ноги, целый и невредимый. В этой маленькой пещере Фейлег осознал до конца, насколько громаден зверь: его зеленые глаза были размером с навершие щита, а зубы — длиной в кисть руки. Он возвышался над Фейлегом и худосочной ведьмой. Затем зверь пристально посмотрел на королеву ведьм жестким взглядом и оскалился. Она не сдвинулась с места, а так и глядела перед собой, воздев копье.

Фейлег понял, что нужно сделать. Он ненавидел Вали, злился на князя за то, что попал в плен, за любовь к нему Адислы. Но разве все это не к лучшему? Ведь без Вали он никогда бы не узнал, на что похожа любовь, не ощутил бы вкуса ответного поцелуя, не увидел бы счастливого блеска в глазах женщины. Его судьба тесно связана с судьбой князя, и хотя было бы проще уничтожить волка, не сходя с места, это не приведет ни к чему хорошему. Лично с него хватит.

Фейлег положил Лунный клинок к ногам чудовища.

— Князь, — позвал он, — приди в себя.

Волк поперхнулся, кашлянул, и начали складываться слова.

— Я здесь… я здесь… я здесь… ты меня знаешь… я…

Казалось, ему трудно мыслить связно.

Фейлег заговорил:

— Эта госпожа, этот ребенок, в ней твое исцеление. Склонись перед нею, сделай все, что она скажет. Слава об ее умениях идет давно. Пусть она поможет тебе, Вали. Ради той любви, какую ты знаешь. Ради Адислы, смирись.

Волк опустил голову и склонился перед королевой ведьм.

Первый раз за все это время Фейлег увидел, как кошмарное дитя шевельнулось. Девочка повернула к нему голову и посмотрела прямо в глаза. Фейлегу показалось, что паучьи лапки ощупывают его разум, трогают его мысли и чувства. Он понял, какого дурака свалял. Ведь волк — это все, что стоит между ним и тем, о чем он мечтает. Если Вали не станет, Адисла будет принадлежать ему, ее прошлое будет отрезано, а будущее — свободно. Он вспомнил, с каким омерзением наблюдал, как князь пожирает тела на том корабле, как Вали убил храброго Браги, как уничтожил охотников. С чего бы ему исцелиться? Он лишил себя такого права, убив столько людей.

Фейлег поднял Лунный клинок и ударил.

Адисла вскрикнула, когда меч сверкающей дугой распорол воздух и вошел в бок зверя, однако удар получился неловкий и слабый. Волк развернулся к Фейлегу, вонзил в него зубы, вырвал кусок плоти, отшвырнув волкодлака на пол. Затем волк запрокинул голову, разинул пасть и проглотил человеческое мясо. Адисла была так слаба, что не могла сдвинуться с места.

Ведьма улыбнулась. Следующий ход был очевиден. Но это действовало уже не просто заклятие, то было проявление чего-то вечного, могучего и неопровержимого — как руна, подумала она. Да, именно руна. Ведьма погладила клочок кожи большим пальцем свободной руки, по-прежнему сжимая в другой обломок копья.

Волк оскалился, мышцы взбугрились по всему телу, с пасти капала кровь его брата. Он перерождался, но на этот раз не просто физически; ведьма чувствовала, что он становится магическим существом. Это и был тот путь, который указала ведьме руна Локи, — два брата становятся одним целым. Все было на местах, все готово для финального шага.

Ведьма перевернула обломок копья, сунула тупой конец между камнями и бросилась на оружие с такой силой, что острие вышло у нее из спины.

Мир для Адислы как будто распался на части.

Ведьма снова стала маленькой девочкой, погрузившись в свои первые воспоминания. Какими они были? Темнота и холод, лица женщин, вымазанные белой краской, мутный свет факелов и запах сырости из пещер.

Голос. Королева ведьм знала этот голос. Это он. Кто? Он. Насмешник. Она захихикала. Да, тот самый насмешник, который оказался вовсе не так умен, как он похвалялся. Локи, лжец, который думал, будто сможет остаться в стороне от дел богов и потешаться над ними. Ничего подобного. Она подцепила его на крючок, заставила сыграть свою роль. Неужто он думает, что веревки удерживают только тело, а его душа вольна скитаться по миру в человеческом обличии? Ничего подобного. Его заманили, поймали в западню, пригвоздили и привязали, сковали, и за всеми движениями его мысли пристально наблюдают. Она расправилась с ним, с этим рыжеволосым ночным бродягой, с насмешником и охальником, с врагом смерти.

Знали ли женщины из Стены Троллей, кто она такая? Сестры сделали ее своей королевой, когда ей было шесть лет. В ней жили все руны, все до единой, чего до сих пор никогда не случалось со смертными. Знали ли они?

Правда до сих пор была неведома ведьме, но когда боль от копья пронзила все тело, она увидела, кто она такая. Это она убила их, девочек, мальчиков и своих сестер. Она проникала по ночам в их разум, нашептывая о самоубийстве, она душила, топила и сжигала их, погруженных в транс, и делала это вовсе не для того, чтобы ослабить себя и таким сложным способом спасти все, чего достигли сестры. Она делала это, потому что была страшным и завистливым богом, который ненавидел ведьм за их силу. Она скрывала свои намерения даже от себя, опасаясь, что ее земное воплощение взбунтуется и постарается избежать своей судьбы. Ведьма потрогала тройной узел у себя на шее. Тайна, скрытая внутри другой тайны, спрятанной внутри третьей. Она думала, что спрятала волка от него самого, чтобы его не нашел бог. На самом же деле она спрятала его от себя. И вот теперь обман раскрылся, и она знала, за кем пришел волк. Он пришел за ней.

Копье показалось идеально подходящим оружием, и поза, в которой она застыла на полу, тоже — изображение руны, направлявшей ее поступки. Она превратила собственное тело в вольфсангель.

Ведьма была повсюду, следила за всем, она чувствовала каждый земной разум, могла коснуться и повлиять на него. В момент, когда боль достигла своего апогея, она совершила свое главное волшебство.

Ведьма произнесла собственное имя:

— Один.

Голос осип, потому что она не разговаривала годами, однако бог одной своей волей вытолкнул слово из стиснутого горла.

Тело ведьмы истекало кровью, кровь растекалась широкой лужей. Волк опустил голову и лизнул кровь. Адисла не могла отвести взгляда от того, что происходило в пещере.

Ведьма поднялась. Вытащила из живота копье и посмотрела на волка, который посмотрел на нее в ответ.

— Я призвала тебя сюда, чтобы ты сделал это, — проговорила она.

Волк оскалился, демонстрируя зубы.

— Все было именно так и будет так вечно, — продолжала ведьма, — хотя ты, Фенрисульфр, все равно не сможешь привыкнуть.

Адисле показалось, что пещеры больше нет. Она стояла посреди огромной черной равнины, вокруг нее проносились тени воронов, дым заслонял небо, отовсюду слышались крики умирающих воинов.

И ведьма тоже изменилась. Она была уже не в залитом кровью балахоне, а в боевых доспехах. Она держала щит и смертоносное копье.

— Я Один, — проговорила ведьма, — всех ненавидящий и всевидящий, повелитель повешенных, повелитель убитых, повелитель безумных, не знающий равных в магии и битвах.

Волк начал проявлять интерес.

— Подойди, Фенрисульфр, — продолжала она. — Ты, смертоносная тварь, мой враг и единомышленник.

Ведьма замахнулась копьем и ударила зверя, волк прыгнул. В следующий миг волк схватил ее за шею и принялся трясти, как собака трясет куклу, пока ноги ведьмы не оторвались от земли. Адисла видела, как с ведьмы дождем посыпались какие-то странные яркие огоньки, некоторые шипели, падая на землю, некоторые таяли, словно снежные хлопья на ладони, некоторые больно ударяли, отскакивая. Адислу охватило такое чувство, будто она плывет или куда-то перетекает, затем ее пронзил холод, словно от порыва северного ветра, в следующий миг сознание затопило нечто дробящееся, дымящее и дышащее. И наконец ноздри наполнил запах свежей травы, и ей стало тепло, словно в весенний день. Все это, как она знала, были руны, и каждая обладала определенной силой. Они сами сказали ей. Они разговаривали.