По-прежнему люблю - Батлер Лорин - Страница 15

Синди кивнула.

— Если кто-нибудь может сотворить чудо, то это ты, Мартин…

Время отлета Мартина неумолимо приближалось, и никакое чудо не могло изменить ситуацию. Впрочем, Синди и не ожидала этого. Она понимала, что этот человек никогда не изменится. Работа, связанная с приключениями и опасностями, составляла для него смысл жизни. Он перестал бы уважать себя, если бы бросил все это ради спокойного, размеренного существования, о котором мечтала она и которое предложил ей Теодор.

— Позволь мне пригласить тебя поужинать в ресторан, Синди, — сказал Мартин. Он дотронулся до ее руки, и это легкое прикосновение трепетом отозвалось в теле молодой женщины. — Я полагаю, нам есть что отпраздновать, — продолжил он. — Ты нашла работу, обзавелась новым жильем, продала свой старый дом. Оставь сегодня Эдвина с Салли. Давай проведем этот вечер вдвоем. Даже скорбящая вдова может позволить себе небольшое развлечение.

Синди настороженно посмотрела на него. Он снова подсмеивается над ней? Или пытается выведать всю правду о ее отношениях с Теодором? А может быть, ждет признания в истинных чувствах к нему… Она увидела, что в глазах Мартина мелькнули озорные огоньки.

— У меня нет возражений, — сказала она, стараясь, чтобы слова прозвучали небрежно. — Ты так помог мне с покупкой дома! Я уверена, что Теодор был бы благодарен тебе за все, что ты сделал для меня и Эдвина, — дрогнувшим голосом добавила она. — Тедди всегда хотел, чтобы мне было хорошо. Нам, — поправилась она.

— Это действительно так, Синди? — с сомнением в голосе спросил Мартин, коснувшись рукой ее щеки. — Однако ему не удалось сделать счастливыми ни тебя, ни Эдвина. Ни себя самого…

Синди опустила ресницы, внутренне затрепетав от его прикосновения, и вздохнула. Завтра Мартин уезжает. Может быть, сейчас самое время признаться в своих истинных чувствах к нему… Пока не поздно. Пока он снова не исчез из ее жизни… Быть может, навсегда.

— Это всегда нелегко, Мартин, — начала она, не поднимая глаз, — когда один из двоих любит сильнее. Так было у Теодора со мной. — И у меня с тобой, милый, добавила она про себя. — Но он уверял меня, что тех чувств, которые я испытываю к нему, будет достаточно для создания семьи, потому что мы оба хотим одного и того же.

— И ты приняла его предложение. — Голос Мартина неожиданно стал суровым. — Любовь никогда не значила для тебя так много, как семейное благополучие. Я был глупцом, когда не понимал этого.

— Это не совсем так, Мартин! — Она почти с отчаянием взглянула на него. — Когда ты уехал, я чувствовала себя покинутой, обиженной. И очень одинокой. Мне казалось, что тебе все равно, что будет со мной, с нами обоими. Тебя даже не слишком волновало то, что ты можешь погибнуть. Эта попытка покорить Амазонку только ради того, чтобы что-то доказать себе и всему миру, была ужасно рискованной. Но ты и слышать не хотел об опасностях. Даже когда мы… — Синди смущенно запнулась. Она не хотела говорить вслух о том, что произошло тогда на пляже. — Ты даже не сказал на прощание, что любишь меня, — продолжила она после паузы. — Да, ты хотел меня. Но не любил… так, как я того хотела. У меня было такое чувство, что ты хочешь отделаться от меня, и никакой надежды на совместное будущее. Во всяком случае, на такое, о котором я мечтала. А Теодор говорил, что если ты и вернешься, то снова ненадолго… И что ты никогда не возьмешь меня с собой в свои будущие поездки, даже если я стану лучшей журналисткой в мире. Не говоря уж о том, чтобы создать семью, о которой я мечтала.

— Я всегда чувствовал, что двоюродный брат — мой тайный недоброжелатель, — горько усмехнулся Мартин.

— После твоего отъезда Теодор стал для меня единственным утешением! — резко возразила Синди.

Ее глаза заблестели от слез при воспоминании о том тяжелом периоде жизни, когда она обнаружила, что беременна от мужчины, которого любила, но потеряла.

— Не сомневаюсь, что он бросился утешать тебя, едва за мной закрылась дверь. Теодор не мог дождаться, чтобы занять мое место. Он прекрасно понимал, в каком ты состоянии, и воспользовался ситуацией. Он, без сомнения, не ожидал, что я вернусь живым из этого действительно безумного предприятия.

— Теодор никогда не желал тебе ничего плохого! — воскликнула Синди, не вполне уверенная в своих словах. — Он просто смотрел на вещи трезво. Он знал, что ты никогда не захочешь остепениться и дать мне то, о чем я мечтала. Дом и семью. И пообещал, что будет любящим мужем и заботливым отцом, когда… — Едва не проговорившись, Синди оборвала себя на полуслове. — Когда у нас появятся дети, — торопливо добавила она.

Мартин негромко чертыхнулся.

— Так вот почему ты бросилась в объятия Теодора? Ты решила, что он даст тебе больше любви, чем я? Больше своей души?

Жестокие вопросы буквально хлестали Синди. Она приглушенно всхлипнула. Ей было больно снова слышать тот самый обиженный, едкий тон, каким он говорил с ней три года назад. Тогда, вернувшись из Южной Америки, он сгорал от желания увидеть ее, обнять… А, приехав, обнаружил, что она жена его двоюродного брата и мать годовалого малыша.

Тогда ей было ужасно тяжело обманывать его, убеждая в том, что Эдвин — сын Теодора…

Конечно, Синди не могла осуждать Мартина за его горькое презрение ни тогда, ни сейчас. Она не могла оправдаться, не сказав ему правды об Эдвине. А что, если сделать это сейчас, перед его отъездом?..

Нет! Это невозможно. Он подумает, что это уловка, чтобы удержать его здесь, привязать к себе. Используя в качестве аргумента ребенка, она практически не оставляет ему выбора. Он будет считать себя обязанным остаться.

— Дядя Мартин! — ринулся к нему заглянувший в комнату Эдвин. — Ты обещал поиграть со мной в прятки.

Мартин наклонился и подхватил малыша на руки.

— Пойду предупрежу Салли, что мы ужинаем в ресторане, — поспешно сказала Синди, боясь, как бы он не передумал. По крайней мере, утешала себя она, за эти две недели они снова стали друзьями.

Но в глубине души она хотела более тесной связи, большего, чем просто дружба с Мартином, даже если он не сможет дать ей всего, чего она хочет… Сейчас, преодолев боль прошлого и обретя свободу, Синди снова мечтала о прежней близости…

Нет смысла отрицать, что их все еще тянет друг к другу. Каждый раз, едва они оказывались рядом, даже в присутствии Эдвина или Салли, между ними возникала невидимая пульсирующая нить чувственного влечения. Впрочем, Мартин вел себя очень осмотрительно и ни разу не позволил себе облечь чувства в слова или действия; Возможно, он боялся, что любое открытое проявление внимания может возбудить в ней ложные надежды?..

Синди вздохнула. Или она настолько поглощена своими чувствами к нему, что слишком остро воспринимает происходящее? Что, если это просто игра воображения?..

Был поздний вечер, когда Синди и Мартин вернулись из города домой после своего прощального ужина.

— Это был чудесный вечер, Мартин, — благодарно проговорила Синди. — Я рада, что мы смогли побыть вдвоем.

Ее темные глаза блестели в неярком свете торшера, который Салли оставила включенным. В доме было темно и тихо. Очевидно, экономка, уложив мальчика, тоже легла спать. Из спальни Синди, где уже несколько ночей спал Эдвин, не доносилось ни звука.

Ужин действительно прошел чудесно. Не было никаких горьких слов, резких выпадов, ничего такого, что могло бы испортить им последние часы, проведенные вместе. Словно они оба хотели, чтобы этот вечер оставил самые нежные и приятные воспоминания.

Отрывочные воспоминания. Синди поймала себя на том, что уже не может припомнить подробностей прошедшего ужина — ни вкуса деликатесов, которые они ели, ни названий изысканных вин, ни деталей элегантной обстановки. Она не могла даже вспомнить, о чем шел разговор, — они избегали личных тем, всего, что касалось их чувств.

Что врезалось ей в память — так это лицо Мартина. Во время ужина ее глаза алчно скользили вдоль очертаний его чувственного рта, твердого подбородка с ямочкой, отыскивали крошечные светлые искорки в пронзительно синих глазах, любовались завитками падающих на лоб темно-русых волос.