Едем на Вял-озеро - Козлов Вильям Федорович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/53
• Следующая

— Я тоже очень расстроилась, когда тебя ко мне пересадили…

— Ну, а теперь? — спросил он.

— Ты можешь быть хорошим другом, если захочешь, — сказала Мила.

— С девчонками я не дружу, — твердо заявил Ваня. — Другом может быть только мужчина.

— Какие отсталые у тебя понятия о дружбе! Вот Леня Бойцов иначе думает…

— Какая же эта дружба? Ленька смотрит Светке в рот и делает все, что она скажет… А друг — это когда все одинаково: равноправие и уважение. Вот ты убежала бы со мной из дому? Ну, куда-нибудь далеко? Где опасности и все такое.

— Не знаю…

— Ну вот, а говоришь о какой-то дружбе! Вот мы с Андрюшкой — настоящие друзья: куда я, туда и он.

— А если наоборот? — насмешливо сказала Мила. — Куда он — туда и ты? Или так не бывает? Всегда куда ты — туда и он… Где же у вас равноправие?

Мила загнала Ваню в тупик. И возразить ей было нечем. Ваня и припомнить не мог такого случая, чтобы он поступил так, как этого хотел Андрей. Всегда Андрей поступал так, как говорил Ваня.

— Андрей такой человек, — попытался он переубедить Милу да, кстати, и себя. — Мягкий, нерешительный… Им нужно руководить…

— Руководи на здоровье, — рассмеялась Мила и перевела разговор на другое.

На следующий день она принесла книжку Германа Мелвилла «Моби Дик» и дала Ване. Он залпом прочел и несколько дней ходил как ошарашенный: давно ему так ни одна книжка не нравилась. Дал с Милкиного разрешения Пирожкову, и тот сказал, что книжка великолепная.

Наверное, Мила заметила, с каким сожалением отдавал ей Ваня «Моби Дика», потому что спросила:

— Очень понравилась?

— Спрашиваешь!

— Я знала, что этот роман тебе понравится, — сказала Мила.

— Андрею — тоже.

— У тебя когда день рождения?

— Двадцать третьего августа, а что?

Мила достала ручку и на титульном листе написала: «Ване Мельникову от Милы Спицыной в день рождения!» И дату проставила: 23 августа.

— Сегодня ведь двадцатое мая, — сказал потрясенный ее щедростью Ваня.

— Как будто не знаешь наших ребят, — сказала Мила. — Если я подпишу книгу сегодняшним числом, Пирамида первый растрезвонит, что ты мне нравишься. А на день рождения люди всегда дарят друг другу что-нибудь.

Ваня ничего не сказал, но подумал: нужно узнать, когда у Милы день рождения, и тоже подарить что-нибудь хорошее. Он хоть сегодня подарил бы ей свою любимую статуэтку: Дон Кихот в доспехах с мечом, но действительно лучше подождать… На следующем уроке Ваня узнал у Светы Козловской, в каком месяце родилась Спицына. В ноябре. Ровно полгода ждать…

Этот последний день в школе тянулся удивительно долго. У кого занятия уже закончились, те с гамом и криком носились по школьному двору. Круглоголовые постриженные тополя и липы под порывами холодного ветра то становились ярко-зелеными, то бледно-серыми. Это трепещущие листья показывали свою изнанку. Закаленные голуби забрались в мелкую, подернутую рябью лужу у ограды и, взъерошив сизые перья, смешно приседали, барахтались в воде, не обращая внимания на рыжую кошку. Кошка, подобрав под себя все четыре лапы, сидела на каменной тумбе и, сонно щуря глаза, равнодушно смотрела на купающихся голубей. Уборщицы выносили на школьный двор старые парты. Их уже много стояло в углу у забора. Как только женщины ушли, стайка воробьев опустилась на парту.

Нина Васильевна что-то говорила, называла книги, которые нужно обязательно летом прочесть, но Ваня не слушал. Он смотрел в окно на кошку, голубей, липы и решетчатую стрелу башенного крана, медленно описывающую на фоне облачного неба круг. Напротив за четырехэтажным домом строили новое высотное здание.

И хотя Ваня давно ждал звонка, он прозвучал неожиданно. Очень громко и радостно. Последний звонок в этом учебном году. Как-то так получилось — Ваня и Мила вышли вместе. Андрея Пирожкова не было видно. Куда же это он мог подеваться? Обычно они вместе возвращались домой.

— Странная у нас погода в Ленинграде: зимой тепло, летом холодно, — сказала Мила и посмотрела на Ваню. Он обратил внимание, что на улице ее глаза стали гораздо светлее, чем в классе. Будто их разбавили небесной синевой. Кстати, и разрыве облаков появились глубокие синие окна. Наверное, он очень уж пристально разглядывал ее, потому что Мила вдруг покраснела и опустила глаза.

— Почему ты так смотришь на меня? — спросила она.

— А разве нельзя?

— У меня, наверное, нос в чернилах?

— Успокойся, — сказал Ваня. — Нос твой в порядке.

— Я не люблю, когда на меня долго смотрят… Такое впечатление, будто тебя изучают, как географическую карту.

— Плохо, когда совсем на человека не смотрят, — глубокомысленно заметил Ваня. — Значит, такой человек неинтересный.

— В таком случае — смотри, — с улыбкой разрешила Мила.

— Ты сегодня красивая.

— Что ты летом будешь делать? — смущенно спросила Мила.

— Нас с Андреем зачислили в экспедицию, — похвастался Ваня. — Будем на катерах гонять по северным озерам. Наравне со взрослыми.

— Это ты сейчас придумал?

— Придумал! — возмутился Ваня. — Мы все лодочные моторы как свои пять пальцев знаем! Уж сколько раз с Андрюшкой на Неву выходили. По семь узлов в час выжимали на моторке.

— Узлов?

— На море скорость измеряется не километрами, а узлами, — пояснил Ваня.

— Интересно, — сказала Мила.

— Хочешь, тебя на моторке прокачу? — вошел в раж Ваня. — Это в сто раз лучше, чем на речном трамвайчике.

— Когда? — взглянула на него Мила.

И Ваня вспомнил, что занятия закончились и они теперь с Милой Спицыной не увидятся до первого сентября…

— Когда-нибудь прокачу по Неве, — сказал Ваня. — Вот вернусь из экспедиции…

— А я летом поеду к бабушке в Осташково, — сказала Мила. — Там чудесное озеро Селигер.

— Вял-озеро лучше. Оно дикое. Хочешь, я тебе привезу с Севера…

— Живого тюленя… — улыбнулась Мила. — Или моржа.

— Чего-нибудь привезу, — сказал Ваня.

Мимо прошли Леня Бойцов и Света Козловская. Прошли и сделали вид, что не заметили Ваню и Милу. Куда же это они направились? В кино или в мороженицу?

— Ты любишь мороженое? — вдруг спросил Ваня.

— Ореховое с вареньем, — сказала Мила. — И еще ассорти.

— Я к мороженому равнодушен, — дал задний ход Ваня, но было уже поздно.

— Я даже зимой ем мороженое, — сказала Мила.

Ваня растерялся: чего это он вдруг про мороженое ляпнул? Полчаса назад, на уроке, он твердо решил: прежде чем что-либо сказать, обязательно подумать. И вот на тебе! Еще хорошо, что в кармане пятьдесят копеек. Весь его капитал. На две порции хватит. Без варенья. А если она захочет еще одну, тогда что делать? В крайнем случае можно сказать, что у него ангина, и пусть она обе порции ест.

Чтобы никто из ребят случайно не увидел их вместе, Ваня повел Милу на улицу Восстания. Там, рядом с кинотеатром «Луч», есть кафе-мороженое. Маленькое, узкое. Всего четыре-пять столиков. Зато мороженое вкусное.

По дороге Ваня отобрал у Милы портфель. Она удивленно взглянула на него, но отдала. Зачем он это сделал, и сам не знал. Вспомнил, что Гиревик всегда носит портфель Светы Козловской. И в этот раз, когда повстречались на Литейном, нес. Наверное, смешно со стороны выглядит мальчик, который идет с девочкой и важно несет два портфеля. Ведь взрослые тети сами носят свои продуктовые сумки. Увидел бы его сейчас Андрей Пирожков, смеху было бы на целый год.

Ваня отворил тяжелую дверь кафе, пропустил вперед Милу и рот раскрыл: за столиком прямо у двери сидели и ковыряли ложечками мороженое Андрей Пирожков и… Надя Краснопевцева!

Стоял жаркий летний день. Над отвесным каменным ущельем улицы — высокое синее небо. И в небе ни облачка. Лишь кометой протянулся разреженный след высотного самолета. По Невскому, в густой толпе прохожих, шагали трое мальчишек. Один был ничем не примечателен — мальчишка как мальчишка, а двое заставляли всех с улыбкой оглядываться. Во-первых, одеты они были явно не по сезону: на улице от жары некуда спрятаться, а мальчишки в толстых одинаковых свитерах, зеленых ватниках и новых болотных сапогах. На каждом сапоге — по маленькому солнцу. Во-вторых, за спинами у них по гигантскому пухлому рюкзаку. Даже удивительно было, как они держат на плечах такую тяжесть. Рюкзаками они задевали друг друга и прохожих. И хотя лица мальчишек были сосредоточенно непроницаемыми, любому ясно, что они собрались в далекое путешествие, если уж не в Антарктику, то по крайней мере на Северный полюс дрейфовать на льдине. По их лицам катился пот, волосы на лбу слиплись.

• Предыдущая
• 19/53
• Следующая