Едем на Вял-озеро - Козлов Вильям Федорович - Страница 36

• Предыдущая
• 36/53
• Следующая

— С Вял-озером, парнишка, шутки плохи, — сказал сплавщик. — На такой лодочке далеко от берега больше не рискуй выходить. На этот раз повезло, а в другой раз — кто знает…

Ваня думал, Андрей Степанович заберется в карбас и поплывет с ними, но он только встряхнул канистру со смесью и, подождав, когда они усядутся, оттолкнул карбас от берега. Элла завела мотор и взялась за кривую железяку.

— Погоди! — вспомнил Ваня. — Где же моя змея?

— Ты что, змей не видел? — удивилась Элла.

— Глуши, говорю!

Элла пожала плечами и передвинула какую-то железяку: негромко квохтавший мотор заглох.

— Что еще? — спросил Андрей Степанович. — Забыли чего?

— Ага, — сказал Ваня, выскакивая из лодки.

Мертвая, изогнувшаяся дугой змея лежала под сосной во мху. Ваня с опаской поднял ее за хвост — змея не разогнулась.

— Гадюка, — сказал он.

— Их много тут, — сказала Элла. — Меня уже два раза кусали.

— Можно, я ее возьму?

— Чудной ты! — посмотрела на него Элла. — Бери, да только зачем она тебе?

— Надо, — сказал Ваня и, держа изогнувшуюся змею за холодный хвост, понес к лодке.

Карбас, таща на буксире лодку, ходко пошел на плес. Позади на зеркальной глади озера образовалась жирно поблескивающая полоса взбаламученной винтом воды. Будто гигантский плуг прошел по озеру. Из-за острова вымахнула красноносая чайка и низко полетела за лодкой. Элла достала из кармана голубой куртки кусок хлеба, отщипнула и бросила. Чайка красиво спикировала и, едва коснувшись воды, ловко схватила хлеб. Отлетев немного в сторону, села и проглотила.

На берегу стали собираться люди. Издали их трудно было узнать. Все смотрели на приближающуюся лодку. Ваня заерзал на месте, помрачнел. Лучше бы причалить тихо, без публики… Когда карбас с шорохом вполз на берег, Ваня не поверил своим глазам: у самой воды вместе со всеми стояли Андрей Пирожков и Саня из Умбы. Если взрослые старались быть серьезными, то Андрей и Саня широко улыбались.

— Ну, Ваня, не ожидала я от тебя такого! — бросилась к нему Валентина Гавриловна. — Где ты был? Почему твоя лодка на буксире.

— Дай ему прийти в себя, — сказала улыбающаяся Вера Хечекова. — Жив, здоров, а это главное.

— Где же все-таки был? — непривычно сухо спросил Виктор Викторович. — Я пол-озера обшарил — не нашел тебя.

— Удил рыбу, тут как задует… — сбивчиво начал Ваня. — Ну, я… это…

— Гляди-ка, Элка! — первым заметил притихшую в лодке девчонку Санька. — Чего ты тут делаешь?

— Когда начался шторм, Ваня переждал на берегу, — коротко объяснила Элла. — Мы с папой там плоты из бревен вяжем.

— А мы чего уж тут ни передумали… — сказала Валентина Гавриловна. — Никого не предупредил, сел на лодку и — до свиданья. Разве так можно?

— Ты забыл, я ведь за тебя отвечаю, — сказала Вера Хечекова.

— На Верочке лица не было, когда налетела буря, — ввернула Галя Летанская. — Она два часа тебя на моторке разыскивала.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — улыбнулась Вера.

— Здравствуй, — сказала Элла и, выбравшись из лодки, по-взрослому подала Сане руку.

— Я думал, Пирог, ты давно в Ленинграде, — сказал Ваня. Он все еще не мог прийти в себя от изумления. — А ты вон где — на острове!

— Нас Виктор Викторович, когда тебя разыскивал, захватил из Вильмаламбины… У Сани там родственники. Мы еще вчера приехали из Умбы с дядей Кузьмой.

— Элка — моя двоюродная сестра, — сообщил Саня.

Виктор Викторович подошел к лодке, достал весла, посмотрел их и, усмехнувшись, положил на место. Ваня настороженно наблюдал за ним: сейчас спросит, где пояс, удочки, но студент спросил о другом:

— Веселая была у тебя, Мельников, рыбалка?

— Какое уж тут веселье.

— А мне сдается, надолго запомнишь ты сегодняшний день, — без улыбки сказал Виктор Викторович. — Отчитывать и пилить я тебя не буду, да, пожалуй, и не за что, тем более, ты теперь сам близко познакомился с настоящим Вял-озером. И, надеюсь, сделал соответствующие выводы? По крайней мере, усвоил хотя бы одну прописную истину: не зная броду, не суйся в воду.

— Это точно, — сказал Ваня. — Больше не сунусь.

— Вот и великолепно!

Подошли Андрей, Санька, Вера Хечекова.

— Где же твоя рыба, рыбак? — спросила девушка.

— Там, где я ловил, берет только на ряпушку, — сказал Ваня. — Не верите — спросите у Эллы.

С Андреем Пирожковым приключилось вот что. Доехав с Иваном Николаевичем до Умбы, он отправился на аэродром, но самолет улетал в Кировск только завтра. Тогда Андрей пошел к Саньке. Его твердое решение уехать в Ленинград поколебалось. Трясясь четыре часа в кузове грузовика, Андрей все на свете передумал. И уже в Умбе в душу закралось сомнение: неправ он! Так настоящие друзья не поступают. Дезертир он — вот кто! А как он, Андрей, рано утром боялся, что Ваня проснется. Даже записку, где хотел что-то объяснить и попрощаться, не посмел написать…

Санька, увидев его, очень обрадовался. Даже не обратил внимания на рюкзак. По-видимому, Саньке и в голову не могло прийти, что Андрей, бросив товарища, завтра улетает в Ленинград. Санька стал рассказывать, что уже три дня, как готовится к поездке на Вял-озеро, в гости к ним. Накопал за поселком банку навозных червей, а черви здесь на вес золота, договорился с дядей Кузьмой и завтра — в путь-дорогу!

— А ты зачем сюда прикатил? — наконец спросил Саня. — Где твой Ваня-дружок.

И Андрей не решился сказать правду. Сказать, что заели комары и мошка, от ядовитой мази стянуло лицо и воспалились глаза, что в палатке по утрам так холодно, что невозможно заставить себя вылезти из спального мешка, что устал он, надоело ему тут и еще его сильно обидел Ваня-дружок. С этого, пожалуй, все и началось… Ему, Андрею, до смерти хочется посидеть дома за чистым столом, полистать журналы «Знание — сила», «Техника — молодежи», а он дурак дураком торчит в лесу, на берегу холодного озера, в котором даже выкупаться нельзя. Ваня хоть на моторках шпарит, а ему и этого не доверяют…

Не мог все это сказать Андрей Пирожков, глядя в прозрачные Санькины глаза. Язык не поворачивался. Да и не поймет его Саня. Для него Север — дом родной. И вместо всего этого он сказал:

— Мы приехали за хлебом.

— Поедем обратно с дядей Кузьмой, — тут же решил Саня. — Он нас в кабинку посадит.

Беспокойно спал эту ночь Андрей, а утром уже больше не колебался, решил вернуться. Если бы он улетел в Ленинград, то вряд ли они остались бы друзьями с Ваней.

И Андрей вернулся. Когда они встретились на берегу, Андрей видел, как радостно вспыхнули серые Ванины глаза. Без лишних слов мальчики сразу простили все друг другу. И никто в лагере не сказал Андрею ни одного обидного слова. Никто, кроме Ивана Николаевича. Шофер придержал Андрея за плечо, когда тот собирался выйти из столовой, и сказал:

— Чего же воротился-то, цыпленок жареный? Ходил бы сейчас по городу Питеру, поплевывал в Неву и на железных коней любовался… Аль по нашинским комарикам соскучился?

— По вас, — буркнул Андрей, отворачиваясь. Ему неприятно было смотреть в широкое лоснящееся лицо шофера.

— По мне, значит, соскучился, цыпленок жареный? — ухмыльнулся Иван Николаевич.

— Никакой я не цыпленок и тем более не жареный, — сказал Андрей. — А рыбу вам больше ловить не буду, поищите других…

— Какой из тебя, сопливого, рыбак-то… Прыщик ты, а не рыбак! — нахмурился шофер и, дав легкого подзатыльника, отпустил.

Три дня еще прожили они на острове. Утром, если озеро было спокойное, выезжали на лодках с микробиологами или с Виктором Викторовичем проверять сети. После ужина становились неподалеку от острова и удили.

Саня пробыл с ними два дня и уехал с дядей Кузьмой в Умбу. С собой он увез три крупных щуки и десятка четыре окуней. Ваня предложил ему и свой улов, но Саня отказался, зато дядя Кузьма с удовольствием взял.

Элла обещала наведаться к ним — на лодке это час ходу, — но вот уже три дня прошло, а ее все нет. Наверное, где-нибудь далеко с отцом плоты из бревен вяжет. У Каменной гряды как-то остановился катер. Забрал приготовленные плоты и отправился дальше. Когда жили на острове, Ваня часто смотрел в сторону Каменной гряды, но знакомой высокой лодки-карбаса больше не видел.

• Предыдущая
• 36/53
• Следующая