Тень - Эллиот Уилл - Страница 34

Жалкие создания. Драконы тоже спорили иногда, но очень редко совершали подобные вещи с собственными сородичами.

Значит, на юг. А где Гора? Она хорошо умела скрываться, что было весьма удивительно, учитывая ее размеры. О чем она думает? Мысли скрыты, как всегда! Впрочем, какая разница? Буря растянулась по небу тончайшей полосой, и почти весь мир успел ощутить вкус проливаемой ею воды вплоть до самых южных районов, где Кошмар с большим трудом удерживал каменных гигантов, не давая им миновать Конец Света. Они почувствовали притяжение, заставлявшее облака следовать на юг, и теперь рвались перейти границу. Как легко пугаются молодые боги!

Концентрация богини несколько ослабла. Она зачерпнула энергию, завернулась в нее и сосредоточила дождь на маленьком участке в центре этого мира, выбрав его наугад. Одной из темных крыш, по которой забарабанили крупные капли, оказалась кровля трактира. Буря заглянула в окна, щедро изливая потоки воды, но у нее почти не осталось сил. Утомившись, она слушала разговор людей, находившихся внутри, как ребенок сказку на ночь.

Стул был малость неровным, доставляя некоторое неудобство Шарфи, — казалось, что пол накренен под утлом, как лодка на воде. Точнее, как лодка в пивном потоке. Светильники и жаровни отгоняли мрак мерцающим сиянием, которое казалось почти ангельским. Этот мир вообще был замечательным местом, а все эти незнакомцы — добрыми друзьями, и гул голосов, заполняющий таверну, обволакивал его теплым шерстяным одеялом. Плохие воспоминания были изгнаны или, по крайней мере, смягчились — а может, и полностью закрылись другими.

Даже пиво, которое хозяин трактира, тот еще жулик, продавал втридорога, перестало вызывать нарекания. Все жаловались на цены только до четвертой или пятой кружки. Шарфи опрокидывал одну за другой до тех пор, пока монеты, которые он подвигал через лужи пива к хозяину по другую сторону стойки, не стали расплываться перед глазами.

Как и все трактиры вдоль Великой Разделительной Дороги, этот был битком забит мужчинами, которые пришли к выводу, что в жизни им осталось лишь одно занятие. Ощущение, что вскоре все решится, витало в воздухе наравне с вонью пива и пота. Дождь барабанил по крыше таверны — божественный звук, ласкающий уши и пьяных, и трезвых. Он напоминал Шарфи о том, что над головой есть крыша, что больше не нужно ночевать под открытым небом — по крайней мере, до тех пор, пока в его карманах еще есть деньги (и даже в том случае есть шанс — воин еще не забыл навыки вора). И вероятнее всего, его скитания закончены навсегда. Так пусть смерть найдет его — бодрствующим или спящим. Он выпил последнюю кружку за это, поставил ее на стойку и нетвердой рукой потянулся за следующей.

Конец Света. Как неожиданно это название открыло свое второе значение! Как будто маска упала с лица человека, который до этого казался знакомым. У Шарфи было ощущение, что он должен был понять правду давным-давно — как и все остальные. Подсказка, знак грядущих неприятностей, оставленный каким-то не в меру умным засранцем, посмеявшимся над десятками поколений, которые однажды должны были в полной мере узнать значение его шутки.

Война была проиграна, сомневаться не приходилось, и не важно даже, приведет ли падение Стены к катастрофе или нет. Вместе с поражением ушел смысл из жизни Шарфи. Эти люди, сидящие сегодня вокруг него, уже обречены, хотя большинство из них пока не понимает этого. Озираясь, он с легкостью узнавал не посвященных в эту маленькую тайну — они сидели с мрачными лицами, жались друг к другу, строя планы, гадая, как теперь поведут себя мэры. Можно подумать, это имеет какое-то значение! Те, в головах которых начал брезжить свет понимания, выглядели потрясенными, смотрели в никуда и пили куда больше, чем незадачливые планировщики. Люди, уже знавшие о своем поражении, веселились не хуже пьяного воина, почти открыто празднуя окончание жизни, пока еще могли сделать это.

Шарфи снова осушил кружку и с силой опустил ее на прилавок, заработав сердитый взгляд хозяина трактира. На него смотрели с этим выражением слишком часто, поэтому воин почти не обратил на владельца заведения внимания. Он громко рыгнул и жестом попросил повторить, подслушивая разговоры и ожидая возможности вставить пару слов в чужую беседу, а то и рассказать какую-нибудь хвастливую байку о войне.

В основном люди обсуждали отсутствие каких-либо гостей с другой стороны мира. Как будто некая вуаль скрывала очертания Южного Левааля. Что населяло земли по другую сторону? Некоторые уверяли, что там тоже живут люди, точно такие же, как здесь. «Вероятно, можно будет заручиться их поддержкой в войне».

Отдельные дураки, преисполненные оптимизма, несли чушь о несметных сокровищах, которые ждут отважных путешественников под землей, где они сложены грудами — и чешуйки, и драгоценные камни, и разные амулеты. Они собираются отправиться туда и первыми обнаружить эти ценности. Кто с ними?

Третьи уверяли, что в той части по-прежнему летают свободные драконы, которые непременно заявятся сюда, чтобы освободить своих несчастных сородичей из небесной тюрьмы…

Все чушь и ерунда. По прикидкам Шарфи, у него осталось еще около года жизни. И он проведет его напиваясь в тавернах, поглощая пиво, о котором он грезил, корчуя корни или поднимая камни на ферме рабов. В трактирах есть девочки, которых можно снять на ночь. Многие из них сбежали из Эльвури, без денег и ценностей, а потому были не вполне приспособлены к этому печальному ремеслу. Что ж, решать клиенту. Перспектива весьма заманчивая. Из-за очень, скажем так, своеобразной внешности Шарфи не был избалован бесплатным женским вниманием и успел соскучиться не только по элю на протяжении холодных ночей в лагере. Однако он видел, как Киоун сытым кабаном прогуливается между рядами девушек, выставленных на продажу, как жестокий, пускающий слюни пес, и поклялся себе никогда не опускаться до подобного (впрочем, раньше у него и возможности не было). Но сейчас… Шарфи твердо вознамерился сунуть денег одной или даже двум, может, сказать еще пару ласковых слов — хотя бы ради того, чтобы похвастать своим благородством перед Киоуном при следующей встрече.

При следующей встрече. Даже странно — оказывается, очень трудно перестать строить планы на несуществующее будущее. Тем временем старый коновал закончил рассказывать историю про резню в Хэшлеме и появилась возможность вставить слово. Шарфи поспешно подхватился:

— А я рассказывал вам о пилигриме из Иномирья?

Некоторые заинтересовались, другие закатили глаза — очевидно, с них хватило болтовни старого коновала, чьи россказни Шарфи тоже казались весьма далекими от реальности.

— Рассказывай, — наконец произнес кто-то.

Шарфи не заставил слушателей просить дважды.

— Был ясный, спокойный день. Неожиданно прямо за замком открылся вход. Как окно в небе. Там были боевые маги. Аж восемь штук. И пришел пилигрим. В очень странных шмотках, кстати. Он владел оружием из Иномирья, которое называл револьвером. Оно дышало огнем, громче, чем… громче, чем ветка, в разгар бури рухнувшая на крышу! — Замечательно! Шарфи положительно влюбился в оборот «окно в небе». — Жутко опасная штука этот револьвер. Но он так перепугался, что не смог даже им воспользоваться. Он ни разу в жизни не видел боевого мага. Между тем восемь рогатых уже успели убить, наверное, человек сто, пришедших до него. И тут один из них бросается к нему! Я-то был слишком далеко, чтобы помочь. Но пилигрим был принцем в своем мире, и…

Толстый мужчина, одетый в цвета Фейфена, который только-только сел рядом, прервал рассказчика презрительным фырканьем:

— Пилигрим! Скажешь тоже! Моя задница способна лучше врать!

— Было и еще кое-что. Ты слышал о нем? — спросил Шарфи. — Некоторые называют его Тень, но звать его не так. Эрик. Я с ним был знаком. Научил его владеть мечом. Видишь этот шрам? Он оставил. У него хороший клинок. Рука быстрая, я такой давно не видел, с тех пор, как сам был на войне. Не хуже меня, когда я был помоложе. Я его научил. Так ты слушай. Боевые маги убили до него тысячу других пилигримов. Но когда пришел Эрик, я успел добраться вовремя, чтобы его спасти. Выскочил на поле…