Будь проклята Атлантида! - Житомирский Сергей Викторович - Страница 11

И тут он услышал голос тихий, но настойчивый: «Плохо, что весло вылетает. Не дай ему бежать с плота!» Ор испуганно оглянулся, но вокруг никого не было. Значит, голос шел изнутри? «Но как заарканить весло? – пробормотал Ор. – Ведь им надо грести! Разве примотать к вилке?» - «Она сломается и пропадет вместе с веслом!» - голос стал сердитым от глупости Ора. «Тогда привязать прямо к плоту?» - «Пробуй!»

Ор отрезал кусок повешенного через плечо аркана.

- Оэ, охотник! – окликнул его проходивший мимо Гонд. – Что делаешь?

Запинаясь, Ор рассказал ему, как вырвалось весло, и про голос, что советует посадить его на привязь.

- А будет духам по нраву твоя хитрость? – покачал головой вождь. – Харны не привязывают весел. Если плот снаряжен не по обычаю, река может не принять его.

- Смотри! – Ор шагнул к веслу и стал загребать воду. – Грести не труднее. Может, духи гиев хотят помочь?

- Надо спросить Мать Матерей.

Гезд, выслушав спор, захотела осмотреть плот. По дороге она окликнула Посдеона, и тот присоединился. Послали за старейшиной харнов. Плотовщик, презрительно глянув на ремень, сказал, что настоящий гребец всегда вовремя уберет весло.

- Ты плыл тут много раз, а мы пойдем впервые, - сказал Посдеон. – Я велю всем пеласгам привязать весла.

Гезд обратилась к духам, подняв глаза в вышину.

- Добрый дух говорил с этим воином! – объявила она. – Пусть на всех плотах привяжут весла, чтобы их не выхватила враждебная сила.

Подойдя к покрасневшему юноше, она сильно ударила его в середину груди, отчего у него сладко перехватило дыхание.

- Прислушивайся к этим голосам, охотник, - сказала Мать гиев, - но будь осторожен. Не всегда по голосу отличишь доброго духа от злого.

Солнце едва приподнялось над вершинами, когда семь сотен воинов, вздрагивая от утреннего холода и волнения, сошли к реке. Плоты, натянув привязи, вздрагивали, словно спеша устремиться в смертоносные теснины. С берегов наклонялись к воде метелки лилового барбариса, качали головками рослые чертополохи, которыми харны искусно расчесывали козий пух для своих высоких шапок.

Погрузка шла в тишине. Воины ложились на бревна, хватаясь за натянутые ремни, и заранее закрывали глаза. Плоты уходили в Стикс тремя десятками. Впереди каждой шел плот с четырьмя опытными харнами. На остальных лишь в середине стоял с шестом проводник по реке смерти, а весла держали пеласги и смельчаки других племен.

Короткий вопль жертвенного козла надорвал тишину. Его безголовая туша, подняв брызги, упала в воду. Следом оторвался от берега первый плот. Одна за другой десять заостренных площадок взлетели на искрящийся под низким солнцем водяной горб и, спрыгнув с него, исчезли за поворотом.

Вновь наступило томительное ожидание. Либиец, достав из-за пазухи полоску вяленого мяса, сосредоточенно жевал, Чазу зачем-то понадобилось перемотать висящий через плечо аркан. Молодой харн пробовал на колене длинный упругий шест. Ор, сунув руку за пазуху, ощупывал амулет Паланта. Воины неподвижно лежали лицами вниз.

Наконец настала их очередь. Плот тряхнуло при перекате, и вновь, раздирая неподвижную воду, навстречу понеслись камни. Чаз, расставив ноги, стоял рядом с Ором на носу, либиец выравнивал корму. За слиянием рукавов гудел первый порог. На его камнях стоял застрявший плот первой десятки. Воины сталкивали его с мели. Но Ору было некогда оглядываться. Он яростно греб, видя только скалы, воду и идущий впереди плот.

Впереди перегораживал реку увенчанный пеной вал. Передний плот взлетел на него, страшно наклонился вперед и, показав мокрое брюхо, исчез. Руки гребцов опустились. Плот несло туда, где только что исчезли два десятка их товарищей. Но проводник кричал, что надо грести вперед – сильней, еще сильней!..

Низкий гул ударил в лица. Нос плота вздыбился и полез на вал, весла яростно ворочались в затвердевшей воде. С гребня они увидели передний плот – целый, убегающий к повороту. Разогнавшись, их связка бревен прыгнула с переката. Вода с тяжелым плеском расступилась и тут же кинулась со всех сторон, накрывая скорченные ужасом тела лежащих воинов. Когда волны схлынули, либиец утер лицо рукой и удивленно улыбнулся Ору. Чаз на носу, отряхиваясь, как вылезший из реки пес, корчил им веселые рожи. Буруны опадали, соленая река быстро и ровно неслась вперед.

Харн положил шест и потянулся к меху с водой, и тут гребцы почувствовали жгучую жажду. Все вокруг было соленым: брызги воды, пот, кровь из ссадин на руках.

За первым порогом Стикс тек между соснами, растущими на песчаных откосах. Местами обнаженные корни висели над потоком, как когтистые лапы чудовищ. Берега становились все выше и круче, пески заменил желтый, морщинистый камень. Налетая на выступы, струи разбивались и через поток ложились косые полосы бурунов.

Повинуясь коротким выкрикам харна, трое гребцов кидали весла в ребристую воду, и плот, словно живой, увертывался от камней, водоворотов, нависающих стен.

- Смотри! – крикнул Чаз.

Пустой плот с поломанными веслами плыл, тыкаясь в скалы. Но у Ора не было ни сил, ни времени почувствовать страх. Обливаясь потом, он греб, отдергивая весло от выступов, вновь вонзал его в соленую пену. Иногда гребцы успевали видеть убегающий передний плот. Значит, не они одни уцелели в бесконечной схватке с духами воды и камня!

Но вот, как было условлено, с передних плотов долетел пронзительный свист. Ор сразу стал загребать направо. Вода тащила из рук мокрую рукоять. Из-за поворота несся низкий, упругий гул. Либиец, раскрыв рот, замер у левого весла. Харн что-то кричал ему, но по пустым глазам гребца было видно, что в нем ничего не осталось, кроме ужаса. Впереди над рекой висела многоцветная радуга. Под ней вода, вскинув пенные руки, проваливалась между двумя отполированными скалами. На переднем плоту бешено гребли вправо, в узкую протоку, отгороженную от русла грядой камней. А либ все стоял, намертво стиснув опущенное в воду весло, отчего плот, несмотря на отчаянные усилия остальных, сворачивал к провалу.

Бросившись к гребцу, харн сильно хлестнул его по лицу. Глаза либийца ожили, хрипя от натуги, он рванул веслом воду. Нос неохотно свернул в протоку, где уже стояло три плота.

Еще два успели свернуть, но на следующем замешкались, и он проскочил спасительную гряду. Крик кого-то из гребцов на миг вплелся в гул потока и тут же пропал в радужной завесе брызг. Харн стоял посередине, бросив шест, покорный воле духов. Ни один из воинов не поднял голову – взглянуть на приближающуюся смерть. Затянутые в провал бревна на миг сдвинули струи: низкий голос водопада поднялся, взлетел до воя – и тут же опять зазвучал ровно и упруго.

Девять плотов сбились в горле протоки. Раздали еду и по малой мерке некты. Хмельной напиток ободрил воинов. Упираясь в бревна и удерживая плот ремнями, они повели плоты по узкой протоке в обход водопада. Гребцы, отдыхая, шли позади. Кое-где берега были стесаны, словно гигантским топором. Пользуясь тайным искусством разрушения скал, атланты расширили древний путь харнов.

Ор шагал по краю обрыва, обдаваемый солеными брызгами, косясь на водопад. Стена воды скрывалась внизу, в черной щели, из которой поднималась водяная пыль, словно там горел холодный огонь. Стены ущелья были белыми от соли; бахрома соляных сосулек свешивалась с выступов, камни щетинились, будто покрытые седым мхом.

Наконец вырубленный в скалах канал спустился к потоку. Берясь за весла, гребцы в последний раз оборачивались к ревущей воде, бесследно поглотившей плот и два десятка людей. Снова мимо поплыли скалы, сдвинутые так тесно, что над ними виднелась лишь узкая змейка неба. Еще один большой порог виднелся впереди, но пройденные опасности закалили гребцов. Страх не исчез, но рядом с ним в душе скалил зубы азарт борьбы.

Ору казалось, что они попали в стадо каменных чудовищ, прыгающих им навстречу. Он угадывал их намерения, увертывался от одних, отталкивал веслом других. Случалось все же, что глыба со скрежетом задирала днище или бодала плот сбоку мокрым лбом. Уже вблизи конца порога идущий впереди плот запрыгал на бурунах, медленно поднялся и перевернулся. Большинство воинов так и не выпустили из рук ремни. Харн покорно пошел ко дну. Искусные проводники по реке смерти не умели плавать. Но трое пеласгов и два гия вынырнули – их головы мелькали среди бурунов.