Солнце на стене - Козлов Вильям Федорович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/85
• Следующая

— Я к тебе в гости приеду, — сказал Венька. — На два дня.

— Мой дом будет стоять на берегу озера, рядом глухой лес, где полно всяких грибов. В камышах деревянная лодка, на жердинах сохнут сети…

— И приплывет к тебе золотая рыбка и спросит: «Чего тебе надобно, старче?»

— Я ей отвечу: «Мне надобно, чтобы земля вращалась, как всегда, чтобы светило солнце, лето сменялось осенью, а зима — весной… Чтобы на земле были леса, озера, моря, а на небе — облака…»

— Ты не пробовал стихи писать? — спросил Венька. — В тебе пропадает лирик… Правда, об этом уже было… Как это?.. «Пусть всегда будет солнце…»

— Было, — сказал я.

— А я бы попросил у золотой рыбки таланта, — сказал Венька. — Вертится у меня в голове один потрясающий проект… Еще в институте кое-какие наметки сделал, а вот всерьез браться за него побаиваюсь: вдруг таланта не хватит? Если удача, то будет у меня все, что может пожелать молодой подающий надежды инженер. А что человеку нужно? Наверное, деньги, хорошая квартира, общественное положение… Допустим, мой проект принят. Начальник отделения дороги присылает приветственную телеграмму… И премию. Начальник завода на блюдечке с голубой каемочкой преподносит ключи от квартиры… Живите, дескать, Вениамин Васильевич, и творите впредь на благо родного завода…

Я сбоку взглянул на него. Венька, подавшись вперед, задумчиво смотрел на шоссе, черные брови сошлись вместе, глаза прищурены, на губах улыбка. И не поймешь: всерьез он говорит или шутит. Мне было интересно, что он еще скажет. И я подхлестнул его:

— Ну, получишь хорошую квартиру…

— Вот мы говорили про старуху… Я не лирик, как ты, не вижу поэзии в русской печи, телятах, навозе… Человек должен жить красиво. Человека должны окружать красивые, изящные вещи… А это может дать город, цивилизация. Наконец-то за это взялись всерьез! И постановления, и в газетах… Мне приятно держать в руках красивую вещь: будь то пневматический молоток или электробритва. Ты обратил внимание, — некоторые вещи у нас теперь стали делать гораздо изящнее. И упаковка, и качество… Кануло в Лету то время, когда налаживание быта считалось мещанством. Да, я хочу иметь отдельную квартиру со всеми удобствами… Пришел с работы, пустил горячую воду, забрался в кафельную ванну…

— Я предпочитаю баню, — сказал я. — Брызгайся, сколько хочешь, тут тебе и парная…

— Дремучий ты человек, — улыбнулся Венька. — У каждого свои запросы и потребности… Один любит ананасы, а другой шпроты… Вот я инженер, а что имею? Несколько рубашек, две пары туфель, выходной костюм и железную койку с солдатским одеялом в общежитии.

— Ты инженер-то всего два месяца!

— Между прочим, я бы мог свободно остаться на кафедре, — сказал Венька. — Все-таки получил диплом с отличием…

— Что же тебя толкнуло на тернистый путь инженера-производственника? Такая блестящая перспектива: молодой ученый, кандидат, профессор… Или не захотел быть чистой воды теоретиком? Сейчас ученый, не знающий производства, пустое место. Хороший инженер-производственник запросто заткнет за пояс такого теоретика… Кстати, талантливый инженер — желанный гость в институте. Читай лекции, доклады, при желании можно ученую степень получить.

Венька, улыбаясь, с интересом слушал.

— Молоток! — сказал он. — Все верно.

— А с кафельной ванной придется подождать…

— Далась тебе эта ванна, — сказал Венька. — Это я так, для красного словца…

— Что же у тебя за проект? — помолчав, спросил я.

— Тема моего диплома: «Реконструкция паровозовагоноремонтного завода». Ваш завод… — Венька запнулся: — Я хотел сказать, наш… Так вот, через год-полтора наш завод будет ремонтировать тепловозы. Я был в конструкторском бюро и видел типовой проект… Предполагается остановить производство и строить целый огромный комплекс…

— А старые цеха — на слом? — спросил я.

— Кое-что используем для второстепенных цехов, как например кузнечный, литейный… Остальное — ломать к чертовой бабушке!

— Богато живем, — заметил я.

— Соображаешь… — снисходительно улыбнулся Венька. — Походил я по заводу, по цехам и вот пришел к какому выводу: можно, не останавливая производства, строить новый комплекс на базе старого завода… Подсобные цеха сгруппированы вокруг основного — цеха сборки — а это главное! Ну, ты представляешь себе, как будут ремонтировать тепловозы?

— Ты давай дальше, — сказал я. Венькин проект всерьез заинтересовал меня.

— Маневровый пригоняет к дверям разборочного цеха неисправный тепловоз, а выходит он из дверей цеха сборки после экипировки исправный и новенький, как юбилейный рубль… Весь ремонт производится в едином комплексе. Не то что сейчас: бедный паровоз разбирают на части и детали транспортируют в разные цеха: в котельный — котел, в арматурный — приборы управления, в колесно-бандажный — колесные пары. На одну транспортировку уходит до черта времени.

— Я не пойму одного: как ты мыслишь все объединить? И ремонт паровозов и реконструкцию?

Венька взглянул на меня и улыбнулся.

— Гениальное всегда просто, — сказал он. — Тысячу раз ты проходил по старой ветке, разделяющей паровозосборочный цех и колесный — самые крупные на заводе.

— Ну, проходил… И тысячу первый пройду, но при чем здесь этот проезд?

— Вот что значит не иметь технического воображения, — сказал Венька. — Это огромное пустое пространство между цехами можно…

— Перекрыть! — воскликнул я.

— Слава богу, — рассмеялся Венька. — Сообразил! Нужна крыша и две торцовые стены. И мы имеем на пустом месте огромный цех. Это и будет основной сборочный цех. Кстати, места хватит для цехов ремонта и сборки тележек, колесных пар, электроаппаратуры… Котельный, примыкающий к сборочному, будем реконструировать под цех по ремонту электрических машин…

— А паровозосборочный нетрудно реконструировать в цех по ремонту дизелей, — подсказал я.

— Попал в небо пальцем! — засмеялся Венька. — Цех сборки будет продолжать ремонтировать паровозы. Параллельно. В этом и сила моего проекта, чудак!

— А где же будет дизельный цех? — спросил я.

— Можно временно использовать вагонный…

— Это ведь далеко от сборочного! И рабочие, как и раньше, будут транспортировать за тридевять земель многотонные дизели?

— Ты руками-то не размахивай, — сказал Венька. — Впереди автобус…

Его проект мне очень понравился. Не зря у нас учат в институтах! Ай да Венька!

Начальство руками и ногами ухватится за этот проект. Шутка ли, не снижая производительности труда, реконструировать завод… А мы-то уже боялись, что придется переквалифицироваться в каменщиков и штукатуров.

Я хотел еще потолковать о проекте, но Венька не поддержал. Наверное, ему, инженеру, неинтересно обсуждать со мной этот вопрос. А может, просто о другом задумался.

— Я не специалист, — сказал я. — Но проект твой… Это… Это потрясающе!

Венька улыбнулся — он уже остыл — и спросил совсем о другом:

— Ты знаешь этого парня… Ну, он еще к тебе подходил?

Я понял, о ком речь.

— А что?

— Он мне не нравится. Пока мы стояли, они с Зайцевым смотались в лес… Вернулись такие веселенькие. Наверное, втихаря бутылку хлопнули.

— Все равно на всех не хватило бы, — сказал я.

Венька достал из кармана записную книжку, полистал.

— У меня даже фамилия не записана, — сказал он. — Шарапов прислал его перед самым отъездом.

— Владимир Биндо, — сказал я. — Двадцать семь лет от роду. Беспартийный. Токарь из механического.

— Зайцев так ему в рот и заглядывает. Боюсь, этот Биндо ребят будет баламутить…

— Он не дурак, — сказал я.

Крякушино раскинулось на двух холмах, между которыми протекала узенькая речка. Сразу за деревней начинался глухой сосновый бор. С правой стороны, за холмом, синело большое с островами озеро. В нем, наверное, водятся знаменитые крякуши. Иначе с какой стати деревня называется Крякушино?

• Предыдущая
• 22/85
• Следующая