Витька с Чапаевской улицы - Козлов Вильям Федорович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/73
• Следующая

Следующий взрыв заглушил голос капитана, который приказал всем покинуть вагон. Осколки прошивали вагон насквозь. И только сейчас стал слышен рев моторов над головой. В рев вплетался отвратительный визг и затем оглушительные взрывы один за другим.

Витька Грохотов, распластанный, лежал на дощатом полу. Пол подскакивал под ним, гудел, чуть выше визжали, вгрызаясь в дерево, осколки. Кто-то горячий, задыхающийся навалился на него и, царапнув ногтями щеку, пополз к выходу. Витьке показалось, что он слышит негромкий щенячий визг.

— Кто это? — спросил он, тараща глаза в темноту. Яркая вспышка ослепила его. Краем глаза он все-таки увидел, как в темном проеме двери возникла нелепая фигура с распростертыми руками и с криком провалилась в темноту.

Казалось, вагон вот-вот рассыплется, по нему будто били гигантской кувалдой. Частые вспышки озаряли неподвижно лежащих на полу людей. При каждом взрыве люди вздрагивали и еще плотнее прижимались к полу. Что-то мягкое и пушистое мазнуло Витьку по лицу, чьи-то холодные пальцы вцепились в его руку. Ногти больно впились в ладонь. Витька хотел высвободиться, но тут вагон встряхнуло так, что он забыл про все на свете. Раздался раздирающий душу скрежет, горьковатый запах взрывчатки ударил в нос. Когда Витька открыл глаза, то увидел над головой черное небо и сразу две ослепительные луны. С вагона сорвало крышу.

А потом стало тихо. Не верилось, что все кончилось. Слышался удаляющийся гул мотора. Разбрасывая яркие брызги, погасли одна за другой обе луны. Это были осветительные ракеты. Но люди все еще лежали на полу, не в силах оторваться от него. Потом зашевелился капитан. Он сел, достал папиросы и спички. Прикурив, подержал спичку, пока не погасла.

— Все живы? — спросил он. Голос у него был хриплый.

— Не знаю, как другие, а я, по-моему, мертвый, — сказал старшина.

— Можно выйти, товарищ капитан? — расслабленным голосом спросил молоденький артиллерист.

— От вагона далеко не отходить, — предупредил капитан. — Да, а как чувствуют себя ребята?

— Нормально, — ответил Витька.

Рядом кто-то пошевелился. Глаза уже привыкли к темноте, и Витька увидел Аллу. Это ее коса упала ему на лицо, а рука все еще сжимала его руку.

— Люся, ты где? — позвала Алла.

— На меня что-то капает, — сказала Люся. И удивительно — в ее голосе не было слез.

— Моя бедная кровушка капает, — сказал старшина, поднимаясь на ноги.

— Что у тебя, Федорчук?

— Руки целы, ноги тоже, — ощупывал себя старшина. — Голова, кажется, пока на плечах… Ухо мне срезало, товарищ капитан!

— Ухо? — спросила Люся.

— Как бритвой, будто его и не было!

— Посмотрим, что там творится, — сказал капитан и спрыгнул на землю. За ним посыпались из вагона остальные.

— Я думал, что тоже умер, — сказал Сашка, тряся большой растрепанной головой.

«Юнкерсы» настигли эшелон сразу за железнодорожным мостом. Они сбросили десятка два средних фугасных бомб и полсотни осколочных. Прямое попадание было лишь одно — в платформу с тяжелым танком. И то уже, когда состав остановился. Путь впереди был разворочен. Воронки рядами протянулись по обе стороны эшелона. Локомотив негромко пыхал впереди. Из теплушек выскакивали бойцы и командиры. Пробежали в хвост состава несколько санитаров с носилками. Даже в темноте было видно, что эшелону крепенько досталось: многие вагоны продырявлены, вывороченная обшивка белеет в ночи. Платформа, в которую попала фугаска, лежала под откосом вверх колесами, а танк воткнулся пушкой в бровку.

— А где Гоша? — спросила Люся, озираясь. Витька метнулся в вагон, но там никого не было.

— Гошка-а-а! — крикнул он в темноту. Витька вспомнил, как кто-то переваливался через него и потом спрыгнул в темноту. В самый разгар бомбежки.

— Он выскочил из вагона, — сказал Витька. — Прямо в пекло!

Витька спустился с насыпи и обошел дымящиеся воронки. Дальше лес. Если бы Гошку зацепил осколок, он лежал бы здесь. Грохотов заглянул в воронку и поежился: а что, если прямым попаданием?.. Он тут же отогнал эту мысль. Гошка ударился в лес, а теперь не знает, куда идти.

Мимо них к середине состава бежали люди.

— Чего тут стоите? — наткнувшись на Колю, спросил невысокий простоволосый боец. — Приказано всем туда. Танк будем поднимать на платформу.

— Стойте у вагона, — сказал девчонкам Витька.

— Мы должны Гошу найти, — запротестовала Люся.

— Это нечестно, ребята, — поддержала Алла.

— Вот что, — сказал Витька, — стойте у вагона и ждите. Ясно? — Он кивнул ребятам: — Пошли!

Гошка вернулся к эшелону на рассвете. К этому времени танк подтащили к другой платформе и теперь пытались тросами и веревками по срубленным стволам сосен втащить. Около платформы хлопотало человек сто. Танк нехотя, сантиметр за сантиметром продвигался вверх. «Раз-два, взя-я-ли! — кричали бойцы и толкали многотонную стальную махину. — Раз-два, взя-я-ли!» И так не переставая.

Гошка появился незаметно. Вместе с серым рассветом он выполз из-за кустов. Штаны его были мокрые, изорваны о сучья, лицо оцарапано, ноги забрызганы грязной жижей. Он долго стоял у насыпи и смотрел на бойцов, втаскивающих танк на платформу. Он видел Колю, Витьку, Сашку. Они тоже кричали вместе со всеми: «Раз-два, взяли!» — и изо всех сил тянули за толстый канат. Гошка смотрел на них, и у него не было никакого желания помочь. Иногда он зябко вздрагивал, голова поднималась, и он пристально всматривался в утреннее небо.

— Смотрите, Гоша! — обрадовалась Люся, увидев его. — Гоша-а-а, мы здесь!

Буянов равнодушно посмотрел на нее, потом на Аллу и попытался улыбнуться. Улыбка получилась жалкой и кривой.

— Где ты был? — спросила Алла.

— Там… — кивнул он на лес.

— Мы тебе кричали, — сказала Люся.

— Я не слышал. Черт нас дернул поехать на этом составе…

— Сейчас танк поднимут и дальше поедем, — сказала Люся.

— Нет уж, дудки! — сказал Гошка.

— Как же мы попадем домой? — спросила Алла.

— Пойдем пешком, — предложила Люся.

— Я не понимаю, зачем ты на ходу выскочил из вагона? — сказала Алла. — Тебя же могло осколком…

— Убитых много? — спросил Буянов.

— Человек пятнадцать пронесли, — сказала Люся.

— Чего они там копаются? — Гошка кивнул на ребят, дергавших канат. — Смываться надо! В любую минуту могут снова прилететь.

— Я их позову, — вызвалась Люся.

Она побежала вдоль состава к платформе.

— Я думала, это конец, — сказала Алла. — И ты всю ночь просидел в лесу?

— В лесу, — усмехнулся Гошка. — В болоте, вместе с лягушками… Еле оттуда выбрался.

Вернулась Люся.

— Они не идут, — сообщила она. — Тащат этот танк.

— Дуракам закон не писан, — сказал Гошка и полез в вагон. Оттуда к ногам девчонок полетели вещмешки, рюкзаки, куртки.

Спрыгнув, он сложил мешки в кучу на бровке и, присев на рельс, закурил. Когда он подносил спичку к папиросе, руки его дрожали. И вдруг он вскочил и стал смотреть на небо.

— Летят! — свистящим шепотом сказал Гошка. Выхватив из кучи свой мешок, он прыгнул с насыпи, но потом остановился и посмотрел на девчонок. — Ну что вы стоите? Берите вещи — и в лес!

— А они? — спросила Алла.

— Куда же мы без них, Гоша? — растерянно произнесла Люся.

Люди у платформы работали и не обращали внимания на самолет, который и впрямь появился на небе. Он шел высоко, и за ним волочилась белая полоса. У самого самолета — узкая, густая, а дальше — разреженная, широкая, — Прячьтесь! — крикнул Гошка и, скатившись с откоса, скрылся в кустах.

Алла и Люся взяли в каждую руку по мешку и тоже спустились с насыпи, но в лес не пошли. Крошечный серебряный самолет пролетел над эшелоном и скрылся из глаз. Скоро затих и гул его моторов. Немного погодя появился Гошка. На волосах блестящие капли — это кусты отряхнули ему на голову росу.

— Разведчик, — сказал Гошка, глядя на расползающийся в небе белый след.

Эшелон с танками и пушками ушел на фронт. Пока бойцы втаскивали танк на платформу, железнодорожники — они прикатили с ближайшей станции на дрезине — отремонтировали путь. Зеленый танк стоял на платформе, и залепленная песком пушка его грозно смотрела на запад. На крышах трех вагонов установили зенитные пулеметы. Капитан Никонов помахал ребятам пилоткой. Он тоже считал, что лучше добираться до города на своих двоих. Никакой гарантии нет, что снова не будет налета. Старшина Федорчук с перевязанной головой выдал им еще буханку хлеба и две банки тушенки.

• Предыдущая
• 27/73
• Следующая