Карьера - Кеннеди Дуглас - Страница 19

— Завтра вечером возвращаюсь в Гамбург, в головной офис. Здесь мой рабочий, домашний и мобильный телефоны. Звоните при малейшем осложнении.

— Проблем не будет. Я на работе в понедельник и вторник, а потом двадцать шестого мы с Лиззи вылетаем на Невис.

Если понадоблюсь, то мы остановились в отеле «Фор Сизонс». Или же… — я протянул руку. — до встречи в Нью-Йорке, второго января.

— Я вернусь к этой дате, герр редактор, — прошептал Креплин.

Несколько следующих дней, пытаясь настроиться на рождественскую атмосферу, будущий «герр редактор» развлекался и тратил. Сорил деньгами.

Я с полным правом забронировал для себя и Лиззи двадцать шестого перелет более высоким классом «Американ Эйрлайнс» на Сент-Китс и Невис.

— Ты спятил? — поинтересовалась Лиззи, когда я провел ее к стойке регистрации первого класса в аэропорту имени Дж. Эф. Кеннеди. — Часы и так произвели достаточно сильное впечатление…

Жена просто потеряла дар речи, когда прошлым утром открыла элегантно упакованную подарочную коробочку и обнаружила в ней заветные часы от «Жегер-Ле-Кутр».

— Сдурел, совсем с ума сошел… — повторяла Лиззи без тени радости.

— Это же просто часы, — оправдывался я.

— Ну да… а «Конкорд» — всего лишь самолет.

— Так тебе понравилось?

— Подарок… просто замечательный. Слов нет. Но я переживаю. Потому что мы не можем себе позволить такое…

Целую жену:

— Не бойся, я не ограбил банк.

Весь перелет до Сан-Хуана пили шампанское. Затем пересели в крохотный шестиместный самолетик и за сорок пять минут перенеслись на Сент-Китс. На последнем броске путешествия Лиззи задремала минут на десять.

И я решаю выложить всё начистоту, как только войдем в номер.

Самолет приземляется на Сент-Китсе, ртуть в термометре взлетает за девяносто, в воздухе — дурманящий, бьющий в нос аромат дешевого рома. Автобус сети отелей «Фор Сизонс» забирает нас в аэропорту и везет мимо выбеленных домиков к катеру, который помчится ко внутренним островам архипелага. Двигатели набирают скорость, мы плавно огибаем гавань, и тут капитан приказывает дать полный вперед, мы проносимся через узкий пролив, отделяющий Сент-Китс от Невиса.

Пламенеет солнце, вода — гладкая, как стекло, а прямо перед нами (даже не верю собственным глазам), посреди Атлантического океана, возвышается пресловутая пустынная гора. Вершина покрыта тонкой белой пылью, отчего пик кажется припорошенным снегом. Подобравшись ближе, замечаем террасы склонов, скрытые густой тропической растительностью. Заросли простираются с юга к северу примерно на десять миль, их рассекает единственная мощеная дорога. Внизу, под этой, точно созданной для Тарзана, средой обитания — нетронутая белизна песчаной полосы, опоясывающей весь остров.

— Невис? — уточняю я у одного из членов команды.

— Единственный и неповторимый, уважаемый!

Лиззи обращает ко мне лучащееся улыбкой лицо:

— Прощаю. Здесь — настоящий рай. Комната — в самой глубине пансионата, вдали от шумного центра. Окна выходят на пляж, открывая перед нами полную панораму Атлантического океана.

Мы стоим на верандочке, нависающей над водой, и Лиззи тихо спрашивает:

— Кстати, уж не потому ли мы наслаждаемся роскошным видом на океан, что пришлось переплатить за неделю лишнюю тысячу баксов?

— Я хотел тебя порадовать.

— А бутылка «Дон Периньона» — твой очередной сюрприз? — уточняет жена, показывая на шампанское в ведерке со льдом, дожидавшееся нас в номере.

— Родная, сейчас же Рождество! — оправдываюсь я, вскидывая бутылку и вынимая пробку.

— А ты шикуешь, точно Дональд Трамп. И что дальше, Нед? Мне интересно.

Открываю пробку, наполняю два фужера, один протягиваю жене. И отвечаю:

— Второго января я стану новым редактором «Компу-Уорлда».

Лиззи вздрогнула, точно получила пощечину. Не такой реакции я ожидал…

— Хотел тебе рассказать…

— И давно ты это знаешь? — перебивает любимая. — Несколько дней? Недель?

— Ну, некоторое время, — беспомощно отвечаю я. — Просто боялся сглазить…

— Так значит, ты знал с самого начала!

— Клаус Крешгин взял с меня клятву, что я никому не расскажу!

Сказал — и тотчас же пожалел. Лиззи леденеет.

— Никому? Даже собственной жене? — возмущается она.

— Успокойся…

— Ни за что! Ты всегда так поступаешь!

— Как?

— Врешь!

— Лиззи, молчание вряд ли можно назвать обманом. Согласен, поступил неправильно, нужно было тебе сообщить…

— Как ты мог не поверить, что я сохраню информацию в секрете!

— Дорогая, я доверяю тебе…

— Нет, ты мне не доверяешь! Даже не считаешь нужным делиться со мной важными новостями о собственной жизни!

— Ты же знаешь, что это не так…

— Да пошел ты! — взрывается Лиззи, швыряет бокал с шампанским на терракотовые плитки пола и пулей вылетает из номера, на пляж.

«Вот кретин, урод, козел… так ничему и не научился?»

Лиззи сидит у кромки воды, отрешенно созерцая глубокий синий залив. Подхожу и присаживаюсь рядом. Жена не замечает моего присутствия. Взгляд всё так же неотрывно направлен на горизонт.

— Выпьешь? — И протягиваю Лиззи бутылку. Жена молчит. Наполняю бокалы, один ставлю на песок перед любимой.

— С Рождеством! — Я поднимаю бокал.

— Не шути, Нед.

— Извини.

— А тебе вообще-то нужен наш брак? — неожиданно спрашивает жена.

— Ну конечно же! Ты для меня — всё…

— Не знаю, Нед, насколько ты искренен. Ты никогда не бываешь открытым. Оплачиваешь безумные счета, а мне велишь успокоиться. Скрываешь от меня важную информацию, и я вынуждена подозревать, что ты не доверяешь мне настолько, чтобы поделиться секретом.

Беру Лиззи за руку. Жена не вырывается.

— Милая, мне не хочется тебя терять…

Лиззи поднимает стоящий на песке бокал с шампанским и залпом его выпивает.

— С Рождеством, господин редактор! — безрадостно поздравляет она.

К вечеру между нами устанавливается напряженное перемирие. За ужином рассказываю жене о предложенном повышении, уверяя, что ничего против Чака не замышлял: всё придумал Креплин. Кажется, Лиззи не вполне верит моим словам. Беспокоится, как Чак отнесется к переменам, не сочтут ли меня в компании подлецом-заговорщиком, готовым ударить в спину. Называю предполагаемый оклад — и жена в радостном предвкушении, хотя и волнуется.

— Безумные деньги, — комментирует Лиззи.

— Разбогатеем.

— Жить станет проще.

— Гораздо. К тому же, как говорится, деньги дают свободу.

Солнечная безмятежность Невиса в конце концов вынуждает нас расслабиться, заставляет проводить остаток недели в праздности, просыпаясь не раньше десяти, завтракая на веранде, устраивать долгие прогулки вдоль побережья, поздними вечерами валяясь в кровати, избегая общества соотечественников, ужиная в одной из вонючих забегаловок (примитивных шалашей) на побережье, в которых подают омаров. Встречу Нового года отметили бутылкой шампанского и пьяным походом на пляж, где упали, запнувшись о песок, позволяя теплой воде залива омыть наши тела. Одежда промокла. Наплевать. Мы легли на спины, любуясь световыми спецэффектами ночного неба. После долгого молчания Лиззи произнесла:

— Вот если бы не возвращаться…

— Ну да…

— Нет, я серьезно. Предположим, мы послали бы прежнюю жизнь куда подальше. К черту карьеру, стрессы, бесконечный подхалимаж, бессонные от волнения ночи, коллекционирование лишнего барахла…

— И что предлагаешь взамен? Поселиться на острове вроде Невиса, переехать в тростниковую хижину?

— Красивая мечта, правда?

— В мечтах все очень привлекательно, но…

— Знаю. Нужно возвращаться к действительности.

— Именно. К действительности.

И ранним утром следующего дня мы вернулись, сменив солнечное марево Вест-Индии на пепельно-серое манхэттенское небо.

Почти всю новогоднюю ночь не мог заснуть. С рассветом развалился на диване, вглядываясь в яснеющий небосвод.