Клон. История любви - Лопез Габриэлла - Страница 36

• Предыдущая
• 36/79
• Следующая

— Ты слишком открытый, мой мальчик, ты влюбляешься и отдаешься любви. Так нельзя!

— Я хочу стать таким, как был Диогу!

— Мальчик мой, любить безумно, отдавая всего себя, можно только ребенка, но не женщину! — заявила няня. — Ее необязательно любить так беззаветно — она не твоя плоть и кровь! Сегодня она сходит с ума по тебе, а завтра — по другому человеку. Женщины — создания лживые. К примеру, этта Жади...

Наконец Лукасу надоело слушать старую ворчунью, вечно жалующуюся на женщин, будто она вовсе не одна из них.

— Не говори о ней так! Я хочу забыть ее! И жалею о всех тех безумствах, которые совершил ради нее _:Но с Маизой у нас никогда не будет страсти... Хотя она очень хороший друг и просто хорошая женщина.

— Ну и пускай! — разумно отозвалась нянюшка. — Живи себе с женой спокойно, усердно работай, помогай отцу.. А что еще нужно для счастья?

Лукас задумчиво смотрел в окно и крутил в пальцах нефритовый кулон. Это — вся его жизнь... — Чей это? — спросила Далва.

— Жади, — признался удрученный Лукас.

— Тебе нужно от него избавиться! — посоветовала няня.

Но Лукас покачал головой. Он будет хранить кулон как память, чтобы никогда больше не попасть в подобную жизненную западню.

:¦

Албиери пришел навестить Ферраса, но Леонидас уснул в своем кресле. Неожиданно, на глазах у Далвы, из кошелька доктора выпала фотография, которую он забрал со своего стола: Эдна, он и Лео.

— А эту фотографию Диогу я не видела! — воскликнула служанка и удивилась, как на фотографии могла оказаться Эдна, ведь в то время они еще не были знакомы.

Профессор с трудом выкрутился, придумав историю, что он заказал фотомонтаж. Далва поудивлялась и попросила доктора сделать ей монтаж со взрослым Лукасом и маленьким Диогу. Туг проснулся Леонидас, но перепуганного Аугусто уже и след простыл.

Он отправился к Иветти, чтобы навестить Лео, но Иветти была одна и предложила ему войти. Пока она пыталась найти чайное ситечко на кухне, что казалось почти невозможным — всюду царил жуткий беспорядок, и это в доме, где жили три женщины! — она между делом рассказала о недавнем визите Леонидаса. Албиери опять испугался — приходя в дом Иветти, Леонидас может увидеть Лео!

Ученый напряженно размышлял, как можно скрыть то, что он сделал. И в итоге ошарашил Эдну новой идеей — они должны вместе с Деу-зой уехать в Бостон.

Донна Мосинья пришла к Албиери вместе с дочерью. Деуза показала матери комнату, сделанную специально для Лео, но бабушка была не в восторге. Она посоветовала Эдне завести своих детей и не забирать Лео у матери. Эдна промолчала, что она могла ответить?.. С ребенком у нее ничего не получалось.

Профессор без труда уже почти уговорил Деу-зу поехать с ними за границу, чтобы учиться танцам, но не тут-то было: опять мамаша появилась на горизонте.

Мосинья не переставала увещевать дочь по дороге домой, а дома особенно. Она вполне справедливо объясняла дочери, что Албиери даже не придется отнимать у нее ребенка: Лео подрастет и сам потянется к тем, кто дарит ему подарки, к тем, с кем ему хорошо... А мать и ее бедность он будет презирать, но пока Деуза не слишком слушала донну Мосинью.

Али рассказывал своим детям о происхождении пятна на своем лбу.

— Это отметина доброго мусульманина, она появляется при упорном битье в пол во время молитвы. Чем упорнее и нещаднее бьешь, тем больше пятно, и тем добрее мусульманин!

Во время этого занимательнейшего рассказа вошла Жади и осведомилась у дяди, могут ли их с Саидом развести, если он не заплатит последнюю часть калыма в указанный срок. Али подтвердил, чем очень обрадовал племянницу, но затем дядя добавил, что для того, чтобы их развели, ей нужно вернуть уже заплаченную часть калыма — две с половиной тысячи долларов — и все украшения, подаренные мужем. Радость Жади растаяла, развестись с Саидом было почти невозможно.

Али не хватало терпенья дождаться верную Зорайде. Он привык к ней и не представлял своей жизни без нее.

— Ты говорила, что уедешь на неделю, но тебя уже нет несколько месяцев!.. — заявил он, позвонив в Рио. — Нет, я не болен, но могу заболеть в любой момент, еще успею... Я не помню, какой из жен сколько я должен, они опять ссорятся, орут, рвут друг другу волосы... Это такой ужас! Без тебя в доме полный хаос!

Зорайде ответила, что немедленно возвращается.

Латиффа сказала ей, что каждый вечер молит Аллаха о двух вещах — чтобы у нее родился ребенок, и чтобы золовка вышла замуж. Назира не собиралась возвращаться в Марокко вместе с Зорайде, ей слишком понравился вкус свободной жизни.

Зорайде пообещала помочь Латиффе завести ребенка и провести соответствующий обряд. В лавке Мохаммеда служанка нашла интересную вещь — газету со статьей о Лукасе и Маизе и их фотографию. Под платьем Маизы был уже хорошо виден животик...

Наконец Зорайде приехала в Фес. Жади радостно встретила ее, а та с удовлетворением преподнесла ей неприятную новость и показала газету.

— Он скоро станет отцом, он живет и радуется жизни, — скрипела служанка. — А ты сидишь здесь и убиваешься! Его жена на пятом или шестом месяце. Значит, она уже была беременна, когда он был здесь! А он клялся тебе в любви, говорил о женитьбе! И если бы ты поехала с ним в Рио, то жила бы сейчас одна, брошенная на произвол судьбы!

Зорайде нудила и нудила, бередя незажившую рану Жади.

— Я плачу, потому что отказалась от него... У меня сердце разрывалось, когда я говорила ему, что все кончено! Мне было тяжелее произнести эти слова, чем ему их выслушать, — Жади снова зарыдала. — Мне удалось выговорить их только потому, что я думала не о себе, а о нем!

— А ты хотела отказаться от любящего тебя Саида! — укорила ее служанка.

— Любящего?! Я вообще больше не верю в любовь! Если Лукас оказался таким, то все ложь! Сколько безумных поступков я совершила ради него! — она схватила газету. — Смотри! Вот он! Улыбается рядом с ней! Как будто мы с ним не пережили столько... Он не страдал из-за меня — вот почему мне так больно! — и она привычно обняла верную Зорайде.

— Не нужно бежать за любовью, Жади! Если твоя любовь родилась, то она сама придет к тебе... Не нужно искать ее — она сама найдет тебя, — увещевала служанка.

Жади плакала и, не переставая, твердила, как сильно она ошиблась в Лукасе и его чувствах...

Убегая тайком на памятные развалины, она отчаянно рыдала там и звала Лукаса...

— Жади! Подавай обед, мне нужно вернуться на фабрику! — крикнул Саид, войдя в дом.

— Обед?! — Жади притворно удивилась. — Я забыла о нем... У нас ничего нет. Ну и что? — очень просто произнесла она.

— У нас нечего есть? — переспросил Саид.

— Ну да, нечего, — ангельским голоском пролепетала Жади.

И Саид не выдержал.

— А что же ты весь день делала?! — заорал он. Знал бы он о ее «прогулках» по развалинам!

— Ходила к Али проведать Зорайде, гуляла.... Извини, — улыбаясь, она вышла.

Голодный и злой Саид побежал в комнату за женой, чтобы устроить ей взбучку.

— Ты хочешь разрушить мой дом! Я должен был отказаться от тебя в день свадьбы, и пусть бы все узнали, что ты не девственница! — Саид поднес кулак к ее лицу.

— Расскажи всем, если хочешь! Почему ты не рассказываешь?! — плутовка не слишком испугалась и пошла в наступление.

— Сейчас?! Да кто мне поверит?! У меня нет доказательств. Твой дядя скажет, что это клевета! Ты жалеешь, что не убежала с ним?! Ты хочешь развода, чтобы убежать к нему?!

— Не упоминай о нем, Саид! Ты поклялся, что не будешь вспоминать, о нем!

— А ты поклялась, положив руку на священную книгу, быть мне хорошей женой!

— Я не обещала, обещание за меня давал дядя Али! — крикнула Жади.

— Это одно и то же!

— Мне больше никто не нужен! Я хочу жить одна! — она отошла от Саида.

— Жади, ты меня не обманешь, — он взял вырезку, вложенную в журнал, со стола и подошел к жене. — Что это? Что?! — он показал ей статью о Лукасе и Маизе, которую принесла Зорайде.

• Предыдущая
• 36/79
• Следующая