Корабль Рима - Стэк Джон - Страница 12
- Предыдущая
- 12/72
- Следующая
— Назовите себя! — потребовал он.
— Капитан Переннис с триремы «Аквила» и центурион Капито, командир морских пехотинцев, — ответил Септимий. — С докладом к старшему консулу.
Центурион пробормотал что-то неразборчивое, но на его лице явственно отразилось все, что он думает о моряках и морских пехотинцах. Септимий никак не отреагировал на почти не скрываемое презрение, однако лицо центуриона запомнил.
— Становитесь в первую шеренгу, — приказал легионер. — Консул уже идет.
Аттик и Септимий прошли вперед и заняли место в строю. Центурион еще раз окинул взглядом строй и встал во главе колонны; знаменосец застыл позади него, слева. Все стояли неподвижно, ожидая консула. Сципион появился через пять минут в сопровождении начальника личной охраны и двенадцати преторианцев. Черные дорожные плащи, по которым их сразу можно было узнать, развевались при ходьбе, стук твердых подошв сандалий гулко раздавался в утренней тишине.
Консул вскинул руку, и начальник охраны приказал своим подчиненным остановиться. Сципион один обошел шеренги полуманипулы. Он с удовольствием отметил неподвижность строя солдат. Дисциплина и единообразие напомнили ему о воинской службе, когда все было гораздо проще и все его действия определялись уставом — как у стоявших перед ним легионеров. Два командира с «Аквилы» в первой шеренге по-прежнему были в полном боевом облачении. Консул отметил отличное состояние их оружия и доспехов, носивших на себе следы битв.
Лошадиное ржание заставило Сципиона повернуться. Конюх вел к нему серо-белого жеребца. Это был андалузец, испанская лошадь высотой в шестнадцать ладоней. Вычищенный и разогретый, он бил правым передним копытом о каменную плитку двора — все его тело было воплощением едва сдерживаемой силы. Сципион подошел к жеребцу и, похлопывая по шее и крупу, ласково заговорил с ним уверенным тоном опытного наездника.
— Великолепное животное, — сказал он, ни к кому не обращаясь, и вскочил в седло.
Устроившись в седле, старший консул повернул коня к полуманипуле. Он сразу же понял, что под ним боевая лошадь, мгновенно реагировавшая на движение ног Сципиона и перемещение его центра тяжести. Для управления животным не требовались поводья — в бою это позволяло всаднику держать оружие в обеих руках.
— Стройся! — приказал Сципион командиру центурии и развернул коня.
— Маршевая колонна! — рявкнул центурион, и солдаты перестроились в колонну из двадцати рядов по три человека.
Аттик и Септимий остались в первом ряду. Капитан, не знакомый со строевыми приемами легионеров, был рад, что не пришлось никуда перемещаться при формировании колонны.
Первой через двойные ворота виллы вышла охрана консула. За ней последовал Сципион, которому пришлось нагнуться, чтобы проехать в арку, а замыкала шествие полуманипула Второго легиона. Повернув направо, все двинулись по извилистой дороге к порту, который находился в двух милях от виллы. Улицы перед ними пустели, двери и ставни в домах захлопывались, пряча обитателей. Жители Бролиума привыкли видеть на улицах римских солдат, но грозный вид закутанных в черные плащи преторианцев и явно высокий ранг римлянина, которого они сопровождали, заставляли людей в страхе прятаться.
Колонна вышла из города и свернула на юг, к военному лагерю. Дорога была оживленной: торговцы непрерывно курсировали между портом и лагерем легиона, где можно неплохо заработать. Все уступали дорогу марширующей колонне солдат, а многие даже убирали тележки с товарами с пыльной дороги шириной десять футов. Торговцы со страхом смотрели на величественную фигуру Сципиона, освещенную лучами заходящего солнца. Его осанка и черты лица свидетельствовали о богатстве и благородном происхождении, а размер эскорта указывал на человека, облеченного властью.
Военный лагерь римлян располагался в миле к югу от Бролиума. Это был кастра гиберна, или зимний лагерь Второго и Девятого легионов, состоявший из полустационарных построек, обеспечивающих длительное пребывание солдат в зимние месяцы. В воздухе уже ощущалось приближение весны, когда животворное прикосновение Цереры преобразит природу в честь возвращения Персефоны после зимней ссылки в Гадес. Наступление весны также означает начало новой военной кампании, и вскоре римские легионы отправятся из Бролиума на битву с карфагенянами, удерживавшими западную половину Сицилии. Если удача окажется на их стороне, новый кастра гиберна будет сооружен дальше от побережья, на земле, которая теперь принадлежит врагу.
Приближаясь к лагерю, колонна проходила мимо сторожевых постов, выставленных легионами. Посты располагались примерно в двухстах ярдах от лагеря на каждой из подъездных дорог и были укомплектованы четырьмя легионерами. Септимий видел, что их предупредили о возможном прибытии консула, поскольку все четверо стояли навытяжку перед караульной будкой — обычно снаружи оставался только один, а трое отдыхали внутри. Часовые не остановили колонну, а молча пропустили ее; они смотрели прямо перед собой и не смели поднять взгляд на Сципиона, опасаясь привлечь его внимание.
Главный лагерь имел прямоугольную форму и состоял из двух квадратных площадок, по одной на каждый легион; длинная ось прямоугольника располагалась параллельно дороге. Всю территорию ограждал глубокий ров, шириной пятнадцать футов и глубиной пять, а извлеченная земля была уложена снаружи, образуя внушительный вал, на котором высилась стена. У главных ворот лагеря. Порта Претория, стену укрепили камнем, но большая часть ограждения состояла из деревянных кольев, вырезанных из молодых дубов. Заостренные и переплетенные ветки деревьев образовывали почти непреодолимую преграду, а в каждом углу прямоугольника высилась двадцатифутовая сторожевая башня, так что часовые могли издали заметить приближающегося врага на плоском дне долины.
Колонна беспрепятственно миновала открытые ворота лагеря, и за стенами ее встретили стройные ряды Второго и Девятого легионов. Они были построены по манипулам и располагались по обе стороны дороги, которая проходила по центру лагеря и вела к офицерским казармам. Когда Сципион проезжал под аркой ворот, легионеры с воодушевлением приветствовали его:
— Слава Риму!
Сципион ехал размеренной рысью, не глядя ни вправо, ни влево. Рожденный для власти, он чувствовал, как кровь вскипает в жилах, когда двадцать тысяч человек приветствуют его. Лицо консула сохраняло величественное выражение братской гордости, словно каждый из этих людей приходился ему младшим братом. На дороге прямо перед ним выстроились старшие офицеры легионов. Командир преторианцев махнул рукой, останавливая колонну; консул спешился и последние несколько шагов пути преодолел пешком.
— Приветствую тебя, старший консул, — произнес высокий властный человек, стоявший во главе офицеров. — Добро пожаловать на Сицилию. — Это был Луций Постимий Мегелл, легат римских легионов и член сената.
— Благодарю, Луций, — ответил Сципион, и его слова прозвучали искренне.
Последние семь лет он провел в сенате, постепенно укрепляя свое влияние и власть. Возвышаясь, консул приобрел много врагов, и этот человек часто выступал против него, но всегда открыто и честно, без уловок и ухищрений, и Сципион уважал его.
Легат Мегелл представил консулу старших командиров легионов. Знакомство было кратким, приветствия — официальными и сдержанными.
Не обращая внимания на толпу командиров, Септимий неотрывно смотрел на знамена, реявшие над шеренгами солдат слева от него. С каждого полотнища злобно скалился волк — символ Девятого легиона; глаза зверя словно сверлили того, кто еще недавно стоял в этих рядах. Септимий не видел Девятый легион уже больше года, с тех пор как назначение на «Аквилу» оборвало связь с единственным легионом, который он знал. Септимий хорошо помнил тот нелегкий выбор, который ему пришлось сделать много месяцев назад: согласиться на повышение и стать центурионом морской пехоты или остаться опционом четвертой манипулы. Решение далось непросто, но, приняв его, Септимий не оглядывался назад. До этого момента.
- Предыдущая
- 12/72
- Следующая
