Корабль Рима - Стэк Джон - Страница 45

• Предыдущая
• 45/72
• Следующая

Аппий молчал.

— Нам под страхом смерти приказали остаться на ночь в лагере, — вмешался Кальв, — поэтому новость не могла выйти за пределы Фьюмичино. Только мне разрешили уйти, когда работа была закончена.

Дуилий выругался, восхищаясь простотой плана, с помощью которого его перехитрили. Заставив мастеровых и рабов трудиться всю ночь, они опередили график на сутки. Именно эти двадцать четыре часа собирался использовать Дуилий, чтобы организовать «неожиданную» инспекцию — в составе себя самого и нескольких влиятельных сенаторов. Явившись в лагерь на следующий день — четвертый! — они увидели бы, что флот действительно готов к отплытию, и тогда Дуилий настаивал бы на выполнении обещания, которое дал Сципион сенату: позволить младшему консулу плыть с флотом, когда тот будет спущен на воду. Теперь план был разрушен простым изменением графика работ. Дуилий проклинал себя за недостаточную предусмотрительность.

— Седлать лошадь? — спросил Аппий.

Разъяренный тем, что его перехитрили, Дуилий не услышал вопроса.

— А? — переспросил он, все еще думая о другом.

Аппий повторил.

— Нет.

Дуилий понял, что появляться в Фьюмичино одному, без поддержки сенаторов, бессмысленно. Младший консул обязан подчиняться Сципиону.

Отпустив слугу и шпиона, Дуилий принялся расхаживать по комнате. Он заставил себя успокоиться и рассмотреть проблему с разных сторон. Решения не находилось; ничто не помешает триумфальному прибытию Сципиона в Остию. Дуилий выиграл первый раунд в сенате, когда вынудил Сципиона отказаться от единоличного руководства флотом, но второй раунд остался за старшим консулом, и именно этот раунд мог принести Сципиону поддержку граждан Рима.

— Сегодня? — с недоверием переспросил Луций. Он уже собирался отдать команду сниматься с якоря, как на кормовую палубу поднялся капитан «Аквилы»; лицо его было озабоченным.

— Сегодня, — повторил Аттик. — Я только что получил приказ.

— С чего такая спешка? — удивился Луций.

— Откуда мне знать? — пожал плечами Аттик. — Единственное, в чем я не сомневаюсь, — это в том, что стажеры еще не готовы. Нужно опять встретиться с Тудитаном. Попробую уговорить его продолжить тренировки в Остии.

— Давай отвезу тебя на берег, — предложил Луций.

Они спустились с палубы и сели в пришвартованную к галере лодку. Через несколько минут капитан с помощником уже шагали по песку пляжа, направляясь к палатке префекта.

Кипевшая вокруг деятельность выглядела хаотичной. Моряки карабкались на палубы двадцати галер, устанавливая бегучий такелаж, и отовсюду раздавались зычные голоса боцманов, недавно прошедших обучение на «Аквиле». Аттик внимательно осмотрел ближайшее судно, задержав взгляд на почти полном комплекте канатов. Внешне все выглядело превосходно, но Аттик сразу же заметил ошибку, которая проявится после того, как экипаж попытается поднять парус. Боцман перепутал последовательность установки такелажа, и подъемная рея застрянет, как только ее начнут тянуть вверх. Капитан «Аквилы» покачал головой. Экипажи еще не готовы.

Спешку моряков объясняло происходящее вокруг галер. Перед каждым судном рабы укладывали бревна на утрамбованный песок. Эти бревна тянулись на сотню ярдов к самой воде, до границы отлива. Галеры были приподняты на два фута над землей с помощью деревянных лесов, на которых они строились, и под них подкладывали бревна, оставляя шестидюймовый зазор. Когда перед ближайшим к Луцию и Аттику судном уложили последние бревна, воздух наполнился щелчками бича, и рабы — числом не менее трех сотен — ухватились за привязанные к галере веревки. С огромным трудом трирема сдвинулась вперед, ломая балки лесов, а затем с высоты в шесть дюймов рухнула на бревна. Другие рабы бросились убирать обломки, а галера продолжала движение к воде — небольшой уклон облегчал задачу. Аттик понял, что через час все двадцать галер окажутся у кромки воды, ожидая прилива, который оторвет их от земли.

Два офицера «Аквилы», завороженные невиданным зрелищем, не заметили всадников, остановившихся в пятидесяти ярдах позади них; эти люди также наблюдали за спуском галер. Сципион повернулся к Тудитану:

— Молодец, префект.

От непривычной похвалы брови Тудитана поползли вверх, но он позаботился, чтобы старший консул не увидел выражения его лица.

— Благодарю, старший консул. Я отправил гонцов в лагерь легионеров с приказом приготовиться к отплытию. Вода прибывает быстро, и через три часа галеры будут на плаву.

— Хорошо, — произнес Сципион; его лицо и голос вновь стали бесстрастными.

Консул рассчитывал время. Если ничего не помешает, он еще до полудня войдет в бухту Остии.

Димадис вытянулся в струнку, слушая приказ. Он не был военным — за сорок лет жизни ни разу не держал в руках оружия, — но полагал, что стойка «смирно» как нельзя лучше соответствует рангу обращавшегося к нему человека. Карфагенский адмирал появился неожиданно, час назад, и Димадис был вынужден бежать от своего дома к зданию городского Совета, опасаясь самого худшего и недоумевая, зачем Ганнибал Гиско посетил крошечный остров.

Остров Липара — точно так же назывался единственный город на нем — расположен в двадцати четырех милях к северу от Сицилии и является самым крупным из цепочки Липарских островов. Он был населен с незапамятных времен — в основном из-за изобилия вулканического стекла, обсидиана, который находили прямо в земле. Острые пластинки этого материала высоко ценились на материке, и торговля обсидианом превратила ничем не примечательный островок в крупный торговый центр. Появление железа уничтожило спрос на обсидиан, но островитяне приспособились к новой ситуации и теперь продавали вулканическую пемзу богатым жителям Римской республики.

Появление карфагенян два года назад поначалу сильно напугало население Липары, в том числе старшего советника Димадиса, который рассматривал их приход как смертельный удар по торговле и самому Совету, в руках которого были сосредоточены и коммерция, и управление островом. Однако для простых людей почти ничего не изменилось — они просто сменили торговые маршруты и стали обслуживать Карфаген. Тем не менее город еще ни разу не удостаивали визитом представители высшей власти, не говоря уже о командующем армией и флотом. Именно поэтому Димадис лично явился к Гиско как равный к равному. Поначалу он пытался высказывать свое мнение — в конце концов, Липара имела статус города, а сам Димадис занимал должность старшего советника, — но уже через несколько секунд отступил перед железной волей Гиско и молча слушал.

— Прошу прощения, адмирал, что я должен делать? — переспросил Димадис, когда Гиско приступил к изложению сути плана.

— Отправиться в Рим и объявить их сенату, что Липара желает перейти на сторону Римской республики, — повторил адмирал, с отвращением глядя на этого трусливого глупца.

Гиско не раз встречал таких, как Димадис. Все они были одинаковы — «большая рыба в маленьком пруду». И только когда появлялась еще более крупная рыба, подобные деятели понимали: их власть над крошечным городом ничто по сравнению с военной силой такой империи, как Карфаген. Гиско заметил, что, даже столкнувшись с реальностью, эти люди не хотели отказаться от иллюзий и пытались держаться на равных. Они ошибались, и в прошлом Гиско приходилось проливать кровь, чтобы продемонстрировать это. Адмирал не убил Димадиса и не заменил самозванцем только потому, что советник уже бывал в Риме и его там знали в лицо. Торговцы подтвердят полномочия старшего советника Липары, а их свидетельства помогут убедить римский сенат.

— Но, адмирал, Липара всегда сохраняла верность Карфагену. Мы не давали повода в этом сомневаться. Не понимаю, — пробормотал Димадис.

— А тебе и не нужно ничего понимать! — рявкнул Гиско. — Ты попросишь сенат отправить флот, чтобы освободить твой город. Расскажешь, что мы, карфагеняне, мешаем торговле, а жители стали пленниками на острове.

• Предыдущая
• 45/72
• Следующая