Двойная рокировка - Чарни Ной - Страница 13

Надеюсь, что знакомство с этим случаем существенно подогрело ваш интерес к теме нашей конференции. Спасибо за внимание.

Зал разразился аплодисментами. Поблагодарив аудиторию кивком, Коффин вернулся на свое место у стены, где сидели сегодняшние докладчики, каждого из которых он хорошо знал.

Ведущая снова вышла на сцену.

— Позвольте поблагодарить вас за прекрасное вступление к теме преступности в сфере искусства. Наш следующий докладчик — известная ученая из Флоренции, профессор Каррабино…

Поезд резво бежал по рельсам, словно ртуть в термометре. День терял силы, уступая небо надвигающейся ночи. Коффин возвращался в Рим. Подперев кулаком подбородок, он сидел, погруженный в раздумья. По его утомленному лицу скользили блики, падавшие из окна.

Человек, сидевший напротив, пытался сложить газету, но та топорщилась и он стал хлопать по ней рукой, что-то бормоча еле слышно. Коффин посмотрел на кольцо на его левой руке и чуть заметно кивнул. Рядом с ним тоже лежала небрежно сложенная «Интернэшнл геральд трибюн». Слева на коленях у матери сидела маленькая девочка и не отрываясь смотрела в окно. Женщина нежно поглаживала ее по спине, пытаясь заглянуть в фарфоровое личико, светившееся в лучах заходящего солнца.

Коффин отвернулся и стал смотреть в окно. Он находился на страже искусства, защищал его от преступников. Разыскивал воров. Интересно, а есть ли среди них хорошие люди? Ведь одного из их числа помиловали тогда на Голгофе. Если ты грешишь, а потом раскаиваешься… или крадешь из высоких побуждений? Мысли блуждали.

То, как его представили сегодня на конференции, вызвало чувство гордости, к которому, впрочем, примешивалось легкое раздражение. После похорон он тут же уехал и пока еще не был дома. Прошло совсем немного времени. Сразу оба. Накануне его тридцать четвертого дня рождения. Он узнал на следующий день. Зазвонил телефон, он поднял трубку и услышал чье-то дыхание. Потом последовал тяжелый вздох и… На родину его никогда особенно не тянуло. Ему больше нравилось на континенте. Английская территория для него ограничивалась Кембриджем. Это было не так уж далеко. Конечно, семья во многом скрашивала существование. Но Бог был безжалостен к нему.

Коффин вытянул пальцы. Обручального кольца до сих пор нет. Но возможно… Ведь уже скоро… О чем только не передумаешь, когда у тебя в запасе куча времени. А время — лучший доктор. Кстати, который сейчас час? Он посмотрел на свой «Ролекс» на коричневом кожаном ремешке, подаренный на день рождения. Сейчас он уже не помнил, на какой именно. Он позволил себе сохранить лишь эти часы да еще зонтик «Джеймс Смит» с ручкой из красного дерева, который принадлежал его…

Коффин нащупал трещину на внутренней стороне ручки. «По крайней мере я в состоянии сублимировать свои навязчиво-маниакальные желания», — подумал он, посмотрел на брошенную газету и разгладил ее рукой.

«Общество Малевича» занимало небольшой беломраморный особняк на рю Израиль, зажатый между двумя большими зданиями. Подходя к деревянной, обитой латунью двери, инспектор Жан-Жак Бизо подумал, что тот похож на кусок свадебного пирога.

Он толкнул дверь, но безуспешно. Попробовал еще раз — результат тот же самый. Слегка обескураженный, он надавил плечом. Потом постучал. Никакого ответа. Может быть, они еще не начали работу? Бизо взглянул на часы. Десять утра. Слегка согнувшись, он заглянул в длинное узкое окно рядом с дверью. Внутри кто-то сидел за столом. Значит, они не закрывались на ночь.

Бизо уже хотел постучать снова, но тут дверь приоткрылась и на улицу выглянула молодая женщина в темном костюме. Она была на голову выше инспектора и обладала гораздо более привлекательной внешностью.

— Что вам угодно, месье?

— Бонжур, мадемуазель. Разрешите представиться — Жан-Жак Бизо. Я звонил вам. Я из сыскной полиции и расследую дело о похищении картины из этого здания.

— Ah oui. Merci, monsieur, entrez, s'il vous platt. [20]

Женщина отступила в сторону, пропуская Бизо. Сверкающий белый мрамор вестибюля, зеркала в золотых рамах и богатство отделки как-то не вязались с репродукциями картин Малевича, развешанными по стенам. Бизо пришел в восхищение. «Неплохо бы купить пару штук», — подумал он, но потом понял, что это не репродукции.

— Бонжур, месье. Вы, я вижу, любите Малевича.

Бизо чуть не свернул толстую шею, косясь на грудь под сиреневой блузкой. Потом поднял глаза повыше. Красивая, но слишком деловая. Волосы стянуты в узел. Такие обычно делают карьеру, но личной жизни у них никакой. Во всяком случае, так говорят.

— Меня зовут Женевьева Делакло, — представилась женщина, протягивая руку.

Бизо не сразу это заметил, но потом торопливо пожал ее.

— Инспектор Жан-Жак Бизо. Я здесь по поводу…

— Да, месье. Я знаю, почему вы здесь. Это такая потеря. Вам показать место, где она висела? Впрочем, извините. С чего бы вы хотели начать?

— Мадам Делакло, вы…

— Я вице-президент и главный эксперт «Общества Малевича». В мои обязанности входит распознавать подделки и неправильные атрибуции, способные повредить репутации Малевича. Этим я в основном и занимаюсь.

— А чем еще? — спросил Бизо, пытаясь справиться с резинкой на своей записной книжке, не позволявшей ее открыть.

— Вам помочь, инспектор?

— Что? Нет-нет. Продолжайте, пожалуйста.

— Я также провожу экспертизу предполагаемых работ Малевича, его рукописей и тому подобное. Вам показать…

— Когда в последний раз видели пропавшую картину?

— Два года назад она выставлялась в Музее Гугенхейма в Нью-Йорке. Все остальное время картина находилась здесь. Несколько месяцев назад ее смотрел один ученый, но…

— Мне нужна самая полная информация об этом визите, мадам. А сейчас покажите мне, пожалуйста, место преступления.

Делакло повела его вниз по витой лестнице. На белых степах темнели причудливые тени от перил.

— Чтобы войти в хранилище, необходимо иметь ключ и код. Ключей только три: у меня, у президента нашего общества, который сейчас находится в деловой поездке, и…

— У кого еще?

— Третий ключ хранится в банковском сейфе вместе с кодом.

— А кто имеет доступ к этому сейфу?

— Он зарезервирован на имя нашего общества, так что доступ к нему только у меня и президента.

— Значит, ключ и код имеете только вы двое?

— Да. Уж извините.

— Давайте войдем. Покажите мне, как это делается.

Они остановились у стальной двери, слева от нее находился пульт с белыми цифровыми кнопками, под которым виднелась узкая замочная скважина.

Вставив ключ, Делакло набрала несколько цифр, прикрывая пальцы тыльной стороной руки, но Бизо проследил, что она нажала на кнопки десять раз. При каждом нажатии костяшка указательного пальца уходила вперед. «Серьезный код, — подумал он. — Я-то не могу запомнить и трех цифр от замка своего велосипеда».

Из-за двери послышался металлический звук. Нажав на ручку, Делакло распахнула створ. Внутри сразу же зажглось освещение. Бизо боком протиснулся в узкий проем.

Перед ним открылось длинное помещение, похожее на желудочно-кишечный тракт компьютера. Вдоль стен тянулись ряды выдвижных решеток, напоминающих рыхлую колоду карт. На них с двух сторон висели картины. Казалось, им нет числа. В дальнем конце хранилища стоял черный металлический шкаф со множеством невысоких ящиков. «Наверное, там хранятся рисунки», — подумал Бизо.

Пройдя через все помещение, Делакло выдвинула самую последнюю решетку. Металлическая стенка остановилась всего в нескольких дюймах от внушительного торса Бизо. Он отступил и озадаченно потер лоб, увидев, как стройная Делакло проскользнула между двумя решетками. Белая кожа, россыпь веснушек на носу, светло-голубые глаза, черные волосы, стянутые в тугой узел, в который был воткнут карандаш, и квадратные очки в тонкой металлической оправе.