Пересекающий время. Книга первая: Андрей Граф, хронотрансатор - Крапп Раиса - Страница 59
- Предыдущая
- 59/64
- Следующая
– Но я спрашивал, Адоня! Я спрашивал тебя! – она отчаянно замотала головой. – Кто он? Назови его.
Она закрыла лицо руками.
– Я не оскверню его имя… Ты не услышишь его никогда… Все равно… Я никогда не приду к нему – такая… – она уткнулась в подушку, плечи задрожали.
– Адоня…
– Уходи! – резко обернулась она. – Через два дня я войду в твою хижину, а теперь – уходи!
– Адоня…
– Уходи-и, – стоном прервала она его.
В полдень следующего дня поселок всколыхнулся вестью – Лиента сделал выбор. Сейчас он назовет имя своей избранницы. Против обыкновения, он шел к ней сам, старейшины только сопровождали его – неслыханное дело! кому же такой почет? Со всех сторон в процессию вливались люди. "Кто? Кто она? – из уст в уста перекидывался вопрос. – Кто эта счастливица?" Потом по толпе пробежало: "Из горожанок!"
…Словно ледяная лапа стиснула сердце, когда снаружи донесся гул голосов. Адоня охнула, прижала руку к груди. С улицы ввалился Веско, задыхаясь, проговорил:
– Сестрица!.. Там Лиента… Сватать тебя пришел.
– Отец, выйди, – помертвелыми губами проговорила Адоня.
Кузнец скоро вернулся назад, взволнованный и растерянный.
– И вправду, дочка, в жены Лиента тебя просит…
– Что ты сказал ему?
– Сказал, что честь великую вождь нам оказал, но судьбе своей ты хозяйка, тебе и решать. Ох, бледная-то ты, дочка, не дать ли водицы?
– Ничего, я выйду.
Адоня шагнула за порог, и все смолкли, глядя, как она медленно выходит к ним. Вперед выступил и пошел ей навстречу Лиента, неся на ладонях две головные ленты: красную и белую. Адоня не могла заставить себя поднять голову и взглянуть на него. Лиента подошел, остановился. Она пересилила себя и взглянула ему в лицо. Оно было непроницаемо, как всегда, только глаза… Адоня опустила взгляд вниз, на повязни… День стоял ясный, ослепительно солнечный, но глаза ей будто дымка черная застилала и оттого красная лента тоже казалась черной, траурной – эту ленту она должна была сейчас выбрать. Руки, как свинцом налились… Все затихли в ожидании. Адоня повела глазами по их лицам, задерживаясь то на одном, то на другом. Нет, никто не сомневается в ее выборе: отказать Лиенте – немыслимо! Им нет дела… Майга! Майга, не смотри на меня так! Разве ты не видишь, это уже не я! Лицо Адони исказила мимолетная гримаса боли, и Лиента чуть повел глазами за ее взглядом.
– Что же ты, дочка? – тихонько проговорил сзади отец, потому что ожидание затягивалось.
Адоня протянула руку, почти ничего не видя перед собой.
– Красная! Красная! – раздались возгласы.
Кто-то принял у нее ленту и повязал на голову. Она увидела, как потеплели глаза Лиенты, резко повернулась и скрылась за дверью.
Прошло еще время, и однажды Лиента получил ставший уже привычным вызов:
– "Лиента!"
– "Дар! Где ты? Вы вернулись?"
– "Да, мы дома".
– "Благодарение Хранящему, ты дома! Когда сможешь навестить нас?"
– "Жди после полудня. Как дела у вас?"
– "Все благополучно. Все сыты и здоровы".
– "Много ли новых семей появилось?"
– "Много".
– "В твоем голосе печаль. Или мне показалось?"
– "Я привел жену в свою хижину".
– "Разве это повод для печали? Поздравляю тебя".
– "Не надо поздравлять".
– "Что так?"
– "Прилетай, Дар, я очень хочу видеть тебя".
Выйдя из глейсера, Андрей решил сначала отыскать Адоню. Она еще не знала о его возвращении, он хотел появиться перед ней неожиданно, чтобы увидеть ее радость. Он так соскучился по ней, что, кажется, отыскал бы и без ТИССа.
"Ты уж прости, друг Лиента, подожди немного. Да и чем я могу помочь тебе в твоих семейных проблемах?"
ТИСС повел его за излучину реки, к заливу, где женщины обычно полоскали белье в прогретой солнцем воде. За плеском воды Адоня не услышала шагов, быстро обернулась, услыхав свое имя, бледность мгновенно залила ее лицо. По воде поплыла выпущенная из рук сорочка.
– Что ты, Адонюшка? – подскочил к ней Андрей, подхватил на руки. – Что с тобой?
Он вынес ее на берег, усадил на теплый белый камень.
– Ты вернулся… – вымолвила Адоня.
– Адонюшка, что с тобой, ты не рада? Я напугал тебя, прости. Я так хотел тебя увидеть…
– Был ли ты в поселке?
– Нет…
– Так ты… не знаешь?
– Чего не знаю? – встревожился Андрей. – Что случилось? Ну, говори же, Адоня!
– Дар, ты не приходи ко мне больше… Нам больше не надо видеться…
– Что ты говоришь такое? – поднял брови Андрей. – Почему?
– У меня теперь муж.
– Ах… Вот оно что…
– Я замуж вышла, – пояснила Адоня, будто Андрею было еще не понятно.
– Так неожиданно и быстро… Жаль, что меня не было на твоей свадьбе. Счастья тебе, милая девочка. – Что-то неуловимо изменилось в лице Адони. – Ты счастлива?
– Почему ты не спросишь, кто мой муж?
– Я уверен, ты выбрала достойного…
– Это Лиента, – перебила его Адоня.
– Лиента!? – Андрей отшатнулся, как от удара в лицо. – Но почему он?
– Разве он не достойный?
– Разумеется… Но…
– У меня все хорошо, ты не сомневайся… Это очень почетно!.. Только ты не приходи больше. Спасибо тебе за все. Ты думаешь, я не видела, как ты мучился, – меня жалел, а сам мучился… Прости меня. Но теперь все хорошо. Всем хорошо теперь. Видишь, как хорошо все получилось.
Андрей взял ее за плечи, крепко сжал.
– Замолчи. Замолчи, Адоня, погоди. Скажи мне, ты по своей воле это сделала или тебя кто-то заставил?
Адоня замотала головой.
– Почему ты прячешь глаза?
Она медленно подняла ресницы, помолчав, тихо проговорила:
– Я выбрала красную ленту по своей воле.
– Но у вас ведь нехорошо. Я связывался с Лиентой. Он только имени не назвал. Ты говоришь мне правду, Адоня?
Она кивнула.
– Адоня, – он положил ей руку на голову, – ты знаешь, я могу войти в твои мысли.
Она отшатнулась в смятении, отчаянно замотала головой, глаза наполнились слезами. Андрей обнял ее, прижал к себе, почувствовал, как вздрагивает она, едва удерживая рыдания.
– Уходи, Андрей… – наконец прерывисто выговорила она. – Оставь меня… Я так хочу.
– Я должен знать, что здесь случилось. Что с тобой сделали?
– Зачем!? Зачем тебе!? – звонким от слез голосом заговорила Адоня. – Пусть все так останется! Лиента… хороший, ты знаешь.
– Я должен знать.
– Не мучай меня! – вырвалось у нее.
– Хорошо, я все узнаю у него.
Она закрыла лицо руками, глухо проговорила:
– Я не могу…
– Адоня, – Андрей положил ей руку на затылок, мягко привлек к себе. – Успокойся, девочка, успокойся. Тебе не надо ничего говорить. Позволь мне войти в твои мысли.
Она уперлась ладошками ему в грудь, отчаянно замотала головой. Он мягко сломал ее сопротивление, снова прижал к себе.
– Ты не хочешь довериться мне? Помнишь, я говорил, что буду рядом, если тебе плохо. Сейчас тебе плохо, я с тобой, так что произошло, почему ты больше не доверяешь мне? Прежде ты не отказывалась разделить со мной свою беду. Все равно, от тебя или Лиенты, но я буду знать. Позволь, Адоня.
Она затихла. Потом едва заметно кивнула, сникла, сделалась маленькой и жалкой.
Хаос ее мыслей и чувств ворвался в Андрея. Мысли – коротенькие, испуганные, стремительно неслись, перебивая и ломая друг друга; и был в них страх, и стыд, и боль, и смятение ее, и растерянность. В него вошла безысходная, гнетущая тяжесть беды. Она была тем страшнее, что раздавила Адоню в тот момент, когда она снова обрела надежду на возможное счастье, это Андрей тоже теперь знал. Больно сдавило сердце, и Андрей не мог понять – его это боль или так больно Адониному сердцу.
Он прижал ее лицо к своему – так прижимают ребенка. Вызвал глейсер, взял Адоню на руки и поднялся на платформу.
– Постой, – отстранилась она. – Зачем ты меня увозишь?
- Предыдущая
- 59/64
- Следующая
