Храм украденных лиц - Красавина Екатерина - Страница 41

• Предыдущая
• 41/68
• Следующая

— А я что могу поделать? — сказала кадровичка.

— Можно я вам позвоню и приду в другой день?

— Можно. Все равно сейчас ты расчет не получишь. Нужно время, чтобы деньги перевести.

— Я вам позвоню, — повторила Надя, вставая со стула.

— Хорошо, звони, — равнодушно обронила Валентина Михайловна. Она отложила ее заявление и погрузилась в свои бумаги.

По коридору Надя шла, как на Голгофу. Слева и справа на нее глазели любопытные, перешептываясь друг с другом. «Только бы не разреветься здесь, — стиснув зубы, думала Надя, — только бы не разреветься!» Она вышла на улицу и перевела дух. И тут же схватилась за сердце. Острая боль пронзила ее. «Неужели сейчас у меня прямо на улице случится сердечный приступ», — испуганно подумала она. Но боль уже отпустила ее. Пронесло! А кто знает, может, лучше было бы умереть минуту назад! Красивая, легкая смерть: не выдержало сердце!

Она перешла на другую сторону улицы. Шла и думала: а что, если она выбежит на проезжую часть и бросится под машину? Визг тормозов, чьи-то крики! А для нее — все в прошлом. Все кончилось. Ее мучения, страдания, слезы… Все! Но здесь есть одно существенное «но». Хорошо, если насмерть. А если — нет? «Если я стану инвалидом? Кто за мной будет ухаживать? Бабушка? Да что это будет за жизнь! Хуже сегодняшней в тысячу раз! Нет, это не подходит».

Нужно что-то другое. Может, утопиться? Плавать она не умеет. Нырнуть в воду и больше никогда не выныривать. Надя представила себе, как она погружается на дно реки или озера, как текучая черная вода затягивает ее, заливается в уши, нос, рот. Она хочет выплюнуть эту воду, освободиться от нее. Изо всех сил она барахтается, бьет по воде руками и ногами. Но все ее усилия бесполезны, и она умирает, медленно оседая на дно.

Видение черной воды, затягивающей ее в свой водоворот, было настолько отчетливым и живым, что Надя не заметила, как вышла на дорогу и двинулась вперед, несмотря на сигналы светофора. Белая иномарка, вынырнув из-за поворота, резко притормозила в полуметре от нее.

— Слепая, что ли! — заорал пышноусый мужчина средних лет, высунувшись из окна. — Не видишь, куда идешь! — И он постучал пальцем по лбу.

Надя машинально сделала несколько шагов назад, машина рванула с места и через минуту скрылась с Надиных глаз. «Чуть под машину не попала. Какой кошмар!» Она увидела позади себя арку дома. Зашла туда и дала волю слезам. «Не хочу больше жить, — плакала она, — не хочу!» Но и умирать было страшно… Выплакавшись, она побрела домой.

Анна Семеновна, увидев ее, только покачала головой.

— На работе была?

— Была.

— Все сделала?

— Все. Нет, не все. Надо еще будет звонить. Деньги дадут позже.

— Вот и хорошо. Зачем их дарить кому-то?

— Мне все равно, — вяло откликнулась Надя. — Оставь меня в покое.

Расследование, которое топталось на месте, все-таки сдвинулось с мертвой точки. Через несколько дней. Благодаря Витьке. Нет, он был определенно молодец! Такую грандиозную работу проделал! У Губарева не было слов, чтобы выразить ему свое одобрение! Он ворвался в кабинет к Губареву с криком:

— Ура! Нашел!

— Что ты нашел? Золотую жилу, что ли?

— Нечто получше!

— И что же?

— Я нашел «Велан»! Губарев прямо-таки замер.

— Неужели? — не поверил он своим ушам.

— Неужели? — передразнил его Витька.

— Ну… выкладывай!

— Ни за что не догадаетесь, кто стоит за ним!

— Ради бога, не тяни, — взмолился майор. — Говори!

— Кузьмина Любовь Андреевна. Первая жена Лактионова.

— Не может быть! — Губарев откинулся на стуле и присвистнул. — Кто бы мог подумать!

— В банке мне дали копию платежного поручения, которое было выписано от имени «Велана». Там значился некий Млечин Роман Николаевич. Я — к нему. Забитый, занюханный мужичонка. Твердит: знать ничего не знаю. Попросила одна знакомая. И все. Я его спрашиваю: что это за знакомая? Он говорит: она уже уехала. Куда уехала? В другой город. Я его и так пытаю, и сяк. Уперся! И все тут. Молчит, как партизан на допросе. Я уже совсем отчаялся. Потом подумал: может, зайти с другого конца? Прощупать его родственные связи. Пятьдесят тысяч баксов — не та сумма, которую доверят знакомым. Пошел в паспортный стол. И — повезло! Оказывается, раньше в этой квартире была прописана его сестра. Кузьмина Любовь Андреевна.

— А почему у них фамилии разные?

— Мать Кузьминой вторым браком была за Млечиным. Роман Млечин — сын от второго брака.

— Ясненько! Ну, ты просто молодец!

— Стараемся, — скромно ответил Витька.

— Теперь — к Кузьминой.

— А не к Млечину?

— Ни-ни. Лучшая тактика — это застать врасплох. Интересно, что она нам скажет?

Кузьмина растерянно переводила взгляд с Губарева на Витьку и молчала. Они застали ее в кабинете, где у нее был пациент.

— Подождите! — сказала она им.

Через пять минут женщина покинула кабинет Кузьминой, и туда зашли Губарев с Витькой.

Кратко изложив суть дела, майор посмотрел на первую жену Лактионова:

— Что вы на это скажете?

— А что я могу сказать? — вспыхнула Любовь Андреевна.

— Как — что? Как выманили деньги у своего бывшего мужа. А потом не захотели отдавать.

— Ну что вы! Все было совсем не так!

— А как?

— Коля… Николай Дмитриевич мне сам предложил их. — Губарев поднял брови, но ничего не сказал. — Точнее, я спросила его: может ли он помочь мне с кредитом? Он поинтересовался: зачем? Я и рассказала ему, что хочу открыть свое дело. Ты же выбился в люди, сказала я ему. Мне тоже надоело прозябать. Хочу создать собственную фирму. Надоело горбатиться на чужого дядю. На наше государство. Платят копейки. Да и в профессиональном плане… не впечатляет. Николай Дмитриевич расспросил меня, как я планирую решить организационные вопросы. Я подробно ответила ему. Он всегда любил основательность, тщательную продуманность в деталях. И ничего не решал впопыхах, с налета. Мой проект понравился ему, и он тогда предложил мне свою финансовую помощь. Я, не раздумывая, согласилась.

Губарев переглянулся с Витькой.

— Это был кредит?

— Кредит, — подтвердила Кузьмина. — С возвратом.

— На какой срок?

В принципе, мы не обговаривали это. Николай Дмитриевич сказал, как дела пойдут. Он собирался как бы патронировать меня. Он вообще любил помогать людям, особенно в профессиональном плане.

— А после его убийства вы снимаете эти деньги и ликвидируете «Велан»!

— Я боялась, что начнут копать под меня. Потому что… потому что… — Любовь Андреевна сидела, опустив голову, и все сжимала и разжимала руки. Губарев думал, что она закурит. Но — нет. — Тогда получается, что… у меня был идеальный мотив для убийства, — уже шепотом закончила она.

— Вы недалеки от истины, — сухо сказал Губарев. — Все это выглядит в достаточной степени подозрительно. Вы могли решить не возвращать эти деньги или попросили об отсрочке. А Лактионов вам отказал. Вы поссорились, и…

Кузьмина взглянула на Губарева. В ее глазах было отчаяние.

— Но я не делала этого! Клянусь вам! Я так была рада, что нашла деньги на свою фирму. Планировала поставить все на широкую ногу. Какая у меня была выгода убивать Колю? Какая? — В голосе зазвенели истеричные нотки.

— Прямая. Не возвращать эти деньги.

— Но я же хотела работать! Вы не представляете, как я стосковалась по настоящей работе. Я ведь неплохой профессионал. Коля всегда говорил, что мне надо расти. Раньше говорил…

Наступила пауза.

— Я понимаю, вы мне не верите. Что же, это ваш право!

— Что вы думаете делать с деньгами?

— Попробую договориться с Диной Александровной. Чтобы она поддержала меня. Но если она потребует вернуть эти деньги, я верну. Перечислю в обратном порядке на счет клиники.

— Спасибо, — майор кивнул Витьке, и они вышли из кабинета.

В машине Губарев молчал.

— Что вы молчите? — не вытерпел Витька.

— Думаю.

• Предыдущая
• 41/68
• Следующая