Гроза Византии - Красницкий Александр Иванович "Лавинцев А." - Страница 14

• Предыдущая
• 14/65
• Следующая

Простые смертные обручали детей в нежном возрасте, но еще чаще это случалось в императорской фамилии, где браки имели большое политическое значение. Нечего и говорить о том, что дипломатия не признавала любви: иначе и быть не может; но историки сообщили нам ряд возмутительных и безобразных фактов, творившихся во дворце. Византийские императоры не признавали закона, а потому считали возможным выдавать замуж дочерей, не достигших двенадцати лет. Так, например, восьмилетняя царевна была выдана замуж за сорокалетнего сербского короля, и хотя последний поклялся, что пощадит девочку и дождется ее созревания, он этого не исполнил, вследствие чего у его жены никогда не было детей. Император Андроник I «XII в.» сверг с престола Алексея и женился на его невесте, одиннадцатилетней Марии, тогда как ему самому было уже пятьдесят лет, и на его голове только кое-где росли седые волосы. Елена, дочь болгарского князя Асеня, была выдана замуж в одиннадцать лет за Федора, сына императора Иоанна Дуки. Можно привести много подобных фактов, но и сказанного довольно, чтобы составить представление об этом безобразном обычае.

Курьезно то, что этот обычай сохранился до нашего времени.

До сих пор в Греции родители, не спросивши дочери, обручают ее с каким-нибудь молодым человеком по своему выбору и заключают при этом брачный контракт от своего имени.

Не все, что сказано выше, касается женщин высших кругов.

Женщина Византии по своему развитию нисколько не уступала женщинам Рима. Несмотря на то, что женщинам считалось неприличным показываться на улице, и им полагалось довольствоваться домашнею жизнью, девочек все-таки учили и некоторым давали даже отличное образование. Были ли отдельные школы для девочек – неизвестно, но есть несколько указаний, что девочек учили грамоте. В то время образование своим детям могли давать только люди состоятельные, поэтому высокообразованных женщин мы видим только в высших сферах. Известны две византийские писательницы: Евдокия Макремволитиса и Анна Комнина.

Евдокия была замужем за Константином Дукою, случайно попавшим на престол в 1059 году. Следовательно, хотя она и была императрицей, но получила такое же воспитание, как и другие византийские аристократки. Она написала особого рода хрестоматию, где сначала изложены басни и разные фантастические рассказы, генеалогия языческих богов, превращение героев и героинь, мифы и аллегории, а за этим следуют выдержки из разных писателей – философов, медиков, риторов, поэтов, с биографическими сведениями об этих писателях и с перечислением их сочинений. Из труда Евдокии видно, что она великолепно знала греческую литературу и в начитанности не уступала самым ученым византийцам.

Анна Комнина описала в двенадцати книгах деяния своего отца, императора Алексея «1081 – 1118 гг.». Это солидный труд, составленный не только по рассказам очевидцев, но и по подлинным документам. Из него видно, что византийская царевна вполне владела византийской риторикой и философией; она умела писать искусственным языком, каким писали в ее время. Язык этот не имел ничего общего с живою разговорной речью. Византийцы старались писать языком древних авторов, Платона и Фукидида, уснащали свои произведения множеством архаизмов, оборотов, давно вышедших из употребления, почерпнутых из классиков и священного писания. Нужно было много учиться, чтобы писать таким искусственным языком, и, таким образом, самый факт, что Анна Комнина писала на языке, на котором давно никто не говорил, доказывает, как она была образована.

Из этого следует, что некоторые женщины играли в Византии видную роль, по крайней мере, при дворе.

Императрицы нередко вмешивались в политику и подавали советы мужьям. Выдающуюся роль играла в свое время императрица Феодора, супруга Юстиниана.

Она была дочерью укротителя зверей и в первой молодости плясала в театре. Ею пленился Юстиниан, женился на ней и короновал императрицей. Она была не только чрезвычайно красива, но необыкновенно умна и энергична. Юстиниан постоянно советовался с ней, и старался приводить в исполнение внушенные ею планы. Она с необыкновенною проницательностью разгадывала своих противников, а ее разгадать было трудно. Она могла быть и верным другом, и самым беспощадным врагом. Среди неги, которой она предавалась, среди роскошной и беспутной жизни, она находила время заниматься государственными делами, вмешивалась даже в церковные дела и богословские споры.

И вот, старики рассказывают такой случай.

Феодора принимает во дворце епископов мартиропольского и анкирского. – С твоего разрешения мы прибегаем к тебе, владычица, – сказал епископ анкирский. – Досточтимый патриарх антиохийский Север, наш отец, наш владыка, смещен за то, что он – противник Халкидонского собора (против монофизитов). Народ отказывается признать патриарха, занявшего его место; поднялся бунт, проливается кровь. Мы разделяем учение Севера. Император пригласил нас на совет вместе с другими епископами, которые держатся противоположных мнений, чтоб обсудить вопросы, волнующие восточную церковь. Мы умоляем тебя склонить на нашу сторону твоего супруга, этого нового Давида.

– Каким образом, – ответила Феодора, – может женщина рассудить эти глубокие философские споры, происходящие между вами, людьми, служащими украшением церкви?

– Мы не верим безумному Евтихию, – продолжал епископ анкирский, -отрицающему воплощение Христа, мы не одобряем Нестория, но мы верим вместе с Севером, что Исус принял плоть бесстрастную и не страдал на самом деле телесным страданием.

– Правда, – ответила императрица, – что тело Спасителя отличалось от нашего.

– Мудрость глаголет твоими устами, владычица, – сказал епископ мартиропольский. – Божественное тело не могло иметь никаких плотских слабостей; Христос не мог ощущать голода и жажды.

– Мне кажется, это учение более подходит к величию Божества. Впрочем, император рассудит это. Бог дал ему свет, рассеивающий мрак всех ересей. Епископы удалились, очарованные милостивым вниманием и благочестием императрицы.

У Феодоры была своя тайная полиция, главным агентом которой была Хариклея. Это была женщина весьма подозрительная, служившая Феодоре помощницей в ее любовных интригах, когда она еще не была на престоле. Тогда ее звали Македонией. Чтобы скрыть ее прошлое, императрица велела ей называться Хариклеей. Официально ее обязанности состояли в том, чтобы раздавать милостыню бедным, неофициально же – в шпионстве. Однажды императрица позвала к себе Хариклею.

– Экивал еще жив, – сказала она глухим голосом.

– Если бы все, кого ты ненавидишь, были настолько же живы, как он! -ответила Хариклея. – Ты должно быть во сне видела этот преследующий тебя образ. Вот уже десять лет, как он умер в Антиохии.

Экевал был губернатором одной из византийских провинций. С ним Феодора жила некоторое время, он прогнал ее в конце концов и жестоко оскорбил.

– Нет, нет! – сказала Феодора. – Я видела вчера на улице старика, одетого по-персидски, который все шел рядом с моей стражей и как будто старался пробраться к моей колеснице. Это он!

– В самом деле, – ответила с ужасом Хариклея, – я уже несколько дней замечаю, что меня преследует какой-то странный человек, которого я как будто знаю и который, видимо, желает заговорить со мной.

– Если бы я сомневалась, то теперь перестала бы. Человек, прогнавший меня, как прогоняют рабыню, человек, который мог бы под моей пурпурной мантией показать следы нанесенных им мне ударов, этот человек живет в Константинополе и рассказывает о своих любовных похождениях с Феодорой! Он жив в то время, как я царствую?

– Ну, он не долго будет жить. Впрочем, какое дело тебе, живущей на Олимпе, до шипения какой-то змеи?

– На ступенях этого трона, блеск которого ослепляет тебя, сидят неумолимые враги. Они не забывают, что я когда-то плясала в театре. Как они торжествуют, что я не родилась наследницей престола! Надо мной тяготеет какое-то проклятие. Когда приходил из Палестины Савва, которого считают святым и которому приписывают чудодейственную силу, я унижалась перед ним, я просила его помолиться, чтобы у меня был сын. Он отказал мне. Он осмелился сказать императору, что из моей утробы никогда не выйдет сына, потому что он был бы вскормлен нечестивыми догматами Севера и смущал бы церковь. Он – заодно с моими врагами, с представителями прежней династии. Император не обращает на них никакого внимания, но я – на стороже. Преследование монофизитов может привести к бунту. Партия зеленых, ненавидящая меня, очень взволнована. Собирается страшная гроза. Ты помнишь, какая удивительная комета появилась два месяца тому назад?

• Предыдущая
• 14/65
• Следующая