Гроза Византии - Красницкий Александр Иванович "Лавинцев А." - Страница 46

• Предыдущая
• 46/65
• Следующая

– Чего ты хочешь?

– Женщины любят героев, – повторила снова свою фразу Зоя.

– Ты хочешь от меня геройских подвигов? Они известны.

– В прошлом?

– Да.

– А в настоящем?

Аскольд был сражен этим вопросом.

– Я слышала от вашего скальда Зигфрида песенку. Он поет:

С войною слава неразлучна, Нет в мире лучше дел войны.

– Ах, что мне Зигфрид! – перебил ее князь. – Скажи, что нужно сделать, чтобы ты полюбила меня? Хочешь, я завоюю для тебя весь мир?!

– Слишком много, князь, завоюй мне одну только Византию!

– И ты! Хорошо! Ты полюбишь меня?

– Героя – да!

– Я сделаю! Завтра же будут окончены все сборы, и мы уйдем!

– Я с тобой!

– Но помни, если и тогда ты не будешь моей, горе тебе!…

– Ты грозишь? – усмехнулась Зоя, – мне грозишь? Что ты мне сделаешь? – Убью!

– Я не боюсь смерти…

– Возьму тебя!

– Попробуй!

– Не истощай моего терпения… Помни, я здесь – все!

– Каждый волен над собой!

– Я волен здесь над всем.

– Но не надо мной!

– Посмотрим! – не помня себя от охватившего его порыва бешенства, закричал Аскольд.

Ослепленный страстью он кинулся к Зое, но та ловким движением выскользнула у него из-под руки и очутилась от него в нескольких шагах.

– Ты хотел взять меня силой? – чуть не закричала она. – Если так -смотри! Ты возьмешь мой труп, а не меня.

Аскольд в ужасе увидал, что она, озаренная лунным светом, стоит перед ним с высоко поднятым над своей грудью кинжалом.

– Еще один шаг, и я опущу это лезвие в свое сердце… Ты хочешь этого? – крикнула она ему.

– Зоя, Зоя! – повалился на траву Аскольд. – Остановись!… Я – раб твой, я у твоих ног… Молю тебя…

Прости меня!…

Он дополз на коленях до молодой женщины.

– Я все…

Все… Византию, мир…

Тебя… Один поцелуй, Зоя… Только один…

Зоя наклонилась над ним.

– На Византию? – тихо спросила она.

– На Византию, – пролепетал влюбленный князь.

– Клянешься своими богами?

– Клянусь…

Как бы в ответ на эту клятву и в подтверждение ее, в ночной тиши прозвучал поцелуй…

Таким одушевленным, таким возбужденным давно с самого похода на хазар, никто не помнил Аскольда. Все, даже Дир, удивлялись ему и не узнавали его.

Лишь только забрезжило утро, Аскольд уже был на ногах. Дружинники его только еще просыпались, когда на поляне перед княжескими хоромами раздались призывные звуки рога.

Встревоженные, не понимая в чем дело, сходились скандинавы и вожди славян на эти звуки. Дир, только что вернувшийся с охоты, тоже поспешил явиться на крыльцо.

– Что случилось, Аскольд? – тревожно спросил он своего названного брата.

– Погоди! Ты сейчас узнаешь.

Полянка быстро наполнялась народом.

– Что случилось? Зачем нас звали? Какое дело? – раздавалось со всех сторон.

Руар, Ингелот, Фарлаф, Всеслав поместились в первых рядах. Возбужденный вид князя дивил их. Они с нетерпением ждали, что он скажет.

– Товарищи и друзья! – громко заговорил Аскольд, когда вокруг него собрались все. – Не один уже раз вы говорили мне, что хотите идти на Византию; вы упрекали меня, что я не веду вас. Верьте мне, я хотел, чтобы отдохнули вы; но теперь вижу, что все вы достаточно готовы для похода: славяне обучились в полной мере ратному делу и будут сражаться с храбростью достойных сынов Одина. Норманны покажут им достойный пример. Я уверен теперь в удаче. На Византию, на Византию! Я и Дир поведем вас… Кто будет убит, того ждет светлая Валгалла, оставшиеся в живых возвратятся обремененные добычей… Итак, оканчивайте сборы, чем скорее, тем лучше! На Византию!

Словно рев морских волн перекатился по всей толпе.

– На Византию, на Византию! – ревели сотни голосов.

Восторг охватил всех. Теперь уже никто не сомневался, что поход будет начат…

Откуда-то явились щиты, и, по скандинавскому обычаю, названные братья подняты были на них, в знак того, что они всей дружиной признаны верховными вождями.

Аскольд и Дир удалились после этого.

– Что с ним такое? – спрашивали у Всеслава.

– Не знаю… Чуть не накануне он был против этого похода, – пожимал тот плечами…

И никто из них не догадывался, что все это сделал один поцелуй Зои… – Довольна ты мной? – спрашивал у молодой женщины Аскольд, пройдя прямо в ее горницу.

Зоя из окон видела все, происшедшее в это утро. Она понимала, что теперь для Аскольда уже возврата нет; поход решен окончательно.

– Ты – мой герой, – нежно улыбаясь, отвечала она.

– Я делаю это для тебя…

– Благодарю… Мое имя, стало быть, после похода будет славно так же, как и твое.

– Ты сказала, что пойдешь со мной?

– Да, как верная жена я последую за тобой, хоть в самую сечу. Я буду держать щит перед тобой и ободрять тебя поцелуем, когда ты падешь духом!… – Помни, мы соединимся на всю жизнь!

– Да, но только после похода…

– Один поцелуй, Зоя…

– Нет, мы успеем намиловаться после…

– Ты жестока…

– Я люблю тебя и хочу, чтобы ты был славен, вот и все…

– Но если поход будет неудачен?

– Все равно: я твоя…

Голова Аскольда кружилась, как на другое утро после пира. Он чувствовал, что эта женщина с каждым своим словом приобретает над ним неотразимую власть.

Он ушел в свои покои, потому что к Зое пришел брат.

– Что, брат, – спросила молодая женщина, – я была права?

– Я не узнаю его… Что с ним? Он совсем переменился…

– А я тебе скажу… Чего не могли сделать с ним вы, сильные мужчины, сделал один только поцелуй слабой женщины.

– Твой?

– Мой.

Всеслав плюнул.

– Бабник! – презрительно произнес он.

– Все равно, поход решен…

– Спасибо тебе и на этом!

В самом деле, в тоже утро начались деятельные приготовления к морскому походу. На Днепре было устроено множество временных пристаней.

Около каждой из них нагружались припасами и оружием струги. Повсюду во все роды и племена были посланы уведомления с призывом к набегу. В Киев стекались огромные толпы людей. Приходили кроткие яснолицые поляне, являлись звероподобные древляне. Все несли с собой припасы и оружие и в надежде погулять и побуйствовать на просторе спешили в Киев…

Одушевление было полное…

Всем известно было, что много пленников и среди них внуки Улеба, любимейшего старейшины полянского, томятся в Византии, и поход на столицу ее славяне считали своим общим, всех сплачивающим, делом.

Как раз в это время получено было известие, что византийские купцы, миновав пороги, подходят к Киеву.

Князья не желали их пускать, но Зоя хотела знать, что происходит в Византии…

Купцы были допущены к князьям, и им даже было оказано гостеприимство в княжеских палатах.

О прибытии послов в Киев и в палатах князя, и среди народа шел великий толк.

– Чего это князьки-то очень с ними торгуются? – говорили простые людины Киева. – Сами на их государство набегом идут и сами же их за милую душу принимают.

– Негоже как будто это…

– Чего негоже? Разузнают они про их государство все, что надо, вот и ударят на них…

– Так от них и разузнаешь!

Прибывшие купцы, между тем, искренно дрожали за свою жизнь. Не будь на их судне византийских солдат, они давно бы уже свернули в сторону, но, увы, им сделать этого было нельзя. Среди них был серьезный человек – врач Фока. Всю дорогу, от Константинополя до устья Днепра, он пробыл в своей каюте. Что он там делал – купцам не было известно, но когда они пересели на струги и пошли уже по Днепру, этот самый Фока вдруг обратился к ним с речью.

– Вы знаете, зачем вы посланы, – сказал он. – В самом деле, смерть для каждого человека так или иначе, а неизбежна. Это каждому предопределено судьбой при его рождении. Где умереть, в Византии или на берегах Днепра, – это все равно. И там, и тут – смерть… Я говорю и о себе также, только я думаю как философ и всегда готов к своему концу. Покоритесь и вы! Неизбежного не избежать. Отечеству, когда оно в опасности, послужить необходимо. Это – долг каждого. Итак, вы поднесете этим киевским князьям обильные дары, а между ними вот эти браслеты; постарайтесь, чтобы они примерили их. Браслеты разной величины, а эти варвары очень любят украшать свое тело… Пусть бы они надели их…

• Предыдущая
• 46/65
• Следующая