Корделия - Грэхем (Грэм) Уинстон - Страница 22

• Предыдущая
• 22/90
• Следующая

Подкрепившись, все почувствовали себя лучше. Хотя после ужина прошло всего два часа, они охотно пили портвейн и крепкий портер, ели сандвичи с яйцами и пирожки с куриной начинкой. За этими блюдами последовали булочки с джемом, пирожные и сливовый пирог.

Клодиус ощущал себя триумфатором, хотя и не без доли раскаяния. Он зашел чуточку дальше, чем предполагал, но горячительный напиток вернул ему душевное равновесие. Он украдкой рассматривал своих зрителей. Лицо худощавого молодого человека покрыла мертвенная бледность; под глазами образовались темные круги. Его красавица жена притворяется, будто очень беспокоится за него (конечно, притворяется, ибо что еще могло заставить младшего Кроссли пойти на такую авантюру, если не сильное увлечение, а кто, кроме прекрасной, молодой, замужней женщины может воспламенить мужчину?). А этот филистер с напомаженными волосами песочного цвета, жующий такие же песочные, напомаженные усы!.. Зато тучный хозяин дома с честью выдержал испытание — да и то лишь благодаря своим стальным нервам.

По мере того как Клодиус расходился, Стивен все больше нервничал. Казалось, еще чуть-чуть — и "мсье Густав" выдаст свою принадлежность к артистической среде. Он разглагольствовал о Франции, Второй империи и о своей собачке Того, и все не могли надивиться, какой это милый и безобидный человек — после столь зловещего начала. Стивен несколько раз бросал на него красноречивые взгляды, но ничто не могло остановить Клодиуса, пока все, что могло быть выпито и съедено, не оказалось у него в желудке. А поскольку других оснований для его пребывания в этом доме не было, мистер Фергюсон вернулся к вопросу о том, как и почему тот пришел к спиритизму. Маэстро чувствовал себя слишком уютно, чтобы отказать хозяину. Пока Стивен исходил холодным потом и незаметно для окружающих скрежетал зубами, маленький гасконец поведал высосанную из пальца историю своего детства — на это ушло не менее четверти часа.

Когда он наконец откланялся, воцарилось неловкое молчание. Стивену было ясно, что его присутствие мешает искреннему обмену мнениями, однако он не спешил с уходом.

— Любопытный субъект, — с присущим ему либерализмом изрек мистер Фергюсон. — Разумеется, не следует спешить с выводами. Жаль, что Брук перебил его на самом интересном месте.

— А фортепьяно? — при одном воспоминании миссис Торп вздрогнула. — Вы слышали фортепьяно?

— Во всяком случае, — хозяин дома обратился к Стивену, — мы у вас в долгу за интересно проведенный вечер.

— Не стоит благодарности, — ответил Стивен. — Это я должен выразить вам свою признательность за проявленное терпение. Мсье Густав — большой оригинал.

— Не то слово, — сухо заметил Слейни-Смит.

Стивен бросил на него быстрый взгляд, но успокоился, когда Слейни-Смит добавил:

— Разумеется, существует научное объяснение этого феномена. Например, телепатия. Телепатия плюс мелкая подтасовка.

К разговору подключился Прайди:

— Надеюсь, вы удовлетворены? Странно, что вы не стали колоть его булавками, чтобы убедиться, не колдун ли он.

Остальные трое или четверо мужчин не удостоили его ответом, но оживленно заспорили между собой, как это все-таки могло произойти.

— Благодарю вас, миссис Фергюсон, — тихо промолвил Стивен, — за то, что пригласили меня к себе домой. Это большая честь. До сих пор я чувствовал себя в Манчестере очень одиноко.

— Вы здесь постоянно живете?

— Не совсем. Мне приходится много ездить. Отец купил дом в Моссайде. Но вообще-то большую часть дня я провожу в городе.

Наступила пауза. Корделия собралась уходить, но Стивен удержал ее.

— Хотя я все время на людях, однако не так-то легко завожу друзей. Предчувствие говорит мне, что в вашем лице я смогу приобрести друга.

— Да, конечно, — согласилась Корделия. Ее немного беспокоили искры восхищения в глазах Стивена. Такой человек наверняка чувствует себя как рыба в воде в любой компании. Трудно поверить, что ему действительно нелегко сходиться с людьми.

Тем временем Фредерик пробормотал себе под нос:

— Интересно, обратил ли кого-нибудь этот эксперимент в новую веру?

Его брат услышал и проворчал в ответ:

— Нельзя обратить того, кто уже верует.

— Ты веришь в спиритизм? Мне показалось, ты даже не проявил интереса.

— Я не верю в спиритизм, но верю в загробную жизнь и духов. Ты бы тоже поверил, если бы знал Библию так же хорошо, как хвастаешь.

Корделия в тревоге нахмурила брови. Не часто случалось, чтобы Прайди бросал вызов брату — да еще при посторонних. Стивен поспешил снова переключить ее внимание на свою особу:

— Я был бы счастлив, если бы вы с мужем как-нибудь посетили "Варьете". Мы стремимся поднять художественный уровень и превратить наш театр в респектабельное заведение.

— Благодарю вас.

— Вы куда-нибудь выезжаете по вечерам?

— Нет. Только изредка в филармонию.

— Вот как? Я сам регулярно посещаю концерты. Постойте… Когда у нас следующий концерт?

— Кажется, в будущий понедельник.

— Ну конечно. Я же заказал билеты. Может быть, вы с мужем составите мне компанию?

— Спасибо. Но с нами, как правило, ездит отец мужа.

— Само собой, я приглашаю и его. Могу я заехать за вами?

Это "за вами" прозвучало так, словно относилось к ней одной.

— Прошу вас, мистер Кроссли, не считайте это решенным делом. Я не могу отвечать за Брука и мистера Фергюсона.

Мисс Гриффин встала — отчасти затем, чтобы не дать разразиться грозе, — и это послужило сигналом для остальных. Стивену так и не удалось уговорить Фергюсонов принять его приглашение посетить "Варьете", но он был бесконечно счастлив, что они будут вместе на концерте. Он снова увидит Корделию!

Всю обратную дорогу Слейни-Смит молчал, и Стивен почти физически ощущал, как его привыкший логически мыслить мозг бьется над загадками этого вечера. Прежде чем расстаться, Стивен пригласил старика еще раз посетить вместе с ним в субботу "Сад Помоны". Это исключило последнюю возможность для Слейни-Смита столкнуться с Великим Клодиусом, прежде чем тот увезет в Ливерпуль "Исчезающую леди".

В следующий раз он навестил Фергюсонов в пятницу. Не очень-то осторожный шаг с его стороны, но он не мог выбросить Корделию из головы.

Дверь открыла горничная, а не дворецкий с бакенбардами, и сразу пошла посмотреть, дома ли миссис Фергюсон, а он остался в холле, смущенно теребя шляпу. В гостиной послышались голоса; Стивен через весь холл бросился туда и чуть не налетел на горничную, которая, стоя к нему спиной, докладывала хозяйке о его приезде.

— Прошу прощения, — пробормотал он, глядя поверх ее головы на Корделию. — Виноват, миссис Фергюсон, но мне послышалось, будто ваша горничная предложила мне следовать за ней.

— Ах вот что, — щеки молодой женщины покрылись легким румянцем. — Ничего, мистер Кроссли. Патти, можете идти.

Девушка подавила в себе раздражение и вышла. Стивен тотчас заговорил:

— Клянусь, я не собирался быть назойливым, но мне подумалось: ваш муж плохо себя почувствовал после сеанса, вот я и решил заехать, справиться, все ли в порядке.

В глубине души он злился, что непосредственность влюбленного делает его грубияном в ее глазах. Так ему никогда не завоевать ее дружбу.

Стивен обратил внимание на то, что на столе поверх бархатной скатерти постелена клеенка, а на ней рассыпаны какие-то медные и бронзовые колесики, шестеренки и перевернутый вверх дном деревянный футляр. Сама Корделия надела поверх кашемирового платья черный шелковый фартук с оборками.

— Спасибо, не беспокойтесь, — она хотела сказать, что у Брука болит горло, но ее что-то удержало. — Садитесь, пожалуйста, мистер Кроссли.

— Мне очень неловко: я помешал…

— Это всего лишь часы.

— Да, вижу. Что вы с ними делаете?

— Чищу.

— Странное занятие. Я бы сказал, оригинальное.

— Ну что вы… Кажется, пошел дождь?

• Предыдущая
• 22/90
• Следующая