Принцесса на час - Гордиенко Галина Анатольевна - Страница 15
- Предыдущая
- 15/24
- Следующая
Катя крепко зажмурилась, отгоняя мысли об украденном стихотворении. И с мрачной усмешкой подумала: «Если не поеду на новогодние каникулы в Европу – а после этого сна ни за что не поеду, хватит с меня и Англии! – то можно не вспоминать об этой истории. Главное, чтобы Ленка ничего не узнала, ужасно не хочется ссориться...» Катя сердито фыркнула: – «Впрочем, откуда Ленке узнать? Я же не собираюсь зачитывать стихотворение на телевидении, откажусь отдать в сборник – мое дело: может, передумала? Получается, оно просто исчезнет, как и не было. Нет, жаль, конечно, но…»
Вдруг показалось странным, что не хочется ругаться с Плющенко. Раньше Катя считала, что «снисходит» до простоватой Ленки, теперь же… Она элементарно соскучилась!
Катя вцепилась в ручки кресла и страстно пожелала: – «Хочу домой! Хочу так, как никогда в жизни ничего не хотела! Здесь я чужая, хоть и герцогиня, и «ваша светлость», и к моей комнате примыкает огромная «гардеробная», я до сих пор не пересмотрела и не перемеряла все платья, туфельки и драгоценности… Хоть у меня своя горничная, за моим стулом, когда ем, стоит специальный лакей, в город я езжу на самых длинных и шикарных лимузинах, и двери передо мной всюду предупредительно распахиваются…» – Кате вдруг захотелось заплакать: «Недавно такая жизнь представлялась сказочной, я так мечтала в нее попасть, вот и домечталась, дурочка…» – Она судорожно сглотнула: №Пусть я сейчас открою глаза и окажусь в своей постели, пусть все это окажется обычным сном, ну, необычным, но непременно сном…»
Катя открыла глаза и разочарованно застонала: кошмар продолжался. Она по-прежнему в Англии, в замке герцогини Хостонской, если верить сну – своей родной тетки. А рядом – кузен, в которого она… в которого она… Вовсе нет! Это неправда! Просто Ройс совершенно не похож на других парней. Он другой. Поэтому и интересен, ни о какой влюбленности и речи нет, Кате вообще всерьез пока никто не нравился. В той жизни. А в этой… Нет, с чего она вбила в свою дурную голову, что будни маленькой герцогини или принцессы похожи на сказку?!
Впрочем, похожи. Если какая-нибудь сказка начинается в шесть тридцать утра пробежкой в парке, купанием в открытом бассейне – погода значения не имеет! – скользкой овсянкой на завтрак, бесконечными уроками, непременным свиданием с норовистой кобылой, а уж характер у этой скотины…
– Понимаете, юная леди, – профессор неуклюже пожал плечами, – все эти проблемы решать не моему поколению, а вашему. Глупо и недальновидно прятать голову в песок, вы же не страус. Вам, не мне, жить в двадцать первом веке, а любой образованный, интеллигентный человек…
– Надеетесь достучаться до нее, профессор? – язвительно хмыкнула мисс Глюк. – Ну-ну, желаю успеха! По-моему, так леди Кэтрин задремала и явно нас не слышит…
– Ну почему, – вяло запротестовала Катя, – у меня отличный слух.
– Если бы к вашему слуху добавить желание заниматься и чувство ответственности, хоть немного… – мисс Глюк безнадежно махнула рукой.
– Понять бы, что за зверь – чувство ответственности, – хмуро пробормотала Катя. – Может, оно у меня и есть, только я не знаю…
– Все шутите? – негодующе прошипела гувернантка.
– Не плакать же! Мы, русские, всегда смеемся над собой, когда нам не до смеха...
Ройс прекратил изучать пейзаж за окном и заинтересованно обернулся. Странная мамина гостья снова выдала что-то новенькое, необычное, над чем стоило поразмыслить: смеяться над собой, когда хочется плакать – это как?
Зато мисс Глюк отвернулась, не в силах больше смотреть на нахальную девчонку, невесть какими судьбами оказавшуюся в замке на ее попечении.
***
Катя вырвалась из цепких рук Лилли, своей горничной, и неодобрительно покосилась в зеркало: паршивенькая из нее вышла фея! Тощая, плоская как доска, а ведь ей вот-вот четырнадцать исполнится. И волосы совершенное не то – темно-каштановые, разве бывают такие феи? Во всех книгах и фильмах добрые волшебницы исключительно белокурые или золотоволосые.
«Жаль, парик не подошел, – подумала Катя, угрюмо изучая собственное отражение. – Миссис Моррисон заявила, что он делает меня вульгарной, и запретила надевать. А Розмари противно захихикала и громко шепнула Стейси, что парик здесь не при чем. Хорошо, Ройс стоял далеко и не слышал…»
– Ваша светлость, вы опаздываете на генеральную репетицию, – Лилли выразительно кивнула на старинные напольные часы.
– Тоже мне – репетиция, – сварливо буркнула Катя, отходя от зеркала. – Одно название!
– Но миссис Моррисон…
– Знаю: будет недовольна! И уже иду. Просто мне смешно: через час выезжаем в больницу, какой смысл еще раз прогонять пьесу? Мы что – лучше свои роли за эти пятнадцать минут разучим? Знаешь, в России в таких случаях говорят – перед смертью не надышишься!
– Интересные там поговорки, леди Кэтрин! Я уже шестнадцать в свой блокнот записала, все такие необычные, оригинальные…
Катя пожала плечами: никто в доме не спорил, когда она говорила о России, о ее обычаях, пословицах и быте. Катя подозревала – по распоряжению герцогини. Или по совету доктора Веласкиса.
Мол, леди Кэтрин не совсем здорова после падения с лошади. Девочку никак нельзя волновать, нужно просто время, и все придет в норму. А пока – пусть бедняжка тешится своими фантазиями. Хорошо, сумасшедшей не объявили!
Доктор Веласкис совершенно спокойно принял Катино заявление, что он ей снится, как и старинный замок, и сама Англия. Легкомысленно рассмеялся и заявил, что и ему частенько сон кажется реальнее самой жизни. И пожелал хороших сновидений.
Катя сердито фыркнула: ну и доктора же здесь, в Англии! Дома ее наверняка потащили бы к психиатру, посчитай она реальность сном.
Катя последний раз посмотрела на себя в зеркало. Девочка в зазеркалье выглядела хмурой дурнушкой, ее не красили ни воздушное кисейное платье, ни бесценная брильянтовая диадема, ни букетик свежих фиалок у широкого пояса.
Катя вдруг вспомнила занятия по «психологии общения» и криво усмехнулась: хороша ученица – в очередной раз забыла элементарное! Стоило, спрашивается, каждый день мучаться на занятиях, выслушивая разъяренные вопли горбоносого, смуглого, росточком едва с третьеклассника Филиппа Смоука?
Вот кто имел тысячи лиц! Мог в течение пяти минут казаться властным и сильным, даже высоким и статным – и рост не помеха! – или жалким ничтожеством, или ничем непримечательным среднестатистическим человечком, или настоящим монстром, вором и убийцей, презренным отщепенцем, выходцем из Лондонских трущоб. Моментальное преображение!
Катя вздохнула, отдавая должное преподавателю: по его словам, все зависело от пустяков – походки, наклона головы, взгляда, расправленных или сутулых плеч, тембра голоса, построения фразы…
В памяти всплыл раздраженный окрик Смоука: «Держать спину, юная леди, всегда держать спину – это самое главное! Та-ак, хорошо, шейку тянем, тянем шейку, я сказал! Подбородок чуть вверх, теперь добавим безмятежности взгляду…»
По-прежнему глядя на себя в зеркало, Катя машинально расправила плечи и невольно усмехнулась: маленький Филипп Смоук не зря получал деньги от герцогини. Девчонка в зазеркалье мгновенно перестала смотреться затравленной жертвой, и костюм феи уже не казался на ней чужим, она выглядела вполне… да, вполне!
***
Катя неуклюже кружилась по залу, стараясь не налетать на стулья, они изображали кровати больных детей в лондонской больнице. Цветы из корзины никак не хотели красиво разлетаться на те же «постели», предпочитая грудой сыпаться на пол, Катя безуспешно набирала полную горсть пахучих лепестков.
Миссис Моррисон визгливо напомнила:
– Улыбку, юная леди, не забывайте про улыбку! Иначе не подбодрите, а напугаете своей мученической гримасой несчастных малышей!
- Предыдущая
- 15/24
- Следующая
