Добро пожаловать в кошмар! - Усачева Елена Александровна - Страница 16
- Предыдущая
- 16/30
- Следующая
– Может, его все-таки прибить?
– Как ты собираешься убивать призрака? Молитву над ним прочтешь? А потом Эдик делает все в рамках заданной программы. Помогать – помогает, но до определенных пределов. Им самим определенных.
Дверь в их комнату скрипнула, и Андрюха с Вадимом вздрогнули.
– Мальчики. – На пороге стояла Маргарита Викторовна. Она была бледна, говорила непривычно тихо и вообще больше походила на типичное привидение. Приблизительно такое, как хотелось Андрюхе, только без цепей, клыков и кровожадности. – Вы не знаете, куда девочки пошли?
Василевский вскочил, опрокинув стул.
– Ну, бабы! – выдохнул он, кидаясь к своей куртке. – Наобещают с три короба, а потом делают вид, что ничего не говорили!
– Давно их нет? – Бокштейн весь собрался, обратившись в слух.
– После обеда поднялись наверх, переоделись и сразу ушли. Я думала, к вам. Вы не слышите какой-то странный шум?
– Где шум? – Вадим подошел к окну. Комната у них была угловая, скошенная с одной стороны покатой крышей. Окно было прорезано в наклонном потолке, поэтому находилось высоко. Бокштейн застыл перед ним, задрав голову. Из окна на него в упор смотрела крыша соседнего дома.
– Не знаю, здесь не слышно, – неуверенно пробормотала учительница. – А в коридоре… – Она вопросительно глянула на Вадима. – Или, может, в моей комнате?
Наступила тишина. От волнения Василевский слышал только стук своего сердца. Бокштейн, словно ищейка, вытянул шею и внимательно, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь, пересек комнату, выглянул в коридор, прошел вдоль длинной стены, постоял около каждой двери, ведущей в номера.
Комната Маргариты Викторовны, где вместе с ней расположились Таня с Леной, была в два раза больше обиталища мальчишек. Две кровати стояли вдоль правой стены, одна напротив двери. Маленький круглый столик с букетиком в крошечной вазочке. Два широких окна с частым пересечением рам. Занавески с оленями.
Андрюхе почему-то вспомнилось, что у них в номере вообще занавесок нет. И стол большой, сделанный из грубо отесанных досок.
– Гул, как будто гидростанция работает. Или водопад шумит. – Маргарита Викторовна беспомощно опустилась на кровать. – Вадим, объясни мне, что происходит?
Андрюха приготовился к тому, что математик сейчас все выложит и им таки придется бежать в полицию. Но Бокштейн ответил просто:
– Город такой. Особенный. Легенды, сказки. А гул действительно похож на гидростанцию. Может, воду сбрасывают? Скоро пройдет. – Вадим стоял около окна, равнодушно смотрел во двор.
Бокштейн говорил как взрослый умудренный опытом человек, а Маргарита Викторовна слушала его как маленькая девочка, широко распахнув глаза и приоткрыв рот от изумления.
Вадим отошел от окна.
– Ничего особенного там не шумит. Море близко, шторм, наверное, начинается. – Он посмотрел на Василевского. – Пошли.
– Куда?
– К черту!
– Вы вернетесь? – с тревогой спросила Маргарита Викторовна.
– С уверенностью могу сказать, что через четыре дня мы точно уедем отсюда.
– Сами справитесь?
Маргарита Викторовна хмурилась. Ей тяжело было принять, что стоящие перед ней мальчишки не такие уж и беспомощные цыплята, как она их себе представляла. Те, что еще недавно не понимали простых формул и не знали, с какой стороны подойти к решению задач, теперь были готовы к более сложным урокам. И даже не к урокам. К самой жизни. Что-то произошло, и ей пока никто ничего не скажет. Они действительно выросли, раз справляются без советчиков. Мальчишки… вечные мальчишки… Они смогут найти выход. И через четыре дня все вместе уедут домой.
Андрюха уже был в куртке, Вадиму пришлось за своей бежать, переобуваться в уличные ботинки.
Во дворе гостиницы гул был слышнее.
– Правда, чего это гудит? – Андрюха осторожно выглянул в арку. Ничего там особенного не происходило, чудо-машины, производящей столько шума, не обнаружилось.
– Я откуда знаю! – раздраженно буркнул Бокштейн. – Может, они раз в неделю реактивные двигатели проверяют?
Улицы, как всегда, были полны народа, магазинчики с сувенирами добродушно глядели вслед приезжим разрисованными лицами куколок и масок. Ратушная площадь бурлила движением, шумела разноголосой речью, уличные кафе разбрасывали свои щупальца, захватывая расслабленных отдыхающих. Ребята в молчании пересекли площадь и вышли к Колодцу. Сюда, как в запретную зону, никто не заглядывал. Все звуки остались там, на площади. Но зато стал лучше слышен гул, как будто источник его находился где-то поблизости.
– Такое ощущение, что мы постоянно ходим из одного города в другой, – пробормотал Андрюха, оглядываясь. – Один нормальный, с кафешками, церквями и туристами. А второй мистический, тот, где живут все эти легенды. И мы по какому-то непонятному закону пересекаем границу. То мы в одном городе, то в другом.
– А сейчас мы где? – Вадим посмотрел вокруг.
– Там, куда нас позвали.
Крыльцо с выщербленными ступеньками, облезлая коричневая дверь – дом с забранным окном на третьем этаже настороженно посмотрел на них потухшими стеклами, нахмурил брови рам. Вадим взялся за ручку двери:
– Раз позвали, то стоит зайти.
Никто из обитателей дома не заметил незваных гостей – не выглянул посмотреть, кто пришел, не кинулся выгонять нахалов. Гулкий пустой холл первого этажа, в левом углу лестница. Бокштейн поманил Андрюху за собой и бесшумно скользнул к ступенькам, дождался одноклассника, знаками показывая, что ему надо двигаться так же тихо. Василевский старался. Даже язык высунул от стараний. Казалось, он на ступеньки не наступает, а пытается перелететь их, не коснувшись. Еще не преодолев первый пролет, они услышали голоса. Один был хриплый, надтреснутый, словно простуженный, а второй – тяжелый и властный, звучал он глухо, звуки его отражались как в огромном кувшине.
– Что у тебя опять? – произнес властный. – Раньше были крысы и сырость. На этот раз что не устраивает?
– Все хорошо, – прохрипел второй. – Мы просто сидим и ждем. Ярвеван получил послание. Потоп случится с минуты на минуту.
– Скучно у тебя здесь. – Тяжелые шаги сотрясли дом, словно шел не человек, а великан.
– Намечалась свадьба. Невеста сбежала.
– Я знаю. Мне пришлось ее отдать, иначе ты бы здесь не сидел.
– Эдуардо немного торопится, – плаксивым голосом заговорил второй. – Надо было их всех затянуть в легенды, никто бы не рыпнулся.
– Всех не получилось. Нам помешали трубочист и стеклодув. Оба поделились удачей.
– Черт! – взвыл второй.
– Не поминай, – перебил его первый. – Пророчество не предупреждало, что к нам приедут слишком любопытные и безбашенные. Вот невеста и сорвалась. Но они все равно будут здесь. И пророчество свершится.
– Их надо было побольше напугать. Это же дети. Сейчас бы уже веселились. Стол готов, гости явятся по одному твоему желанию, палач далеко не ушел…
– Не торопись. Будет тебе свадьба. Да не с одной, а с четырьмя невестами. На всех хватит. И не забывай, что это уже не те дети. Эдуарда было легко заманить, твою дурью башку, хозяина этого дома… А с ними придется повозиться.
И тут случилось то, что обычно случается в подобных историях – ступенька под ногой у Андрюхи скрипнула. Голоса тут же смолкли, и Вадиму ничего не оставалось, как быстро взбежать по лестнице.
– Привет, народ! – крикнул он.
Коридор был узкий, плохо освещенный. Дверь налево распахнута. Из комнаты сначала показался мужчина с невероятно белым лицом, с черными волосами, одетый во все черное. Он скрылся, а когда друзья силой инерции сделали шаг вперед, им открылась ужасная картина. Из дверей вышел мертвец. Древняя пожелтевшая кожа обтягивала череп с пустыми глазницами и провалом рта, голую черепушку прикрывал потрепанный седой парик. Завитые букли падали на белоснежный воротник, в котором, как язычок в колоколе, болтались похрустывающие позвонки. Черный бархатный камзол, костяшки ног в шелковых чулках. Мумия наклонилась, словно хотела познакомиться с гостями. Костяная рука в белой перчатке стала подниматься. Оскал черепа нагло ухмылялся.
- Предыдущая
- 16/30
- Следующая
