Дом тысячи страхов - Усачева Елена Александровна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/32
• Следующая

– Акула! Честное слово! – жарко шептал Пашка, вскрывая банки с тушенкой и передавая их Сереге, который мелко рубил мясо на кусочки. – Огромная рыбина с острыми зубами. Я думал, она мне голову оттяпает. В сантиметре проплыла, я ее чуть не коснулся. И, главное, дно – вот оно! Руку протяни, и оно там. Мне даже показалось, что я какой-то ящик видел. Подумал, точно, они – наши денежки! А тут эта рыбина. Мамочки! Все, с жизнью попрощался. Она как пасть откроет, а там – зубы, зубы, зубы…

– Ты чего, совсем с крышей распрощался? – не выдержал Колька.

– Почему это? – всхлипнул Серегин.

– Какие акулы в водохранилище? – хихикнул чистящий картошку Макс. – Они только в океанах водятся.

Вовка до того ярко представил выплывающую со дна водохранилища акулу, что не сразу понял, над чем хохочет Галкин.

– Вы что перед этим жевали? – все больше и больше распалялся Спиридонов. – А подводную лодку вы там не видали? Стая зелененьких дельфинов не проплывала?

– Что, я не знаю, как акула выглядит? – пытался оправдываться Серегин. – Честное слово! Огромная рыбина с желтыми глазами!

– Может, какая-нибудь местная достопримечательность? – неуверенно вставил Пашкович, облизывая нож с кусочками мяса. – Есть же в Шотландии лох-несское чудовище. Здесь тоже такое может всплыть.

Колька зашипел от злости.

– Чего вы тут сказки рассказываете? – страшно вращая глазами, спросил он. – Испугались – так и скажите. В следующий раз будете знать, как одни на такое идти.

– А потом вы так быстро возвращались, что весь катамаран переломали? – хихикнул Макс, вываливая очищенную картошку в кипящую воду. – Тоха завтра узнает, вы сразу два лох-несских чудовища увидите. Причем не в воде, а на суше.

– Я тоже сначала не поверил. – Остервенение, с каким Серега кромсал тушенку, говорило о том, что он еле сдерживается, чтобы не кинуться на ухмыляющегося Галкина с кулаками. – Хотел Пашку обратно в воду скинуть. А потом оно всплыло. Я морду не видел, только спину… И острый плавник. Огромная рыбина, на кита похожа. Она прошла прямо под нами, и поплавок у «Лихого» лопнул. Кажется, она его порезала. Мы еле ушли…

– Это предупреждение! – Вовка щедрой рукой сыпанул в чайник заварки, не глядя, бросил еще столько же. – Кто-то не хочет, чтобы эти монеты нашлись.

– Тоже мне, сыщик, – проворчал Колька. – Да тебе просто завидно! Ты же не можешь до дна поднырнуть! На мелководье тонешь… – Но поняв, что говорит что-то не то, замолчал.

– А сам-то ты почему воды испугался? – прошептал Наковальников, наливая в чайник кипяток из-под картошки.

После ужина Винокурова постановила мальчишек на кухню больше не пускать, зачислив их в вечные посудомойки. Крепчайший картофельный чай, подгоревшее пюре, которое в пылу спора Макс зачем-то снова поставил на огонь, редкие кусочки мяса – от волнения Серега съел половину выделенной тушенки – и просыпанное на пол печенье – рванувшийся в драку Колька опрокинул стол – все это убедило Ирку в том, что кое-кого в повара записывать рано.

В наказание мальчишек раньше времени отправили спать, предварительно отобрав все свечки. Угомонились они довольно быстро, но среди ночи их комнату сотряс жуткий крик. Темная фигура метнулась между кроватями, на что-то налетела. Раздался приглушенный вздох, потом хлопок, словно кого-то уронили.

Спиря вытащил из-под подушки заветный огарок, чиркнул спичкой.

Около двери на полу сидел Серега, на лбу у него наливалась синевой здоровая шишка. Пашкович ошарашенно хлопал глазами, непонимающе вертя головой.

– Где она? – сухими губами прошептал он. – Где эта тварь?

Изгибаясь всем телом, он нырнул сначала под одну кровать, потом – под другую.

– Ты видел? – метнулся он к застывшему Спиридонову.

– Отстань от меня! Совсем больной! – отскочил в сторону Колька.

– Кукла? – холодея от догадки, спросил Вовка.

– В голубом платье с черными глазами, – проблеял Серега, нехорошо глядя на приятеля.

Свеча в Колькиной руке дрогнула, и пламя погасло.

– Она тебя тоже съесть хотела? – икнув от страха, прошептал Наковальников.

– Живым в гроб вколачивала, – с такой яростью ответил Серега, как будто уже держал эту куклу в руках. – Спиря, ты что, заснул там? Зажигай свет!

– Ну, вы совсем больные, – тяжело вздохнул Макс, включая фонарик.

В желтом электрическом свете все увидели, что Колька сидит на кровати, неестественно выпрямившись, и стремительно бледнеет.

– Это она! – вдруг завопил он, выбрасывая из-под одеяла руку.

Ребята посмотрели туда, куда он показывал. В темном углу действительно что-то шевелилось. Что-то черное, бесформенное колыхалось на одном месте. А потом, прижавшись к полу, юркнуло между кроватями и утекло в щель под дверью.

– На простыню похоже, – первым подал голос Пашка.

– Ага, – повел фонариком по сторонам Макс. – Черную. А заодно красную руку, зеленые глаза и фиолетовые чернила. Вы что, народ, как в детском саду, решили себя сказками попугать?

Серега сел на Вовкину кровать. Руки его заметно тряслись.

– А ты откуда про куклу знаешь? – дрогнувшим голосом спросил он Наковальникова. – Ты ее сейчас видел? Правда, да? Я когда глаза открыл, думал, с ума сошел. Потом решил, что это девчонки пошутили – подбросили куклу, чтобы потом над нами посмеяться. И тут она зашевелилась – глаза бешеные, зубы скалит, а в руках напильник…

– Что? – подался вперед Макс. Но тут же откинулся назад, хохоча и дрыгая ногами.

Серега посмотрел на него непонимающим взглядом и вновь повернулся к Вовке:

– Она сказала, что сейчас отпилит ножки кровати, чтобы меня легче было в гроб перекладывать. И главное – ящик уже стоял, готовенький. Осталось только лечь и самому себя заколотить.

– Желтый? – на всякий случай спросил Вовка.

Пашкович даже кивать не стал, только еще больше побледнел.

– Эй, народ, у вас с головками все в порядке? – не на шутку разозлился Галкин. – Что вы здесь какой-то бред лепите? Какие куклы, какие гробы? У вас массовая паранойя – и больше ничего!

– Это она ко мне пришла, – подал голос Колька, пятерней взлохмачивая свои волосы. – Кукла эта чертова! Обещала утопить, вот и явилась выполнить обещание.

– Макс, хорош ржать! – не выдержал Вовка. Он целый день молчал и боялся. Дальше носить все это в себе он был не в силах.

Рассказ его был путаный. Наковальников говорил про сон, про себя в гробу, про мертвеца с ношей, про то, как тонул и как его чуть не съела кукла. Про странный разговор с хозяином, о том, что он видел на станции, когда приехала Алина, и как чуть не утоп, нырнув утром с мостков.

– Значит, это она все подстроила! Бабкина! – вскочил Серега. На смену страху пришла ярость. Он хотел сейчас же, немедленно разделаться со всеми врагами и нормально доспать сегодняшнюю ночь. – Ну, смотрите – четыре дня прожили нормально, а как она явилась – все, прости-прощай спокойная жизнь.

– Я этой кукле башку отверчу! – прошипел Колька, срываясь с кровати.

Обвязавшись простыней, он вылетел в коридор, рванул дверь комнаты напротив. За ним, как стадо маленьких разъяренных мамонтов, топали остальные. Выхватив у Макса фонарь, Спиря добрался до кровати новенькой.

Алина спала на спине, одеяло было натянуто до подбородка, светлые волосы разметались по подушке. Она и сама сейчас была похожа на куклу. Круглое лицо, румяные щеки. Вот только глаза светлые.

Глаза!

Бабкина лежала на кровати, странно выпрямившись, с широко распахнутыми небесно-голубыми глазами. Пухлые губки ее были приоткрыты, и из-под них в свете фонаря блестели белоснежные зубы.

Зрелище было настолько неожиданным и жутким, что все качнулись назад. Но тут Бабкина шевельнулась, освобождая из-под одеяла руку. Вместе с ней появилась лохматая светлая голова куклы.

Толкаясь и пыхтя, мальчишки помчались обратно. Спиря захлопнул за собой дверь, навалившись на нее всем телом.

– Не та, – с трудом переводя дух, прошептал он.

– При чем тут Алинка? – покрутил пальцем у виска Макс. – Подумаешь, приехал человек! Мало ли какие совпадения бывают?

• Предыдущая
• 9/32
• Следующая