Невероятные истории. Авторский сборник - Сотник Юрий Вячеславович - Страница 33
- Предыдущая
- 33/70
- Следующая
— Погодите! Задавили совсем!
Кое-как я протиснулся и увидел на стене лист бумаги. В верхнем левом углу его было нарисовано нечто похожее на ящерицу. Правее разноцветными буквами было написано:
Как меня ни толкали, я все-таки прочел передовую, озаглавленную «На острие сатиры!». Вот что там было написано:
«Наш класс считается одним из лучших классов в школе, но и среди нас имеются лентяи и нарушители дисциплины, которые мешают классу идти к дальнейшим успехам.
У нас уже есть отрядная стенгазета, которая борется за успеваемость и дисциплину, но каждый знает, какое значение имеет едкий сатирический смех в борьбе с недостатками.
Поэтому сегодня выходит первый номер „Крокодиленка“.
Он будет беспощадно и невзирая на лица высмеивать тех, кто тянет класс назад. Он будет острым оружием сатиры бороться с отрицательными явлениями в нашем классе.
Пишите все в „Крокодиленок“!»
Газетка была маленькая. «На острие сатиры» попалось пока всего лишь трое ребят.
«Доктор исторических наук Миша Огурцов закончил работу над новым учебником по истории средних веков, — сообщалось в одной из заметок. — Приводим выдержку из этого учебника:
„Крестоносцам удалось завоевать Сирию в 1781 году, но тут у них появился опасный противник — турецкий султан Барбаросса. Внутри лагеря крестоносцев начались раздоры: английский король Карл Смелый поссорился с Ричардом Львиное Сердце и французским королем Салладином“».
Затем следовало два рисунка: на одном был изображен богатырь, отважно сражающийся с десятком противников, а на другом — хулиган, таскающий за вихры испуганного малыша.
«Таким Михаил Артамонов воображает себя, когда пристает к слабым ребятам», — гласила подпись под первым рисунком.
«Так он выглядит на самом деле», — было написано под вторым.
Последний рисунок изображал мальчишку, огромным ножом вырезающего на парте свои инициалы. Тут же были помещены стихи:
В правом нижнем углу газеты я увидел подписи:
Редколлегия:
К. Замятин (отв. редактор).
В. Пеликанов (художник).
Теперь мне стало ясно, почему у Кирилла Замятина был в последнее время такой таинственный вид. Теперь я понял, о чем он шептался на переменах с Валеркой Пеликановым и с вожатым Игорем.
Я даже не обиделся на Кирку за то, что он скрыл от меня свое намерение выпускать стенгазету. Я ведь знаю, как он любит производить всякие неожиданные эффекты!
Ребята громко хвалили новую газету. Я был очень рад за Кирилла и побежал разыскивать членов редколлегии, чтобы поздравить их с успехом.
Я нашел их в пионерской комнате. Художник Валерка отскочил от двери, когда я ее открыл: он наблюдал в щелку за толпой читателей. Редактор стоял позади него и, как видно, прислушивался к голосам в коридоре.
— Кирка! — закричал я. — Ой, здорово! Поздравляю!
Художник так и расплылся от удовольствия, а редактор остался серьезным. Они вообще очень разные люди: Валерка — долговязый, рыжеволосый и веселый, а Кира — маленький, довольно толстый, и он всегда сохраняет серьезный вид, даже когда шутит.
— Действует? — спросил он коротко.
— Еще как действует! Мишку Огурцова уже «историком» дразнят, стихи о Прибылове наизусть выучили. А главное, знаешь, чему ребята удивляются: «Как это они Мишку Артамонова не побоялись протащить? Ведь он, мол, Замятина теперь наверняка отлупит. Валерку не тронет — Валерка здоровый, а Замятина — как пить дать!»
— Пусть попробует, — сказал художник.
— Что ж! Может быть, и отлупит, — хладнокровно ответил редактор. — Сатирики всегда наживают много врагов.
— Ага! Я так ребятам и сказал: «То-то, говорю, и ценно, что невзирая на лица. Будь ты хоть Артамонов, хоть кто». Верно, Кирка?
Тут мне показалось, что редактор и художник немного смутились. Валерка сказал «гм», отошел к столу и начал раскрашивать заголовок для второго номера газеты, а Кирилл смотрел на меня исподлобья, насупившись.
— Понимаешь, Семен, я тебя должен предупредить… — заговорил он, помолчав. — Хотя это и редакционная тайна, но так как ты мой друг… я… Одним словом, мы тебя на следующий номер запланировали.
Я сначала ничего не понял:
— Как? Куда запланировали?
— В фельетон, — сказал Кирка. — На тему о болтовне в классе.
— Ловко! Ты… ты это серьезно, Кирилл?
— Такими вещами не шутят.
— Значит… значит, своего друга будете протаскивать, Кирилл Иванович?
— Ты какой-то странный, Семен! Не могу же я других болтунов протаскивать, а тебя нет.
— А очень нужно тебе вообще болтунов протаскивать! Наверное, и без них есть о чем писать.
Кирка немного рассердился:
— Знаешь, Семен… дружба дружбой, а принцип принципом. Болтовня в классе — отрицательное явление, значит, наша сатирическая газета должна его бичевать. Тут дело в принципе.
— Хорош принцип! Над друзьями издеваться!
Валерка вдруг отбросил кисточку и выпрямился.
— Ну, чего ты пришел и ворчишь? — сказал он. — Давай уходи отсюда и не мешай работать!
Я понял, что разговаривать мне больше не о чем. Я только спросил:
— И карикатуру нарисуете?
Редактор кивнул:
— Да. У нас все идет с иллюстрациями.
— Ладно, Кирилл Иванович! Спасибо!.. Запомним! — сказал я и ушел.
Вот до чего доводят неприятности! Писал, писал и только сейчас вспомнил, что нужно выучить формулы сокращенного умножения. Ладно! Авось не спросят!
16 февраля. 7 часов вечера.
Сегодня, войдя в класс, я не сел на свое обычное место, рядом с Кириллом. Я положил перед редактором запечатанный конверт и стал прохаживаться между партами, держа за спиной портфель.
В конверте находилось письмо. Вот что я там писал:
«Замятин!
Предлагаю меняться местами с Пеликановым. Так вам будет удобнее делать гадости своим бывшим друзьям. Если Пеликанов не поменяется, то я все равно рядом с тобой не сяду. Это окончательно.
Кирка прочел письмо и сказал:
— Смешно, Семен!
Я молча пожал плечами и продолжал ходить.
Тогда Кирилл показал письмо Валерке. Тот ухмыльнулся, сказал: «Это дело, это нам подходит», и перенес свои книги на парту к редактору. Я сел на его место, рядом с Мишкой Артамоновым — с тем самым, которого нарисовали богатырем.
После звонка, перед началом урока, к нам зашел вожатый Игорь.
— Понравился «Крокодиленок?» — спросил он громко.
— Понравился! — хором ответил класс.
Даже «доктор исторических наук» Мишка Огурцов сказал: «Понравился». Промолчали только мы с Артамоновым да Ваня Прибылов.
— Берегитесь теперь! — сказал Игорь. — «Крокодиленок» — газета оперативная: чуть что — за ушко да на солнышко. Ясно?
— Ясно! — ответил класс.
— Будем помогать «Крокодиленку»? Писать в него будем?
— Будем! — крикнули сразу тридцать ребят.
Целый день я старался не обращать на Кирилла никакого внимания, а он, кажется, и в самом деле не обращал на меня внимания. На всех переменах ребята приносили ему заметки. Он просматривал их с очень серьезным видом и говорил: «Ладно! Это мы обработаем» или: «Не пойдет. Это мелочь».
Ваня Прибылов сегодня три раза открывал перочинный нож, но тут же со смущенным видом прятал его.
Того же числа. 10 часов 30 минут.
- Предыдущая
- 33/70
- Следующая
