Тайна графа Эдельмута - Мелкумова Анжелина - Страница 26

• Предыдущая
• 26/73
• Следующая

— Нет, спасибо… Больше сделать ничего нельзя…

— Какую-нибудь малость? — не унимался Упырь. — Какую-нибудь пустяковину?

— Нет-нет, благодарю, вы уже сделали… до свидания.. — Грустно вздохнув, девочка побрела обратно к двери замкового садика.

— Эх, не могу смотреть на слезы без слез, — просипел в волнении Упырь, косолапя следом. — Неужто я никак, ну совсем никак не могу помочь твоему горю?

— Премного благодарствую, но уже поздно: вы ведь выпили весь согла…

Перестав плакать, Эвелина посмотрела на Упыря. Глаза ее внезапно засветились.

— А… вы… и вправду согласились бы помочь?

— Конечно! — расплылся в улыбке Упырь. — Конечно, соглашусь сделать для тебя все! Все, что только захочешь! Скажи только сначала — что.

…Они шли через покои главной башни: впереди Упырь, за ним мальчик в синей шапочке.

— Графа нет, он ушел еще ночью — собирать в лесу какие-то травки. У него пропал порошок. Жуть, скажу тебе, что за порошок. Упаси дьявол меня его когда-либо попробовать. Попросят собственную матушку съесть — и на то согласишься! Так что тебе нужно?

— Попасть в лабораторию, — напомнил «мальчик».

— Охотно помог бы, но ключи у графа. Показать, где он их прячет?

— Пожалуйста, если вам не трудно.

— Для тебя — что угодно! Не принесешь ли мне еще такого эликсира? Эх, молодость! Страсть мечтаю помолодеть.

Миновав широкую гостевую залу, поднялись по широкой лестнице наверх, прошли несколько комнат, дальше по коридору…

Вдруг Упырь остановился.

Побледнел. Схватился за сердце.

Остановившись вслед за ним, Эвелина в испуге смотрела на своего проводника.

— Который час? — прохрипел тот тяжко.

— Думаю, уже рассвет.

— Мне пора, — заспешил он, повернув вспять. — Мне пора… спать.

И засеменил, засеменил в другую сторону.

— Но… как же ключи? — воскликнула Эвелина, снова чуть не заплакав.

— Ключи… — Тяжело дыша, толстяк несся вприпрыжку по ступенькам. — В спальне… У графа… Под подушкой…

— А где его спальня? — в отчаянии прокричала Эвелина вслед.

Но тот уже не слышал. Не отрывая руки от сердца и бормоча, что «умирает», Упырь ввалился в одну из комнат, захлопнул за собой дверь, щелкнул замком…

Девочка осталась одна.

Она еще долго стояла у двери, за которой исчез Упырь, и стучала, и просила открыть. Из-за двери не доносилось ни звука.

Ну вот, все пошло прахом. Все, что так хорошо начиналось… От всего происшедшего за одно утро голова у Эвелины шла кругом. Она была не из тех, кто не теряется в непривычной ситуации. Стоя посреди незнакомой комнаты, не зная, что предпринять, девочка в отчаянии озиралась.

— Спальня графа, — шептала она, заламывая руки. Где же она — спальня? И не возвратился ли граф уже из лесу?

Вдруг взгляд ее упал на высокий комод, сверх которого стаял большой круглый сосуд. Сосуд был большой, стеклянный и держался на медной подставке с тонкими ножками.

Но не это ужаснуло Эвелину. Не это заставило ее хрипло вскрикнуть. Из сосуда на девочку смотрели глаза.

Глаза торчали на тонких отростках из маленькой лысой головы. Когда отростки двигались, глаза качались: туда — сюда, туда — сюда…

Это было ужасно. Это было отвратительно!

Эвелине стало дурно. А тут еще из головы чудища вылезли две большие лапы — по два растопыренных пальца на каждой — и замахали на девочку.

— О, Пресвятая Дева… — попятилась Эвелина.

Буль-буль, — пробулькало что-то. Она вдруг отчетливо увидела, как отвратительное существо, гребя растопыренными пальцами, поворачивается в воде.

«Водяной черт?.. — подумала она в смятении. — Рыба-монстр?»

Нет, скорее, граф заколдовал какого-то несчастного…

Глаза на длинных отростках снова закачались: туда-сюда, туда-сюда…

О, нет, выдержать это она была не в силах. Протянув в сторону чудовища дрожащую руку, она сотворила крестное знамение…

Шум шагов застал ее врасплох. Топ-топ, топ-топ… Шум шагов на лестнице и голоса.

Перепугавшись насмерть, Эвелина бросилась в соседнюю залу.

Оттуда — в другую.

Из другой — в третью…

Шаги не утихали. Наоборот: становились слышнее. Шаги — и шум голосов. Все ближе, и ближе, и ближе… Теперь уж сомнений не было: граф обо всем узнал и теперь ее ищет.

Вся холодея от ужаса, на подгибающихся ногах Эвелина вбежала в небольшую комнатку. Резные деревянные панели, гобелены со скачущими всадниками во всю стену, все кружится перед глазами ярким вихрем… Где же следующая дверь?

Двери не было.

Двери не было!

Топ-топ-топ… топ-топ-топ… — топало уже по соседней зале. Метнувшись в проем за дверью, девочка вжалась в стену. На миг ей представилось, как граф ее превращает в безобразного монстра с глазами-отростками, бросает в сосуд с водой…

— Спаси, Пресвятая Дева! — взмолилась девочка, тихо опускаясь на пол.

В тот же миг — топ-топ-топ… — из соседней залы вплыл хоровод из пышных платьев. В нос Эвелине ударил запах муксуса.

— О, мальчик! Ты, наверное, паж графа Шлавино?

Посреди пестрой компании необычайно роскошных и необычайно блестящих дам выделялась одна. Взгляд ее был особо властен, спина особо прямая, волосы седы как снег, а палец указывал прямо на Эвелину.

Робко пробормотав «рада служить вам, моя госпожа», Эвелина поклонилась.

— Дитя мое, да ты совсем промок! — охнула седовласая дама, а за ней хором — остальные. — Еще немного — и ты подхватишь простуду. Поди сюда, сорванец. Небось бегал под дождем?

И одарив Эвелину теплой материнской улыбкой, дама пощупала ее лоб. Одежда у Эвелины и впрямь была мокрая, ведь совсем недавно она попала под ливень. А лоб…

— Боже всемогущий, у мальчика жар. А если и нет, то скоро будет. Сей же час марш переодеваться в сухое! — повелительно скомандовала дама. — И обязательно натри грудь пионовым бальзамом. Ну? Бегом! Что стоишь?

— У… у меня нет другой одежды, — виновато молвила Эвелина. — И никакого баль… бальзама.

— И так граф содержит своих пажей! — ахнула дама. — Одеть ребенка как огородное пугало — и не дать ничего на замену. Посмотрите, что за кафтан, что за рубаха!

— Ах, ах, — заахали остальные, — что за рубаха, что за кафтан!

— Одежда явно с чужого плеча. Но у меня-то, у старой доброй принцессы Розалии, всегда найдется лишнее платье для бедного ребенка. Да, лишнее платье и коробочка с отличным пионовым бальзамом.

Спустя недолгое время Эвелина стояла в окружении восхищенных фрейлин, ощупывая новую белоснежную рубашку, украшенную серебряным шитьем лиловую курточку, розовые чулки, лиловую шапочку с высокой тульей и кинжальчик на боку — все, снятое с одного из пажей принцессы. На ногах девочки умильно красовались мягкие туфельки с длинными-предлинными, похожими на мышиные хвосты, носами.

— Ну вот, мой мальчик, — улыбалась ее высочество, и добрые морщинки разбежались по ее лицу, — я спасла тебя от простуды, а этот костюмчик — твой навсегда. Теперь же, будь добр, покажи нам замок.

Вот так и сказала — «покажи нам замок». И Эвелине сразу стало нехорошо. А если… а если вот сейчас она столкнется лицом к лицу с графом Шлавино? Что будет тогда?.. Кроме того, ведь она совсем не знает замка!

Не помогло ничего — ни жалобы на головную боль, ни на сухое першение в горле, ни на кажется-начинающийся-жар…

— Ах, плутишка, я вижу тебя насквозь, — сказала принцесса, очень этим напугав девочку. — Ты просто хочешь улизнуть во двор, чтобы поиграть в салочки. Поверь мне: если вовремя переодеться в сухое и натереть грудь пионовым бальзамом, ни одна простуда к тебе не подступится. Ай-ай-ай, нехорошо обманывать, а то все расскажу графу.

— Ай-ай-ай… Ай-ай-ай, — качали головами фрейлины.

— Ну-ка марш показывать нам замок! — И наградив «пажа» легким материнским подзатыльником, принцесса послала его вперед.

Однако все обошлось как нельзя лучше. Быть гидом, даже в незнакомом замке, оказалось делом на удивление несложным. Эвелине только и надо было, что идти впереди процессии, отворять двери и с поклоном пропускать свиту принцессы. Дамы сами комментировали увиденное.

• Предыдущая
• 26/73
• Следующая