Робот и бабочка - Жилинскайте Витауте Юргисовна - Страница 16

• Предыдущая
• 16/28
• Следующая

— Но как?

Кукушки призадумались. Но не столько думали, сколько поглядывали на свою самую сообразительную сестрицу кукушку Умнюшку и ждали, что предложит она.

— Я считаю, — заговорила Умнюшка, — что собственными лапками нам ничего сделать не удастся. Мы даже своих птенчиков высиживать не умеем, не можем ни потомство растить, ни от врагов его защитить, так разве в наших силах справиться с неизвестным злодеем?

— Что же делать? — опечалились кукушки.

— Давайте попросим какую-нибудь могучую птицу, чтобы она напала на ящик, вышибла дверку и вызволила нашу сестрицу.

— Большого филина! — воскликнула Душка. — Он хитрый и сильный, ночью прекрасно видит, и когти у него острые, как колючки шиповника.

И кукушиная стая заторопилась к старой ольхе, росшей возле болота, где с незапамятных времен проживали филины. Большой филин как раз отдыхал на ветке, о чем-то глубоко задумавшись, и переваривал полевую мышку.

Выслушав просьбу кукушек и приняв к сведению их обещание наградить его дюжиной отборных мышей, филин еще глубже задумался и наконец пробормотал:

— Гм… гм… Ладно.

Вскоре он опустился на подоконник старого дома, осветил своими горящими глазами темную комнату и снова задумался. Потом сказал, чтобы услышали сидящие на крыше кукушки:

— Гм… гм… Иду спасать.

Кукушки от нетерпения и ужаса затаили дыхание. Даже Сплюшка про сон позабыла. А в комнате начали твориться невероятные вещи. Вот раздалось «ки-ку», потом стукнуло, грохнуло, загремело и стихло. Кукушки испуганно втянули головы, готовые в любой момент удрать в лес и забиться в чащу.

Но через мгновение из окна вылетел, хлопая крыльями, большой филин. Он что-то держал в клюве и, не останавливаясь, направился в лес. Стая кукушек заспешила вслед.

Уселся филин на сосну, кукушки окружили его со всех сторон. Ночь была темной, однако большие глаза филина светились, словно две луны, и все было видно.

Филин снова долго молчал. Опять думал. Странно, но никакой ноши у него в клюве уже не было.

— Гм… гм… — произнес он наконец. — Теперь мне все ясно. Все. Оказывается, влетела негодница, ваша сестра кукушка, поленившись высиживать свое яичко, влетела в ту комнату и положила его в чужой скворечник.

Сказав это, большой филин так пристально посмотрел на кукушку Умнюшку, что она, перепугавшись, вспорхнула с ветки и забилась в густую листву черной ольхи, чтобы не получить на орехи за то свое, подложенное в гнездо филина, яичко.

— Гм… гм… — снова заговорил филин. — Дальше было вот что: когда негодница, оставив в скворечнике яичко, собиралась улизнуть, ее схватило живущее в ящике чудище, чья нога там болтается, потрясло бесстыдницу за шиворот, заперло в ящик и в наказание заставило ее высиживать не только подброшенное яичко, но и свои собственные.

— Бедняжка, — сочувственно загомонили кукушки.

— Гм… гм… Бедняжка?… — усомнился большой филин. — Но и в скворечнике не желает она, видите ли, собственных деток растить, все улизнуть старается. Но только высунется в дверку, чудище хвать ее за хвост и назад! Гм… гм… Но раз уж вы просили, я вырвал ее из когтей одноногого…

— Ура! — радостно закричала стая.

Большой филин ткнул клювом под свое широкое крыло, достал оттуда маленькую кукушечку и положил ее на развилку сучка. Кукушки устремились к ней.

— Но… она деревянная! — воскликнула кукушка Душка, дотронувшись клювом до освобожденной пленницы. — Она ненастоящая!

— Гм… гм… Странно! — с сомнением затряс своими пушистыми ушами филин. — Когда я ее хватал, она не показалась мне деревянной.

— А я знаю, я знаю! — закричала с ольхи кукушка Умнюшка. — Она одеревенела от колдовства одноногого злодея!

— Так оно и есть, — согласились кукушки, — ее заколдовали!

— Гм… гм… Очень недурственная мысль, — поддержал их большой филин. — Точно, заколдовали, чтобы не лазила по чужим гнездам и не подсовывала свои яички. Смотрите, чтобы и с вами такого же не приключилось!… И не забудьте: вы должны мне дюжину жирных мышек. Всего хорошего.

И филин полетел к своему болоту. Едва скрылся он из виду, как из ольховой листвы выбралась кукушка Умнюшка, самая смышленая и хитрая из кукушек. Она осмотрела деревянную птичку со всех сторон и заявила:

— Я считаю, что ее надо подложить в гнездо какой-нибудь сидящей на яйцах ротозейки. Может, она ее согреет и оживит? А филину, за то, что он так скверно отзывается о нас, кукушках, не следует дарить ни единой, даже дохлой, мышки!

Сказано — сделано: деревянную кукушку они подбросили в гнездо лебедушки, сидевшей на яйцах, не стали ловить филину мышей и, к большому удовольствию кукушки Сплюшки, разлетелись наконец спать.

А в старом доме на лесной опушке больше никто не киковал и не тикал. Только на полу у стены лежал разбитый таинственный скворечник.

Очень не повезло зеленому луговому кузнечику: когда он спокойно дремал после обеда, забравшись в тенек под лист одуванчика, к нему подкрался мальчишка и ухватил за большую заднюю ногу. Еще в полусне, желая освободиться, кузнечик изо всех сил дернулся, и нога оторвалась. Тогда он попытался удрать на оставшихся ногах, однако прыгать как следует уже не мог, и его снова постигла неудача: мальчишка ухватил его за фалды зеленого фрака и потащил домой. Дома накрыл стаканом, сунул туда травки, насыпал крошек и поставил на подоконнике — как живую игрушку.

Ночью кузнечику снился стадион, снились соревнования по прыжкам в высоту. На этот раз ему везло, как никогда! Он стал чемпионом, перепрыгнул не только через паутинку, натянутую между стебельками, но и через высоченную елку, он запрыгнул бы даже на луну, но проснулся от боли — очень болело то место, откуда раньше росла нога. А тут еще эта стеклянная тюрьма… Наступало утро. Попытался было кузнечик выбраться из стакана, и так и сяк подсовывал усики под его край, упирался всеми пятью лапками, но ничего не выходило, только рана пуще разболелась. Уставший и расстроенный двойным несчастьем, упал он на подстилку из ватки и стал грустно смотреть на шелестящий во дворе куст пионов, на весело шныряющих меж цветами пчел, на спускавшуюся с дерева на длинной нити гусеницу. Какие же они все счастливые, здоровые и свободные!…

Чуть не расплакался кузнечик от тоски и огорчения, но тут на стеклянную стенку его тюрьмы уселась большая жирная муха. Почесала ножкой разбухший от всякой вкусной еды живот, увидела кузнечика и с любопытством принялась его разглядывать. Потом несколько раз обежала вокруг стакана, не сводя глаз с бедняги, и живот ее затрясся от смеха.

— Подружжжки, эй, подружжжки! — принялась она звать своих приятельниц мух. — Жжживо сюда! Ужжжасно зззанятно! Гляньте-ка, что с этим важжжным зззеленым скрипачом произззошло! Жжживотики надорвете! Тут же целая туча больших и маленьких мух облепила стакан. Лезут, толкаются, над кузнечиком издеваются:

— Жжжил-пожжживал, только рот разззевал — вот в стакан и попал, и пропал, и пропал!

А первая большая муха сладеньким голоском коварно жужжит:

— Как тебе, кузззнечик, зздесь жжживется?

— Лучше не бывает! — весело ответил кузнечик. — Тепло, как за печкой, и никакие опасности не грозят. И покормлен, и присмотрен. Ни дождь не льет, ни ветер не продует, и все вижу, как на ладони. Я тут как король в своем замке!

— О чем это он разззглагольствует? Жжжалуется, да? — не расслышали мухи.

А толстопузая снова коварно спрашивает:

— И что ножжжку жжжикнули, тожжже скажжжешь, хорошо?

— Ногу, — бодро заявил кузнечик, — я случайно вывихнул и отдал в починку. Пока ее ремонтируют, меня и положили в эту светлую и чистую палату, чтобы разные мухи-грязнухи не занесли в рану микробов.

— Разважжжничался, ужжас, какой чистюля!… — обиделись мухи, но все-таки поверили кузнечику и еще сильнее разжужжались от зависти. — Господи божжже, накажжжи его, ему все, а нам ничего? Кузззнечику — и палата зззагляденье, и ножжжку починят в одно мгновение… Не жжжелает разговаривать с нами, мухами! Обзззывает нас всех грязззнухами! Безззобразие!

• Предыдущая
• 16/28
• Следующая