Ночные бродяги - Килворт Гарри - Страница 10

• Предыдущая
• 10/59
• Следующая

— Это не моя идея, — пробормотал Плакса. — Эти двое заставили меня прийти сюда.

Грязнуля удивленно щелкнул зубами и обратился к предводителю крыс:

— Не обращайте внимания. Это он у нас так шутит.

— Мы бы хотели поговорить с кем-нибудь из ваших предводителей, — прервал его объяснения Нюх. — Вы не могли бы проводить нас?

— С превеликим удовольствием, — отозвался крыс. — Если вы соблаговолите последовать за нами, мы покажем вам дорогу.

И крысы повели их по подземельям. В какой-то момент Плакса подумал, не стоит ли попробовать вырваться на свободу, но тут же понял, что это совершенно невозможно — со всех сторон его окружали отвратительные крысы. И наверняка они настигли бы его в два прыжка. Так что наш храбрец счел за лучшее идти следом за Грязнулей и Нюхом, по крайней мере до тех пор, пока не представится реальная возможность дать деру. Может, им и кажется, что крысы настроены дружелюбно, но он-то не даст себя убаюкать всеми этими реверансами и комплиментами. Крысы есть крысы. И ничего хорошего от них ожидать не приходится.

Однако возможности для побега ему так и не предоставили. В конце концов их привели в небольшую комнатку возле главного водостока. При взгляде на нее у Плаксы по коже пробежали мурашки. Видя его недоумение и испуг, крысы пояснили, что раньше это был склеп, который провалился в водосток.

— Наши старшины сейчас встречаются именно здесь, — сказал крыс, — подальше от главного канализационного канала. Тут, конечно, темновато и сыро, но это не страшно.

— Склеп? — Плакса внимательнее осмотрел стены и заметил то, что ускользнуло от первого взгляда, — полуразрушенные колонны, ниши и лепнину. — И вас такое не смущает?

— Бывает, — сказал крыс, приблизившись, чтобы никто больше не услышал его. — Порой я вижу тут привидения. Они бродят и стонут так, словно хотят выбраться отсюда. Одно из них — Крысиный Король — появляется по ночам. Говорят, его убил его родной брат, влив ему в ухо яд, пока тот спал. И вот теперь злодейски умерщвленный король бродит по коридорам и звенит мечом, он жаждет отомстить за свою смерть. Он все время говорит только одно: «Месть, месть, месть!»

— Три раза «месть»! — ужаснулся Плакса. — Это очень много. Надеюсь, на такое преступление его брата подвигли не три ласки?

— Никто доподлинно не знает, кто стоял за этим убийством.

Плакса приготовился к тому, что их немедленно казнят за убийство какого-то древнего короля. А то, что их и на свете-то не было, когда этого короля убили, никого волновать не будет. Крысы могут просто-напросто сказать: «Пускай и не вы, но кто-то из ваших предков. А грехи отцов падают на их детей».

— Нас убьют, — пробормотал он сам себе. — Нас убьют во имя справедливости.

— Что ты говоришь? — переспросил его крыс. — Увы, мой слух уже не тот, что прежде. Я стал хуже слышать из-за постоянного грохота повозок над головой. Видишь ли, стук колес по мостовой все время раздается в подземных ходах и мы глохнем от этого шума.

— Я сказал «справедливость», — повторил Плакса.

— Ах, это. Да, все мы хотим справедливости, совершенно верно!

А наверху шайка леммингов окружила одного из самых известных в городе художников. Он, горностай по имени Карлису, рисовал гербы на каретах, принадлежащих богатым дворянам. Едва ли не все гербы были нарисованы его кистью. Рядом с Карлису стояла Свелтлана. Она тоже узнала, что на карете, которая в неизвестном направлении увезла принца, были нарисованы крокетные биты. И она хотела знать больше.

— Сперва отрежьте ему нос, — скомандовала она одному из своих подручных, когда горностай забился в их лапах. — А потом уши.

Тут же появился острый нож. Карлису заверещал:

— Пожалуйста… пожалуйста, не трогайте меня. Пойдемте… пойдемте в мою мастерскую, и я покажу вам книги с рисунками гербов. Только, пожалуйста, не отрезайте мне нос. Будьте милосердны, джисс!

Свелтлана прищурилась. В ее глазах не было видно никаких признаков милосердия. Эти глаза казались ледяными, и, очевидно, с тем же спокойствием, с каким она приказала отрезать нос и уши несчастному горностаю, она бы перерезала ему горло собственнолапно.

— Так у тебя есть книги с рисунками? И с именами тех, кому принадлежат эти гербы?

— Да-да, — испуганно закивал Карлису. — Даже с приложением — списком рыцарей, которые получили гербы совсем недавно. После того как зачитали почетный список, все они пришли ко мне в мастерскую. И я все записываю, особенно если клиенты просят меня придумать им герб. Пойдемте. Там много бит и теннисных ракеток. Даже футбольные мячи есть. Вы можете найти там все, что вам нужно…

— Полагаю, ты понимаешь, что, если солгал, я убью тебя и брошу в реку. А там крабы тебя сожрут и даже «спасибо» тебе не скажут!

Карлису посмотрел ей в глаза и убедился, что это правда. Он понимал, что, даже если он расскажет и покажет абсолютно все, никто не может поручиться за то, что его все-таки оставят в живых. Он решил пока подождать, а потом бежать при первой же возможности.

Плакса дрожал от страха — он боялся, что прямо сейчас его казнят, чтобы отомстить за смерть какого-то неведомого короля древности.

Грязнуля же был совершенно спокоен — ему не раз приходилось попадать в различные переделки и напутать его было трудно. И не только в одном этом он походил на своего предка Замухрыша. Манеры Грязнули тоже вряд ли кто-нибудь назвал бы чрезмерно изысканными. Он вполне мог приняться за чистку шерсти на улице и у всех на глазах выудить оттуда блоху. Он терпеть не мог мыться, и порой его шкурка больше напоминала коврик у двери. Его тоже никто не пригласил бы в «хорошее» общество, но у него тоже было храброе сердце, ясный разум, и он был верен своим друзьям. Если бы Плакса попросил Грязнулю пойти на виселицу вместо него, тот не задумываясь отправился бы на эшафот и, накинув петлю на шею, произнес бы что-нибудь вроде: «А это гораздо интереснее, чем я предполагал»!

Нюх тем временем беседовал с крысиным предводителем. Когда ласка увидел, что его друзья стоят в стороне, он подозвал их и объяснил:

— Я попросил Тоддлебека повнимательнее следить за тем, не появятся ли в здешнем мире какие-нибудь необычные приспособления.

— Да, мое имя Тоддлебек, — с изысканным поклоном представился крыс. — Так звали мою мать и мать моей матери…

Он продолжил свою родословную, но его слушали без особого внимания.

— Бомбы! — мрачно сказал Нюх. — Если мой кузен и вправду решил нас всех взорвать, то лучше места ему не найти. Размести взрывные устройства в канализации — и все улицы взлетят на воздух. Я объяснил… прошу прощения, как к вам лучше обращаться? — прервал он свою речь.

— Вы имеете в виду человеческое обращение «мистер» или «миссис» или «джер» или «джисс» у ласок? — переспросил крыс.

— Да-да, именно это я и имел в виду.

— Сир. Правильная форма обращения к крысам — сир. Так что можете меня называть сир Тоддлебек. Моего товарища зовут сир Спенглбрайт, а ту крысу — сир Джелливарбл. У нас нет различий в обращении к мужским и женским особям. Здесь, в канализационных трубах, все равны.

Три ласки в изумлении уставились на него, и, видя их удивление, крыс счел нужным объясниться:

— С. И. Р. — Серьезно Интересная Крыса. Некоторые считают, что правильнее было бы расшифровывать это как Серьезно Интеллектуальная Крыса, но интеллект — это ведь неотъемлемая часть любого, вы согласны? А вот интересным умеют быть далеко не все, верно?

— О… Да, несомненно, вы правы, сир Тоддлебек.

Крыс вздохнул и сцепил передние лапы за спиной.

— Я рад, что вы решили спуститься и поговорить с нами, — сказал он. — О нас все забыли, и мы живем как будто в прошлом. Все это происходит потому, что мы изолированы от внешнего мира. Мы отстали от прогресса, мы говорим на старинном языке, и этому есть несколько причин. Нами пренебрегают те, кто ходит над нашими головами по улицам. Мы слышим лишь их шаги — шаги тысяч животных, спешащих по своим делам. Мы слышим грохот экипажей и тележек, запряженных мышами. Но о нас все забыли. И это печально. Весьма печально. — Крыс понурил голову, а некоторые крысы, стоящие неподалеку, даже принялись вытирать выступившие на глазах слезы.

• Предыдущая
• 10/59
• Следующая