Текила-любовь - Лаврова Дарья - Страница 18

• Предыдущая
• 18/37
• Следующая

– Давай, скинем что-нибудь вниз? – предложил Димка.

Настя удивлённо посмотрела на него и затушила сигарету о перила. Предложение было, несомненно, хулиганским, но заманчивым.

– У меня есть несколько пустых бутылок от текилы, и три банки от пива. Пойдёт?

– Пойдёт!

Они таскали бутылки и бросали их вниз, гнусно хихикая. Когда последняя бутылка – та, что от испанского вина «Corazon de mi amor», достигла асфальта, Димка молча привлёк Настю к себе. В руке у нее осталась крышка от бутылки в виде чёрного сомбреро.

…От него пахнет мятной жвачкой, и руки сильные, и прикасаться к нему как-то приятно – Настя вдруг поймала себя на мысли, что хочет узнать, как он целуется, и, более того, была бы совсем не против, если б Димка её сейчас поцеловал. Наверное, это как раз тот случай, о котором рассказывала Машка – бывает, просто хочешь поцеловаться с кем-то, пообжиматься в углу и всё такое, не испытывая при этом никаких особых эмоций к объекту. Чисто спортивный интерес.

Настя подняла глаза. Он наклонился. Казалось, ещё одна-две секунды и всё произойдёт, однако вместо мятного поцелуя – заиграла мелодия из фильма «Усатый нянь». Димка тихо засмеялся, уткнувшись носом в Настин висок.

– Возьми на память, – прошептала Настя и, нежно отстраняясь, сунула ему в руку крышку.

– Настя, Настя… – произнёс Димка с грустью и ответил на звонок.

Машка вернулась в общагу в одиннадцать вечера, жутко уставшая и голодная. Она ела курицу прямо со сковородки и запивала яблочным соком.

– Эта фишка очень опасная, – объясняла Машка Насте. – Подстава здесь в том, что после качественного поцелуя хочется такого же качественного секса, а после секса – хочется отношений определённого уровня серьёзности. Не фри лав и не дружеский секс, а по-нормальному. Понимаешь?

Настя кивала и ждала продолжения.

– А самая жопа начинается, когда после успешно пройденных двух уровней, слово «отношения» действует на них так же, как ультразвук на собак. Конечно, трахаться-то они все любят, а как что посерьёзнее, так сразу времени нет или голова другим забита!.. Как хорошо, что ко мне это теперь не имеет отношения. Я снова встречаюсь с бывшим.

Настя выключила свет и накрылась одеялом.

– А ты чего теряешься? Зажги с Димычем, пока Макс думает. В постели он профессионал. А воздержание, как известно, вредно для здоровья.

Машка ещё долго что-то рассказывала, глядя на экран телевизора, но Настя почти ничего не слышала – лишь китаянки за стеной пели в караоке русские песни.

Максим и Настя продолжали встречаться раз в две недели. К концу ноября ей удалось узнать у Макса, что является единственной бывшей девушкой, с которой ему хочется общаться.

– Почему? – недоумённо спрашивала Настя.

Она знала: не хотел бы общаться, не было бы сейчас у них даже этих вот редких встреч раз в две-три недели.

– Это странно. Я не понимаю! Я тебе язвлю, хамлю, говорю гадости. Я истеричка. Сам же говорил мне, чтоб я травку пила какую-нибудь лечебную. Курю, как паровоз, могу нажраться в говно. Я часто обижаюсь, и, вообще, помнишь, ты говорил, что у тебя от меня невроз? Как ты можешь хотеть общаться со мной, если я такая сука?

– Сложный вопрос… – вздохнул Макс, пряча руки в карманы куртки. – Мне нравится твой образ мыслей. Тем более ты, кажется, изменилась в лучшую сторону. Я иногда боюсь, что ты сейчас такая хорошая, а потом вдруг возьмёшь и станешь опять вредной и противной.

– Образ мыслей. Это ответ?

– Да. Мне нравится такая неординарность. Большинство девушек, по сути, одинаковы – они разные, но всё в одних пределах, за которые обычный человек не выйдёт. А это неинтересно.

– Так какой должна быть твоя идеальная девушка?

Макс подумал полминуты и задумчиво ответил:

– Домашней.

– Как собака? А скучно не будет?

– Всего должно быть в меру, – ответил он, улыбаясь. – Мне нравятся карие глаза. Обманчивые.

Потом всю ночь Настя думала об этом. Домашняя. Дурацкое слово, от него, казалось, так и веет борщом, котлетами, тёплыми тапочками и специфическими домашними запахами, которые замечаешь сразу, входя в чужую квартиру. Домашняя еда, домашние тапочки, домашние животные. Собака, например. Вспомнилось неприятное. До слёз неприятное. «…с собакой и то проще, чем с тобой. С игрушечной собакой. Её положишь перед собой, будешь ей что-то рассказывать, а она будет слушать и молчать… мне так сложно с тобой, у меня от тебя невроз какой-то…» – говорил ей Макс в начале июня, когда они расстались. После этого ещё две недели она не могла избавиться от ощущения, что ей будто бы молотком вбивают в голову эти слова: «ты хуже собаки, ты хуже собаки, ты хуже собаки, у меня от тебя невроз…»

Вот тебе и домашняя.

– Ему нужна не девушка, а собака, – сказала Насте Машка. – Чтоб сидела рядом на коротком поводке и не гавкала, а он, типа, хозяин. Люби меня, облизывай, приноси мне палку, а я тебя за это буду любить, кормить и мыть тебе лапы в ванной после прогулки. Фу! А что, прекрасная жизнь! Только для собаки, а не для тебя…

Ко второму воскресенью декабря столы, стулья и мебель в «Матрице» уже были украшены еловыми ветками и мишурой. Сладко пахло смолой и немного апельсинами. За окном падал снег, как в новогодней сказке со счастливым концом.

Посетителей пока не было, и Настя одна танцевала под песню из сериала «Спецназ». После Вася поставил вальс Евгения Доги из фильма «Мой ласковый и нежный зверь», и она пригласила Макса.

– Этот вальс ставили на свадьбе у Игоря и Оксанки. Помнишь? – спросил Макс, прижимаясь к уху Насти.

– Да, помню.

– Я тогда чуть не заплакал, а Игорь это заметил и сказал: «Ну что ты, Макс… Хочешь, я отдам тебе букет, и тогда ты женишься следующим?» Эй, что это такое? – Макс поднял её лицо за подбородок. – А? Почему такие глаза?

– Ничего, всё нормально, – ответила Настя, небрежно смахивая слёзы пальцами.

– Тогда улыбнись, – прошептал он, нежно целуя её в нос. – Ты же знаешь, я не могу видеть, как ты плачешь.

– Хорошо, – ответила Настя, крепко прижимаясь к груди Макса.

– Хочешь пива?

Настя кивнула, и они прошли обратно в бар. Она уселась на высокий стул, а Макс стоял сзади, щипал её за бока и, дурачась, показывал язык, а потом подмигивал. Покупал пиво и всё время задумчиво смотрел на неё.

– Поехали ко мне на сеновал? – вдруг сказал он, снова подмигнув.

…В два часа ночи Макс и Настя поймали машину и поехали в его квартиру на улицу Свободы. Они сидели на заднем сиденье и всю дорогу молчали. Настя дремала у него на плече. Несколько раз она просыпалась и смотрела в тёмные окна на ночной город, и тогда Макс нежно целовал её нос и лоб, а потом она снова засыпала.

За полгода, что Настя не была у Макса, в его квартире почти ничего не изменилось. Появился только новый музыкальный центр на кухне, увлажнитель воздуха, ещё сотня фильмов на DVD и несколько новых мягких игрушек, которым уже не хватало места на полках, и поэтому Макс переселил часть из них на шкаф. Плюшевых тварей у Макса накопилось больше, чем у любой романтичной школьницы. Мишки, зайчики, собачки, овечки, слоники и бегемотики – они сидели там, группами по пять игрушек, смотрели добрыми пластмассовыми глазами и глупо улыбались – точно рисунки на стенах в детской поликлинике. Конечно, Макс не сам накупил весь этот зоопарк – девушки дарили.

Настя медленно ходила по квартире и смотрела на всё, что связывало её с прошлым. Зашла в ванную помыть руки. На полках те же самые пузырьки, шампуни, бритвы и полотенца. Во второй комнате компьютер, три разноцветных стикера на мониторе… Разложенный диван, прикрытый смятым покрывалом, на котором валялись два коричнево-зелёных обнявшихся барашка. Настя села на диван и взяла их в руки.

– Ещё один пылесборник, – усмехнулась она, глядя на то, как Макс снимает футболку, и положила барашков на место. Когда Настя ночевала здесь последний раз, барашков ещё не было. – Девушка подарила?

• Предыдущая
• 18/37
• Следующая