Штучки-дрючки в Провансе - Куликова Галина Михайловна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/43
• Следующая

– Вы хотите поехать и прихватить карту с собой? – со снисходительной улыбкой спросил Монкорже. Вероятно, он решил, что Таня собирается искать сокровища, бегая по территории поместья с лопаткой в руках. – Смею заметить, что речь идет о частной собственности.

– И кому принадлежит поместье?

Гийом Монкорже развел руками:

– Понятия не имею. Раньше оно принадлежало Лукасу Мусси.

Он сказал это с таким выражением, что сразу стало ясно: Лукас Мусси – какая-то местная легенда. Возможно, он вывел новый сорт винограда или отреставрировал старый маяк.

– Ага, – сказала Таня. – Значит, Лукас Мусси его продал.

– Причем совсем недавно. Осмелюсь даже предположить, что это произошло примерно в то время, когда ваша карта была выставлена на торги.

– К сожалению, это не моя карта, – поправила его Таня.

Хотя на самом деле она вовсе об этом не сожалела. Напротив! Она многое бы отдала, чтобы никогда в жизни ее не видеть.

– Но сейчас она находится в ваших руках, – резонно возразил антиквар.

– Скажите, а если не знать про аукцион, про этого вашего Мусси... Она представляет какой-то интерес?

– Поверьте мне, эта вещь настолько старая и настолько ценная, что я уже надеваю шляпу, чтобы проводить вас до улицы Ла-Канбьер.

Таня прониклась такой благодарностью к Гийому Монкорже, что не смогла ее скрыть. Кажется, это его необыкновенно растрогало. Он отвез девушку в банк и долго ждал снаружи. Когда она вышла, он сказал:

– Мадемуазель, теперь я испытываю огромное облегчение.

Таня улыбалась. Он велел ей прийти завтра с утра пораньше, чтобы вместе ехать в поместье, которое так ее привлекало. Она не удержалась и поцеловала его в щеку. Он сказал, что очень рад такому бонусу в довесок к гонорару и на прощание помахал ей рукой. Глаза его лучились. Таня не знала, что у него на уме. Возможно, он думает, что она сумасшедшая. Но на сумасшедших туристах иной раз можно сделать сумасшедшие деньги. Она нисколько не сомневалась, что с утра пораньше Монкорже выведет свой автомобиль из гаража и будет с нетерпением поглядывать в окно, ожидая ее под сенью платана.

Таня отправилась на почту. Месье Монкорже несказанно удивился бы, если бы узнал, что карта по-прежнему лежит у нее в сумке. Антиквар, конечно, очень милый человек, но пусть лучше он думает, что она последовала его совету и заперла свое сокровище в банковской ячейке. На почте Таня запаковала карту и отправила ее на парижский адрес своей коллеги, с которой работала в прошлом году, написав пару строк в сопроводительном письме. Она была уверена, что теперь с этой проклятой штукой ничего не случится. Коллега была весьма нелюбопытной и очень порядочной женщиной, на которую вполне можно было положиться.

Когда девушка вернулась в отель, Джейн Родмен нигде не было видно. Неожиданно в сердце Тани закралось страшное подозрение. А действительно ли англичанка осталась в отеле, как сказала Тане? «Что, если сокровища настолько вскружили ей голову, что она проследила за мной и видела, как я заходила на почту и отправляла карту?»

Не в силах справиться с сомнениями, Таня вышла в сад и прошла вдоль задней стены дома. Взобралась на узкий карниз, изо всех сил цепляясь за выскальзывающий из пальцев подоконник и моля бога, чтобы ее не увидел никто из обслуживающего персонала. Встала на цыпочки и заглянула в комнату англичанки.

Та спала сном праведницы, выпростав из-под простыни утомленную ногу. Пышный хвост ночной рубашки свисал вниз, покачиваясь в такт дыханию. Таня облегченно вздохнула и с улыбкой спрыгнула обратно в траву. Легкой походкой обогнула дом и уже со спокойной душой отправилась к себе в номер. По дороге она положила в сейф купленную в книжном магазине, свернутую в рулон и намертво запакованную политическую карту мира. «Надеюсь, это не признаки паранойи, а свидетельство моей удивительной предусмотрительности», – подумала она про себя.

Не успела Таня переодеться, как из Москвы позвонил Ленька Югов. Он был ужасно встревожен и сообщил, что связь с Пожидаевым была окончательно и бесповоротно потеряна всеми без исключения его родными и друзьями в тот самый момент, когда он сел в самолет до Лозанны.

– Ты же понимаешь, – сказал Ленька, – никто не будет объявлять в розыск человека, уехавшего в Швейцарию.

«Потеряна связь? Странно, – подумала Таня. – Мне помнится, что, пока мы переезжали из Парижа в Вену, а из Вены в Прагу, Павел постоянно говорил по телефону».

Теперь ей многое казалось странным в поведении Пожидаева. Она вспоминала разные мелкие эпизоды, случившиеся во время их путешествия, и поражалась, что ничего не заподозрила еще тогда. Павел постоянно куда-то исчезал, встречался с незнакомыми людьми и, когда ему звонили, никогда не говорил при ней. Однако Таня была так упоена своей любовной тоской, что ни на что не обращала внимания. И какой при этом она была самонадеянной! Судя по всему, Пожидаев использовал ее как прикрытие в какой-то махинации, а она искренне считала, что он все делает только для того, чтобы ее охмурить.

Сейчас она жутко радовалась тому, что до сих пор все было тихо и ей никто не угрожал и не ходил следом. Если бы какой-нибудь человек, похожий на того типа из поезда, который пытался украсть чемодан, появился в окрестностях отеля, Таня наверняка впала бы в панику. Но никого подозрительного поблизости не наблюдалось. Сама природа успокаивала ее – брошенные под ноги узорные тени листвы, взбитое в пену небо и нежнейший воздух с взрывной примесью соленых брызг. И все же ночью Тане было очень страшно, и она то и дело подходила к окну и выглядывала во двор. А к двери номера придвинула тяжеленное кресло. Если кто-то захочет войти, сделать это бесшумно у него вряд ли получится.

Закрывая глаза, она думала об Олеге. Он уехал неизвестно куда, мается, наверное, проклинает свою судьбу. Интересно, а ее он тоже проклинает? За то, что испортила ему жизнь, мучила его, подшучивала над его чувствами... «Как же так получилось, что за все эти годы мы ни разу не поцеловались?! Раньше мне даже в голову не приходило целоваться с Олегом. Он был просто лучшим другом – и все. А сейчас я только и думаю, что о его губах. Интересно, как он целуется? Неужели я этого уже никогда не узнаю?»

В детстве Олег обожал читать книжки про путешествия и часто представлял, что попал на необитаемый остров. «Робинзона Крузо» он знал наизусть и воображал, что это он сам строит шалаш, приручает коз и выращивает пшеницу.

Он вспомнил о своих детских мечтах и усмехнулся, пересчитав лежавшие на ладони ягоды боярышника – крупные, покрытые пресным восковым налетом, с круглыми блестящими боками. Он взял одну в рот и принялся жевать, заставляя себя делать это медленно, еще медленнее, чтобы во рту подольше сохранялся божественный вкус.

Бутылка, которую сбросил ему с крыши тип, разговаривавший с ним некоторое время назад, была пуста уже наполовину. Олег экономил воду изо всех сил, но она грезилась ему с утра до ночи, и справиться с жаждой было невыносимо трудно. Он съел сыр, а подсохший хлеб хранил в кармане пиджака, постоянно опасаясь, что пока он будет спать, явится какая-нибудь подлая полевая мышь и утащит его. Из-за этого он постоянно держал руку в кармане и даже спал, сильно сжимая кулак.

Тот тип сказал, что за ним никто не придет, и Олег сначала дико обрадовался. Это означало, что его не убьют, не будут пытать, не причинят боли. Лишь через некоторое время до него дошло, что смерть все равно неминуема. Конечно, Робинзон Крузо надеялся на чудо, жег костры... Олегу не на что было надеяться. Если бы в этот дом кто-то мог зайти просто так, случайно, его бы ни за что здесь не заперли, он понимал это слишком хорошо, для того чтобы питать какие бы то ни было иллюзии.

Разумеется, он перепробовал все, что можно, надеясь выбраться из плена. Он простучал стены и пол, пытался вскрыть дверной замок, выламывал косяк. Однако единственное, что ему удалось, – это расколотить маленькое окно над головой и добраться до веток кустарника, втянув их внутрь и обобрав ягоды.

• Предыдущая
• 20/43
• Следующая