Священный камень - Касслер Клайв - Страница 3
- Предыдущая
- 3/78
- Следующая
Люди работали, болели и умирали. На смену им приходили другие.
Когда строительство в пещере закончилось, Эрик Рыжий потерял столько людей, что их поселку было уже не оправиться от этого. Лишь однажды он дозволил сыну Лейфу поглядеть на величественное святилище. А затем приказал замуровать вход, оставив шар тем, кому еще предстояло родиться.
Часть 1
Лейтенант Крис Хант не любил говорить о своем прошлом, но по его поведению сослуживцы составили определенное мнение о нем. Было ясно, что родом он не из какой-нибудь благословенной глухомани и пошел служить в армию не только лишь для того, чтобы повидать мир. Как-то он проговорился, что вырос на юге Калифорнии. Когда его принялись расспрашивать настойчивее, он признался, что рос в окрестностях Лос-Анджелеса. Но никому не сказал, что вырос в Беверли Хиллз. Второе, что бросалось в глаза, — он был прирожденным лидером. Никогда не вел себя покровительственно, не пытался подчеркнуть свое превосходство, но и не скрывал, что умен и сообразителен.
А третье они узнали лишь сегодня.
Холодный ветер дул с гор. Взвод под командованием Ханта сворачивал лагерь в ущелье. Хант и еще трое солдат с трудом пытались сложить палатку на ветру. Пока они возились, растягивая углы в стороны, сержант Том Агнес осмелился задать вопрос по поводу ходивших во взводе слухов. Хант как раз подозвал его, отдавая ему в руки углы палатки, чтобы Агнес сложил полотно пополам.
— Сэр, а это правда, что вы закончили Йельский университет? — спросил Агнес.
У них всех на глазах были темные лыжные очки, но Агнес стоял достаточно близко, чтобы разглядеть глаза Ханта. В них мелькнуло удивление, сменившееся покорностью. Затем Хант улыбнулся.
— А, вот вы и раскрыли мою самую страшную тайну, — тихо сказал он.
Агнес кивнул, складывая палатку пополам.
— Не самое подходящее место из тех, откуда идут служить.
— Джордж Буш тоже его закончил, — сказал Хант. — И служил летчиком на флоте.
— Мне казалось, он служил в Национальной гвардии, — сказал Хесус Херрара, техник, который забрал палатку из рук Агнеса.
— Джордж Буш-старший, — уточнил Хант. — А наш нынешний президент тоже закончил Йель и тоже служил летчиком, но в Национальной гвардии.
— Йель, — задумчиво проговорил Агнес. — Осмелюсь спросить, как же вы сюда попали?
Хант стряхнул снег с перчаток.
— Добровольцем. Как и ты, — ответил он.
Агнес кивнул.
— Так, давайте закругляться, — сказал Хант, показывая на гору. — А потом пойдем туда и найдем того ублюдка, который посмел напасть на Штаты.
— Да, сэр, — хором ответили солдаты.
Спустя десять минут, взвалив на плечи рюкзаки по двадцать с лишним кило весом, они принялись забираться на гору.
В городе, где красивых женщин не счесть, в свои сорок девять Мишель Хант до сих пор заставляла мужчин оборачиваться и смотреть ей вслед. Рослая, с каштановыми волосами и зеленовато-голубыми глазами, получившая от природы тело, которое не надо было изнурять диетами и тренажерами, чтобы оно оставалось стройным. Пухлые губы, ровные зубы, но самое сильное впечатление производили ее газельи глаза и безупречно чистая кожа. Она была прекрасной женщиной, но в Южной Калифорнии это обычно, как солнечные дни или землетрясения.
Но того, что заставляло людей обращать на Мишель пристальное внимание, нельзя было добиться даже за счет искусства хирурга-косметолога, визажиста или портного. Она обладала качествами, за которые ее любили и мужчины, и женщины, благодаря которым людям доставляло удовольствие находиться
рядом с ней. Она выглядела счастливой, уверенной и самодостаточной. В каждый момент жизни Мишель Хант была собой, и люди слетались к ней, как пчелы к распустившемуся цветку.
— Сэм, ты так здорово все сделал, — сказала она художнику, который закончил роспись стен в ее картинной галерее.
Несмотря на прожитые тридцать восемь лет, Сэм покраснел.
— Ради вас, мисс Хант, сделал все, что смог, — ответил он.
Сэм начал работать над .стенами ее галереи пять лет назад,
когда она въехала в дом на Беверли Хиллз, работал в ее летнем доме у озера Тахо, а теперь заново отделал стены галереи. И всегда эта женщина давала ему понять, сколь ценит его талант и трудолюбие.
— Хочешь воды, «Кока-колы» или еще чего-нибудь? — спросила Мишель.
— Нет, благодарю.
И тут с другого конца галереи ее позвал домработник, сказав, что ей звонят.
— Какая женщина, — тихо сказал Сэм. — Истинная леди.
Мишель прошла по галерее, к своему рабочему столу, у входа
в дом, выходящего на Родео Драйв, заметив, что пришел один из художников, выставляющий у нее свои картины. Ее дружелюбие, как всегда, окупалось сторицей. Художники непостоянны и капризны, но те, что выставлялись в ее галерее, обожали ее и редко уходили к другим. Это, а еще и то, что она всегда держала финансы в порядке, способствовало тому, что из года в год ее галерея пользовалась успехом.
— Кажется, сегодняшний день обещает быть хорошим, — сказала она бородатому мужчине. — Правда, я не знала, что сегодня меня посетит мой любимый художник.
Мужчина улыбнулся.
— Я сейчас отвечу на звонок, а потом поговорим, — сказала Мишель.
Помощник отвел художника в сторону, где стояли диваны и бар. Мишель села за стол и протянула руку к телефону. Тем временем помощник спросил художника, что именно тот желает, и спустя пару секунд уже набивал молотый кофе в фильтр кофемашины, чтобы приготовить капучино.
— Мишель Хант.
— Это я, — раздался в трубке мрачный голос.
Владельцу голоса не требовалось представляться. Он покорил ее давно, когда ей был двадцать один год и она только что приехала из Миннесоты в поисках солнца и веселья Южной Калифорнии, в восьмидесятых. Они то сходились, то расходились; эти отношения никак не могли стать постоянными, да и бизнес постоянно заставлял его отлучаться, но в двадцать четыре она родила ему сына. И хотя его имени даже не было в свидетельстве о рождении, да и, по правде сказать, он и Мишель никогда не были вместе достаточно долго, чтобы это можно было назвать семьей, тем не менее, они сохранили близкие отношения. По крайней мере, близкие настолько, насколько этот мужчина мог позволить кому-либо быть ему близким.
— Как поживаешь? — спросила она.
— Нормально.
— Ты где?
Это был обычный вопрос, который она ему задавала, чтобы преодолеть дистанцию в общении. Ответы на него были разные: от Осаки до Парижа и от Перу до Таити.
— Подожди-ка, — спокойно ответил мужчина. Поглядел на компьютерную карту, спроецированную на стену в его самолете. — Шестьсот восемьдесят семь миль по дороге из Гонолулу в Ванкувер.
— Летишь покататься на лыжах? — спросила Мишель. Они не раз катались на лыжах вместе.
— Небоскреб строить, — ответил он.
— У тебя всегда есть большие дела.
— Точно, — сказал мужчина. — Мишель, я позвонил потому, что узнал: нашего мальчика послали в Афганистан, — тихо добавил он.
Мишель не знала об этом. Место службы держалось в тайне, как и вся операция, Крису не разрешили ничего о ней рассказывать.
— О боже, — выпалила она. — Скверно.
— Я предполагал, что ты это скажешь.
— Как ты узнал? — спросила Мишель. — Меня всегда поражало твое умение добывать информацию.
— Никакого волшебства. У меня в кармане столько сенаторов и политиков, что мне уже давно пора купить штаны попросторнее.
— Ничего не известно, как там дела?
— Видимо, операция оказалась сложнее, чем предполагал господин президент, — сказал мужчина. — Судя по всему, Крис командует отрядом ликвидаторов, который должен найти и уничтожить плохих парней. Связь с ними ограничена, но мои информаторы говорят, что это тяжелая и грязная работа. Если он некоторое время не сможет выходить на связь с тобой, не удивляйся.
- Предыдущая
- 3/78
- Следующая