Тихоокеанский водоворот - Касслер Клайв - Страница 4
- Предыдущая
- 4/47
- Следующая
Сайнана буркнул что-то короткое и непечатное.
Боланд опомнился первым.
— Вы уверены?
— Да, Пол, абсолютно. — Денвер обошел стол и встал перед Питтом. — Несколько лет назад я видел его вместе с его отцом на совещании в НПМА. К тому же он друг моего двоюродного брата, который тоже служит в НПМА. Коммандер Руди Ганн.
Питт радостно улыбнулся.
— Конечно. Мы с Руди работали над несколькими проектами. Теперь я вижу сходство. Единственное отличие — Руди смотрит на вас через очки в толстой роговой оправе.
— В детстве мы его дразнили Слепышом, — рассмеялся Денвер.
— В следующий раз при встрече так его и назову, — с улыбкой сказал Питт.
— Надеюсь... вас не оскорбили ... наши слова, — запинаясь, выговорил Боланд.
Питт посмотрел на Боланда своим самым циничным взглядом и ответил только:
— Нет.
Хантер и Сайнана обменялись взглядами, которые Питту легко было разгадать. Если офицеры и постарались скрыть тревогу, вызванную присутствием среди них сына американского сенатора, им это плохо удалось.
— Ну хорошо, мистер Питт, ваша взяла. Полагаю, вы здесь из-за канистры, которую держите в руках. Не расскажете, как она к вам попала?
— Я только посыльный, — спокойно ответил Питт. — Я обнаружил этот предмет, когда днем загорал на пляже. Он адресован вам.
— Ну, ну, — сказал Хантер. — Весьма польщен. Но почему именно мне?
Питт задумчиво осмотрел собравшихся и поставил цилиндр, все еще завернутый в бамбуковую циновку, на стол.
— Там внутри документы. На одном ваше имя.
На лице Хантера промелькнуло любопытство.
— Где вы нашли эту штуку?
— У оконечности мыса Каена.
Денвер наклонился вперед.
— Ее выбросило на берег?
Питт покачал головой.
— Нет, я проплыл за прибой и выловил ее.
Денвер казался удивленным.
— Вы проплыли за прибой у мыса Каена? Не думал, что это возможно.
Хантер бросил на Питта задумчивый взгляд, но тот словно бы не заметил.
— Можно посмотреть, что внутри?
Питт молча кивнул и развернул цилиндр, не обращая внимания на просыпавшийся на стол для совещаний влажный песок. Цилиндр он протянул Хантеру.
— Мое внимание привлек этот желтый чехол.
Хантер взял цилиндр в обе руки и показал остальным.
— Узнаете, джентльмены?
Все закивали.
— Вы никогда не служили на подводной лодке, мистер Питт, иначе сразу узнали бы коммуникационную капсулу. — Хантер положил цилиндр и на миг коснулся его. — Когда подводная лодка хочет, оставаясь под водой незамеченной, связаться с кораблями сопровождения, сообщение отправляют в такой алюминиевой капсуле. — Он осторожно разворачивал желтый пластик. — Эту капсулу с прикрепленным к ней маркером с краской выбрасывают через сохраняющий герметичность канал. Когда капсула оказывается на поверхности, маркер высвобождается и окрашивает несколько тысяч квадратных футов поверхности, что можно заметить с кораблей сопровождения.
— А эти резиновые прокладки, — медленно сказал Питт, — обеспечивают герметичность корпуса под большим давлением.
Хантер выжидательно посмотрел на Питта.
— Вы читали содержимое?
Питт кивнул.
— Да, сэр.
Ни Боланд, ни Сайнана, ни Денвер не заметили отчаяния в глазах Хантера и не смогли бы его понять.
— Расскажете, что узнали? — спросил Хантер, точно зная, что услышит.
Прошло несколько секунд. Как бы Питту хотелось никогда не видеть этого проклятого цилиндра... но выхода не было. Несколько слов — и эта безрадостная сцена наконец закончится. Он глубоко вдохнул и медленно заговорил:
— Внутри записка, адресованная вам, адмирал. А также двадцать шесть страниц, вырванных из вахтенного журнала атомной подводной лодки «Старбак».
Глава 2
Далее вкратце изложены объяснения коммандера Дюпре с комментариями адмирала.
«Нет никакого объяснения аду, разверзшемуся за пять последних дней. Только я виноват в смене курса и в том, что привел корабль к необычному и трагическому концу. Помимо этого могу только последовательно описать катастрофу — мой мозг работает не так, как следовало бы».
— То, что Дюпре не вполне владел своими умственными способностями, — поразительное признание человека, репутация которого была основана на его сходном с компьютером разуме.
«14 июня в 20:40 мы вошли в полосу тумана. Вскоре после этого на глубине всего десять морских саженей [2]нос корабля разорвало взрывом, и в носовой торпедный отсек хлынула вода, почти мгновенно затопив его».
— Даже если коммандер знал, где произошел взрыв, внутри корабля или снаружи, он этого не написал.
«Двадцати шести членам экипажа повезло: они погибли в считанные секунды. Мы надеялись, что трое на мостике: лейтенант Картер, матросы Фаррис и Метфорд, — успели спуститься, прежде чем корабль ушел под воду. Трагические события показали, что мы ошибались».
— Если, как сообщает Дюпре, «Старбак» был в надводном положении, странно, что Картер, Фаррис и Метфорд не сумели за тридцать секунд спуститься с мостика. Невозможно представить, что Дюпре закрыл люк, бросив трех человек на произвол судьбы. Невозможно представить себе также, что спасать их было некогда — маловероятно, что «Старбак» утонул как топор.
«Тем временем мы задраили все люки и вентиляционные отверстия, и я приказал сбросить весь балласт и начать подъем. Но было поздно: крен и раздирающий лязг показывали, что корабль лег на дно, зарывшись носом.
Казалось бы, с продутыми балластными цистернами и с носом на глубине всего в сто шестьдесят футов «Старбак» — а длина корабля триста двадцать футов — должен был высунуть корму из воды. Но нет.
Сейчас мы лежим на дне. Крен палубы восемь градусов влево и два градуса вперед. Кроме носового торпедного, все отсеки свободны от воды. Сейчас все мы мертвы. Я приказал людям прекратить сопротивление. Нас убила моя глупость».
— Самое удивительное вот что. Если положить расстояние от киля до верха лодки двадцать пять футов, спасательный люк наверху отделен от поверхности всего ста тридцатью пятью футами. Это небольшая глубина для человека, располагающего аппаратом для подводного дыхания, а на субмаринах такие аппараты есть у всего экипажа. Во время Второй мировой войны восемь подводников поднялись с глубины сто восемьдесят футов и получили лишь легкое расстройство дыхания.
Непонятнее всего последние фразы. Что предшествовало безумию Дюпре? Сказался ли на нем стресс, вызванный этим кошмаром? Дальше он еще отступает от реальности.
«Продовольствия нет, воздуха хватит всего на несколько часов. Питьевая вода кончилась на третий день».
— Это совершенно невозможно! Если ядерный реактор продолжал работать — а нет никаких указаний на его остановку, — экипаж мог прожить много месяцев. Дистиллятор-опреснитель давал достаточное ее количество для питья, а с принятием некоторых мер предосторожности система жизнеобеспечения, которая очищает воздух на подлодке и поставляет кислород, обеспечила бы сохранение жизней шестидесяти трех человек, пока не перестала бы действовать, что крайне маловероятно. При длительном выживании проблему могла представлять только пища. Но, поскольку «Старбак» выходил в море с полным запасом продовольствия, при некоторых ограничениях его должно было хватить не меньше чем на девяносто дней. Все зависело от реактора. Если умирал он, умирали и люди.
«Мой путь ясен. В душе у меня мир. Я приказал корабельному врачу сделать людям инъекции, чтобы прекратить их страдания. Сам я, конечно, уйду последним».
— Боже! Неужели Дюпре действительно приказал убить экипаж?
«Они снова идут. Картер стучит по корпусу. Матерь Божья. Почему его призрак так нас мучит?»
— Дюпре полностью обезумел. Но как? Всего за пять дней?
«Мы можем сдерживать их еще несколько часов. Они почти прорвались через спасательный люк на корме. Плохо, очень плохо (дальше неразборчиво). Они хотят нас убить, но мы их перехитрим. Никакого удовлетворения — никакой победы. Мы все погибнем».
2
Примерно 60 футов.
- Предыдущая
- 4/47
- Следующая