Домработница царя Давида - Волчок Ирина - Страница 63

• Предыдущая
• 63/73
• Следующая

— А вы кто?

— Я думал, ты еще тогда поняла, — с некоторым удивлением ответил Александр Викторович. — Даже спросить хотел, как расшифровала-то… Бомжи ведь так и не поняли. Правда, они почти всегда бухие, мозги не включаются, чем там понимать… Опер я. Уголовный розыск. Вот такие дела. Ну, иди уже. Ключи с собой? И ничего не бойся.

Аня заметила, что они, наверное, уже довольно долго стоят возле кованых узорчатых ворот, заторопилась, полезла из машины. На ходу неловко бормоча:

— Я не боюсь… Спасибо вам… Извините, что я тут со своими проблемами… Вы, наверное, куда-то по работе ехали, а тут я… Вы не беспокойтесь, я вам надоедать не буду, я сама справлюсь…

Он поймал ее за руку, потянул обратно в машину, неожиданно попросил:

— Позвони мне сейчас. Прямо сейчас. Проверка связи, понимаешь? На всякий случай.

Конечно, она ничего не поняла, но послушно достала мобильник, отыскала его номер и нажала вызов. Не услышала никакого сигнала, но он полез во внутренний карман, вынул свой телефон, нажал пару кнопок и кивнул:

— Все в порядке, не перепутала. Ну, теперь иди.

Аня постояла, минутку глядя вслед машине, потом догадалась, что эта «проверка связи» была только для того, чтобы записать ее номер телефона, — и почему-то сразу успокоилась. Вряд ли она сама стала бы ему звонить. Еще чего не хватало — просить помощи у уголовного розыска. Да и ему звонить ей незачем. Но ощущение возникло такое, будто теперь у нее появился надежный тыл. Ее надежным тылом был царь Давид. Когда его увезли в больницу, тыла не стало. А вот теперь — опять появился. Смешно, конечно, ведь совсем чужой человек, с какой стати назначать его надежным тылом… Но пока царь Давид выздоравливает — пусть побудет этот чужой. Выбирать ей особо не из кого.

На вахте сидел Руслан, оторвался от своих черно-белых экранов, оглянулся на нее, молча поднял брови.

— Состояние стабильное, — повторила Аня слова, которые запомнила из всех объяснений медиков. — Давид Васильевич приказал, чтобы его племянника Василия в дом не пускали. Руслан, вы сможете это сделать?

— Не пущу, — без удивления ответил Руслан. — Раз Давид Васильевич приказал… Ведь он же не просто так? Значит, не пущу. А Маргариту можно пускать? А то она недавно звонила, спрашивала, вернулась ты или еще нет.

— Маргариту Владимировну можно. Ей свои вещи нужно забрать… — Аня подумала, посомневалась, и все-таки попросила: — Руслан, если мне будет необходима ваша помощь… Ну, если Маргарита Владимировна мне не поверит… В общем, вы сможете подтвердить, что Давид Васильевич сам отдал такой приказ? Все-таки он через меня передал, а это может вызвать сомнения.

— Не бери в голову, сестренка, если надо, так я скажу, что сам слышал, как Давид Васильевич говорил. Прямо мне вот и говорил. Под присягой поклянусь. А чего он натворил, Василий этот?

— Он подлец! — Слезы опять подступили к глазам, и Аня медленно подышала, стараясь не заплакать. — Извините, что я так грубо… Я не имею права, это их семейные дела… Но он… Я пойду, ладно?

— Ладно, — растерянно сказал Руслан. — Не расстраивайся, сестренка, не пущу я его. Это он сильно нагадил, раз уж ты про него так… Хочешь, я ему по морде дам? Так, слегка.

— Я уже, — призналась Аня, не чувствуя никакой вины. — Рука болит.

И пошла к лифту, с нарастающей тревогой думая, как она сейчас войдет в пустую квартиру. И зачем ей туда вообще идти? Ах, да, царь Давид просил испечь яблочек с малиновым вареньем. Но сначала надо еще убрать осколки ампул и пустой шприц. И как следует протереть полы. И проветрить. И…

Не успела она закрыть за собой дверь, как в кармане загудел мобильник.

— Анна, ты уже дома? — немножко напряженным голосом спросила дама Маргарита. — Я могу зайти за своими вещами?

— Да, — ответила Аня.

Наверное, надо было еще что-то сказать, хотя бы для вежливости. Но она вдруг забыла все вежливые слова.

— Я сейчас, я уже поднимаюсь, — заторопилась дама Маргарита.

Аня открыла дверь, а сама убрала пальто в шкаф, разулась и пошла за щеткой и совком, потому что прежде всего надо было убрать с пола осколки ампул. Почему-то сейчас это больше всего занимало ее мысли. Она старательно сметала осколки в совок, по нескольку раз возила щеткой по одному и тому же месту, потом проводила по полу ладонью: вдруг где-нибудь осталась острая стекляшка? А царь Давид часто ходит дома босиком. Хорошо, что здесь нет ковров…

— Что там? — раздался от двери в кабинет голос дамы Маргариты. — Как здесь пахнет… Анна, может, потом подметешь? Я пришла.

Аня оглянулась: дама Маргарита была босиком, вот почему она не услышала ее шагов.

— Вы напрасно разулись, — сказала Аня. — Здесь ампулы разбитые. Очень острые. Может быть, я не все нашла. Наступите еще.

— Ты тоже босиком, — сказала дама Маргарита, думая явно о чем-то другом. — Анна… Ты мне расскажешь, что произошло? В больнице никто ничего не говорит. Васька злится, дерганый весь какой-то. Сандро надо звонить, а я не знаю, что ему говорить… Скажи ты мне ради бога: что случилось-то? Скажешь? Пойдем на кухню, что ли, раз здесь нельзя. И запах… мне от этого запаха плохо.

Аня оставила совок и щетку посреди пола и пошла из кабинета, по пути думая, что именно говорить даме Маргарите. Наверное, нельзя говорить, как ее сын орал на царя Давида. Вот когда царь Давид выздоровеет, пусть сам и рассказывает, если посчитает нужным. А что Васька говорил ей там, в приемном покое, — это она имеет право рассказать. Это уже не их семейное дело, а ее.

Она вошла в кухню впереди дамы Маргариты, машинально поставила чайник на огонь — все-таки гостья, положено хоть чаем напоить, — вынула из холодильника остатки бабушкиного торта, расставила на столе чашки… Села и уставилась на даму Маргариту, не зная, как начать.

— Ну, — нервно сказала та после минутного молчания. — Тебе-то врачи что-нибудь сказали? Что с Давидом?

— Инфаркт, — ответила Аня и опять замолчала.

— Как это случилось? Ты сама видела? Ты рядом была?

— Я видела, да. Давиду Васильевичу стало плохо. Он сидел на диване, а потом упал набок, и глаза закрыты, и бледный очень был.

— А Васька где в это время был? — перебила ее дама Маргарита.

— Он уже ушел, — неуверенно сказала Аня. — Или уходил, я не помню. Я испугалась и хотела позвонить в «скорую», а Давид Васильевич сказал, что надо Михаилу Максимовичу, и чтобы с его телефона. Я позвонила, и Давид Васильевич сам сказал по телефону, что у него инфаркт. Они быстро приехали, что-то делали, а потом мы поехали в больницу. Давид Васильевич почти все время в сознании был. А потом его увезли в реанимацию, а меня не пустили. Я там в приемном покое ждала, когда кто-нибудь выйдет и скажет… Ну вот, Михаил Максимович сам вышел и сказал, что состояние стабильное. Сказал, чтобы я не боялась. Сказал, что Давид Васильевич, может быть, уже завтра мне позвонит. Я завтра яблоки ему испеку. С малиновым вареньем. Мы когда в больницу ехали, он попросил. Это ведь хороший признак, правда? Бабушка говорит, что когда человеку чего-нибудь вкусненького хочется, — это признак выздоровления.

— Да, это хорошо, — рассеянно согласилась дама Маргарита. — А Василий как в больнице оказался?

— Не знаю, — коротко ответила Аня и замолчала.

Она передумала рассказывать даме Маргарите, как вел себя ее сын. Какие гадости он говорил. Наверное, он и думал такие же гадости. Родной матери знать о сыне такие вещи совсем не обязательно. Может быть, она не виновата, что он такой получился.

— Анна, это ты его ударила или Давид? — неожиданно спросила дама Маргарита.

— Я, — ответила Аня и машинально потерла правую руку. Рука все еще болела. — Извините. Я понимаю, что не имела права, но… Это как-то само собой получилось.

— Это потому, что он о наследстве говорил? — осторожно спросила дама Маргарита. Не дождалась ответа, тяжело вздохнула и тоскливо сказала: — Не дай бог, Сандро узнает. А он ведь все равно узнает… Придется звонить. Газ выключи, кипит уже. Я чай не буду, не до того. Сейчас сумки заберу — и в гостиницу. Не знаю, что делать. А ты знаешь?

• Предыдущая
• 63/73
• Следующая