Жди до полуночи - Кренц Джейн Энн - Страница 8

• Предыдущая
• 8/73
• Следующая

– Само собой... Тем не менее дело обстоит именно так: Флайинг интеллидженсер» печатает мой роман с продолжением. По условиям контракта я должна посылать моему издателю, мистеру Спраггету, по одной главе каждую педелю. И у меня возникла проблема с одним из персонажей. Его зовут Эдмунд Дрейк, и он одно из важных действующих лиц в моей истории. А я никак не могла решить, каким именно он должен быть. Поэтому мне не удавалось создать достаточно убедительный образ.

– Вы хотите сказать, что моя внешность и одежда достанутся главному герою вашего романа? – Адам определенно был поражен.

– Да нет, конечно. – Кэролайн взмахнула рукой, отметая столь нелепое предположение. – С чего вы взяли? Эдмунд Дрейк вовсе не главный герой. Он главный негодяй.

Глупо, но Адаму Хардести было неприятно, что его так однозначно определили в злодеи. Он возвращался домой на Лакстон-сквер и размышлял о только что состоявшейся встрече с миссис Фордайс. Человек – удивительное существо. Часто он беспокоится о пустяках и второстепенных деталях, норовя игнорировать проблемы большего масштаба. Именно таким нелогичным существом Адам казался себе сегодня. Неприятности и проблемы росли как снежный ком, подбираясь все ближе. А он – поди ж ты – волнуется о том, что какая-то дама-писательница составила о нем столь нелестное мнение.

Кэролайн Фордайс решила, что он идеально подходит на роль злодея, и это задело Адама за живое. Он чувствовал, что дело здесь не только в его поведении или «резких чертах лица». Похоже, мадам невысокого мнения о всех представителях высшего общества.

Хардести вынужден был признаться себе, что леди сразу же завоевала его прочное и безоговорочное уважение. Одного взгляда в умные и красивые карие глаза оказалось достаточно, чтобы Адам понял: с миссис Фордайс нужно держать ухо востро. Однако раз уж он решил быть откровенным с собой, пришлось добавить, что уважение было не самым сильным среди чувств, неожиданно нахлынувших на него во время их недолгого разговора. Адам сам поразился тому, что ни усталость, ни озабоченность множеством непростых проблем не помешали его телу так бурно среагировать на эту женщину. Восхитительную женщину.

Черт побери, что такое с ним творится? Сильные чувства всегда приносят в жизнь массу осложнений. Адам понял это давным-давно и сделал самодисциплину обязательной частью своей жизни. Холодная голова и трезвый расчет – непременные атрибуты человека, желающего выжить, и не важно, вращается он в высшем обществе или обретается среди городских отбросов. Именно с этой точки зрения Адам всегда рассматривал свои связи. В результате ни одна из его интрижек не затягивалась надолго и не доставляла особых хлопот. Он сам установил правила, по которым жил, и до сих пор они неплохо служили ему. Ни к чему нарушать их теперь.

Вот такие мысли крутились в голове мистера Хардести, и это были очень правильные мысли. Но в то же время Адам не мог избавиться от образа Кэролайн. Стоило на секунду ослабить контроль за собственным воображением, и он видел се сидящей за письменным столом: утреннее солнце освещает милую фигурку теплым светом и золотит волосы. Сегодня на Кэролайн было простое, но очаровательное платье цвета меди. Домашний наряд мягко подчеркивал женственные изгибы прекрасного тела, ибо лишен был многочисленных оборок и вставок, являвшихся непременной принадлежностью платья, предназначенного для выхода в свет. Высокая грудь и тонкая талия миссис Фордайс произвели на мужчину огромное впечатление именно потому, что были подарены природой, а не стали результатом умело скроенного корсажа и тугой шнуровки.

Блестящие светло-каштановые волосы собраны в простой узел у основания нежной шеи... и она так грациозно держит голову... Должно быть, ей двадцать с небольшим. «Точно – не больше двадцати пяти», – решил Адам.

Во время разговора Хардести поймал себя на том, что с наслаждением слушает голос Кэролайн. В нем ощущались теплота и нежность. В устах любой другой женщины подобные нотки звучали бы как призыв, но Адам чувствовал, что чарующий голос является неотъемлемой частью Кэролайн Фордайс, что это ее естественное качество... Одно из многих восхитительных качеств необыкновенной женщины. «Должно быть, эта женщина способна на сильнейшую страсть», – подумал он вдруг.

Интересно, что произошло с ее мужем? От чего скончался мистер Фордайс? От старости? Болезни? Или имел место несчастный случай, например, на охоте... Как бы там ни было, вдова не носит глубокого траура, и Адам отметил это с явным облегчением. Королева, потеряв любимого мужа несколько лет назад, облачилась в траурные одежды, с которыми никак не хотела расставаться. Это положило начало своего рода моде, и иногда Адаму казалось, что половина женщин в Англии носит платья из черного крепа и траурные вуали. Еще более удивительным было то, что многие дамы умудрялись сочетать моднейшие аксессуары и элементы женского кокетства с одеянием скорби, превращая его в остромодный наряд.

Он был внимателен, но не заметил никаких признаков траура – ни повязки, ни украшения с черной эмалью. «Возможно, – размышлял Адам, – мистер Фордайс не оставил глубокого следа в сердце своей жены, и она не прочь завести новые отношения? Однако сейчас не время», – решительно сказал он себе. Слишком многое поставлено на карту, и он не имеет права тратить время и силы на женщину, какой бы привлекательной она ни казалась.

Хардести остановился на тротуаре, дожидаясь, пока проедет переполненный омнибус. Лошади с видимым усилием тянули тяжелую повозку. Наемный кеб направился в его сторону – извозчик надеялся, что хорошо одетый господин предпочтет поездку прогулке. Но Адам покачал головой. Пешком он доберется до дому гораздо быстрее. Он пересек улицу и свернул в темный проулок. Тут начинался заброшенный парк. Не раздумывая, мужчина шагал по заросшим травой тропинкам. Жизнь, которую он вел в молодости, снабдила его знаниями о самых темных закоулках и проходных дворах славного города Лондона, и теперь он мог дать фору любому извозчику.

Неподалеку от дома Адам заметил мальчишку-газетчика. Тот продавал свежий выпуск «Флайинг интеллидженсер».

Повинуясь непонятному импульсу, Адам преградил путь юному коммерсанту и потребовал газету.

– Да, сэр! – Мальчишка спрятал деньги и полез в сумку за газетой. – Вам повезло, сэр, это последний экземпляр. Сегодня все расхватали очень быстро. Все хотят узнать, что же произошло дальше в романе миссис Фордайс. Вам тоже не терпится, верно?

– Что ж, признаюсь, мне будет любопытно прочесть этот опус.

– О, сегодняшний эпизод – совершенно особенный, – закатил глаза паренек. – Вам понравится! Каждая серия «Таинственного джентльмена» оказывается еще лучше предыдущей.

– Правда? – Адам бросил взгляд на дешевый листок и увидел, что эпизод, подписанный К.Дж. Фордайс, занимает три полных колонки. – А как там поживает Эдмунд Дрейк? – спросил он вдруг. – Его еще не настигло справедливое возмездие?

– Еще нет, сэр. Для этого пока рано. Дрейк по-прежнему ведет себя весьма загадочно, хотя ясно, что замыслил он недоброе. – Глаза мальчишки горели энтузиазмом. – Он явно плетет интригу против мисс Лидии Хоуп. Ну, которая главная героиня.

– Что ж, злодеи, как правило, занимаются именно такими неприглядными делами: плетут интриги против хорошеньких девушек.

– Вы правы, сэр, – с готовностью согласился мальчуган и жизнерадостно продолжал: – Но будьте уверены: с Эдмундом Дрейком непременно случится что-нибудь ужасное. Всех злодеев в романах миссис Фордайс всегда ждет страшный конец. В самой последней серии, разумеется.

– О, буду ждать с нетерпением, – пробормотал Адам и, сунув газету под мышку, зашагал в сторону дома.

Вскоре он уже поднимался по ступеням солидного особняка на Лакстон-сквер. Дверь распахнулась прежде, чем Адам успел достать ключ из кармана.

– Добро пожаловать домой, сэр.

Голос Мортона – как и подобает голосу настоящего дворецкого – звучал ровно, но лысина его в лучах утреннего солнца блестела приветливо, и Адам, улыбаясь, переступил порог. «Забавные существа эти дворецкие, – подумал он устало. – Вот ведь я ушел вчера в клуб, когда не было еще и девяти вечера. А пришел на следующий день после десяти утра. Неужели Мортону не интересно, где я шлялся всю ночь? Он прекрасный слуга – никаких вопросов, даже ни одного удивленного взгляда. А может, он так привык к эксцентричному поведению своих хозяев, что и впрямь перестал удивляться?»

• Предыдущая
• 8/73
• Следующая