Стихотворения. Книга стихов - Ратушинская Ирина Борисовна - Страница 23
- Предыдущая
- 23/57
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
23
«Ну вот и достали игрушки и свечи...»
Ну вот и достали
Игрушки и свечи,
Оденем принцессу,
Осыплем дождём...
Поставим Шопена
И сказочный вечер
Одни, без гостей,
Не спеша проведём.
Достанем из ваты
Лиловую шишку —
И в хвойную гущу,
Чтоб руки в смоле...
И пахнет лимоном,
Медовой коврижкой
Да мятным морозом
Ребяческих лет...
— Ты помнишь?
— Я помню.
Как быстро стемнело!
И в сахарных листьях
Померкло окно.
Но длится наш праздник,
И что нам за дело
До старых печалей,
Уснувших давно;
Верхушку — звездою,
Подножье — простынкой,
А лапки — огнём,
Серебром, бирюзой...
Допела свеча и остыла пластинка,
Но кружит мазурку
Стеклянный узор.
Сейчас ты закуришь
Движеньем привычным,
Я кофе налью
И к тебе подойду...
А ёлка грустит
И роняет реснички.
Но их подметут
В наступившем году.
«Чтобы первого января...»
Чтобы первого января —
Ни одной иголки не вымести!
И ворчит соседка с утра,
Раздраженье стараясь выместить.
А потом внезапно ревёт.
Я не лезу: чем тут поможешь?
— На прогулку!
Красный ковёр.
Конвоиров хмельные рожи.
Поскорей пройти коридор
(Хлоркой, снедью, мочой, мастикой)
И на воздух! В бетонный двор!
Шестьдесят минут уже тикают.
Лязг ключей. И беззлобный смех:
— Хорошо погулять, девчата!
А соседка:
— О, чтоб вас всех!
Дальше, детки, не для печати.
Пять шагов — от стены к стене.
Сверху сетка — не улетите!
А соседке к утру во сне
Иоанн явился Креститель.
Будто в камеру привели.
Как с этапа — такой усталый.
Весь оброс, и ноги в пыли.
И уж так его жалко стало!
И она полотенца край
Отодрала, чтоб ноги вымыл.
Взял. И ей говорит:
— Живыми
Трудно быть, но тебе пора.
И собрался лететь. Сиянье
Тут пошло, а она кричит:
— Пусть мне с дочкой дадут свиданье!
Ты, мол, можешь, похлопочи!
Только он ей не подал знака
Ни рукой, ни крылом. Смолчал.
Даже — ей показалось — плакал.
Это значит: будет печаль.
Или, может, несчастный случай?
Исполняется сон к утру...
А уж ей — такой невезучей! —
Хоть бы раз приснился к добру!
— Да кончай ты свою зарядку!
(Это мне). Ведь на целый срок
Не наскачешься! И в тетрадку
Плюнь писать — отсыпайся впрок!
Ты того, как я погляжу...
Что ты пялишься? Люба — злая?
Просто я третий год сижу.
А тебе я добра желаю...
Я киваю. И снова — в бег.
Сколько месяцев — бег на месте!
Сколько снов я бегу к тебе,
Увязая, как в липком тесте,
В хлорном запахе, в простыне,
Рваных тряпках и грязных стенах...
Разве можно любить сильней,
Чем отсюда? Не на кресте — но
В тошной муке дверных глазков,
В утончённом хамстве допросов,
В маяте соседкиных снов,
В синеве её папиросы,
В лютой жалости к ней — больной,
Доведённой до полусмерти,
Истеричной, доброй и злой,
И клянущей того, кто вертит
Этот шарик, — в белиберде
Дней без солнца и слёз без грима —
Напряжённей, святей — нигде
Невозможно любить, любимый!
Чтобы первого января —
О твою щеку не кольнуться,
Но осанку не потерять
И конвойному улыбнуться:
Не жалей меня, дурачок!
Громыхай, громыхай ключом!
ТАНЕЦ С ТЕНЬЮ
Тридцать первого — динь-дон!
Близко к полночи — сгинь, сон!
Я с тобой пойду — глаз в глаз —
В новогодний пляс!
Размахну подол — кружева!
Закружи, сокол, — чуть жива!
Чтобы свечечки — все в одну,
Чтобы душеньку — всю в струну,
Чтобы горюшко — в дым, в окно...
Чтоб глазам темно!
А глаза-то я подвела...
А под сердцем — то не игла —
То ресничка упала: вынь!
Да снежок смахни с головы!
Шитой скатертью крыт — стол,
А каёмочка — вся крестом,
А стаканы — дзынь — наливай полней!
Глянь — хвоинка на дне... Так и пей!
Я с тобой глотну
Новогодний лёд,
Я тебя втяну
В танец — напролёт;
Эта наша ночь — динь-дон! —
Да исполнится.
Загадай сон.
«Ах, южане — лжецы и поэты!..»
Ах, южане — лжецы и поэты!
Ах, горячие головы — смоль!
Сквозь печаль византийского лета
Проступает приморская соль.
В самой лютой Сибири узнаю:
По гордыне — что слёзы грешны,
По ресницам — что темень сквозная,
По рукам — что крыла не нужны.
23
- Предыдущая
- 23/57
- Следующая
