Храни нас пуще всех печалей (СИ) - Чернова Ирина Владимировна - Страница 97
- Предыдущая
- 97/176
- Следующая
- Леди Вейра, я подозреваю, что вы совсем не слушали меня! - герцог нахмурился и вроде бы рассердился, но вдруг откинулся на стуле, скрестив на груди руки. Выражение его лица стало таким, когда серьезность воспринимается как маска. - Между прочим, я поинтересовался, что бы вы хотели получить в ближайшее время в качестве подарка!
- Подарок? Что-то я действительно стала туговата на ухо...а в честь чего, не объясните?
- Могу я одарить вас просто так, без всяких причин? - хитро прищурившись, улыбнулся супруг. - Или вы отказываетесь от моих знаков внимания?
- Ну что вы... - протянула я, лихорадочно соображая, что же он там такое говорил, пока я думала о своем. Как назло, именно в этот момент я полностью отключилась и вспоминала шефа. - Если вы хотите сделать мне приятное, то... расскажите о вашей первой супруге. Кстати, я бы еще хотела взглянуть на вашу портретную галерею предков, есть же она у вас?
Портретная галерея была, как и положено всякому аристократическому роду, весьма убедительна. Портреты здесь были в основном парадные, то есть в полном облачении, во всех драгоценностях и орденах. Проходя по длинной узкой комнате, разделенной крошечными простенками и огромными открытыми дверями, я с интересом рассматривала парные портреты Робера, герцога Одьерского и его жены, принцессы Лайниры. Отец Магнуса выглядел потрясающе, если уж на портрете он так хорош, то представляю, сколько сердец по жизни ему удалось разбить! Вполне понимаю королеву Клементину, которая потеряла голову из-за него, да и принцесса Лайнира тоже встала в общую очередь претенденток, только ей повезло больше - она стала официальной супругой Робера, а не его любовницей. Лицо принцессы на портрете не было суперкрасивым, но большие серые глаза глядели серьезно из-под тонких бровей и не оставляли сомнения в характере. Нордически стойкий... Должно быть, они были красивой парой - черноволосый и зеленоглазый Робер, "настоящий мачо", как его назвали бы в моем мире, и светлорусая Лайнира, привыкшая, что принцессе доступно все, что она захочет иметь. Много лет назад она захотела иметь красивого мужчину и добилась этого, всю жизнь поддерживая в нем любовь к себе и не обращая внимание на то, в чем его обвиняли. Стоил ли он этого?
- Возможно, и стоил, миледи, - ответил на невысказанный вопрос герцог. Или все-таки я что-то сказала?
- Вы похожи на него, лорд Магнус?
В ответ я получила недовольный взгляд и демонстративное рассматривание портрета Робера. Опять он за свое...Но ссориться не хотелось, а портрета его жены я еще так и не видела.
- Наверное, похож. Моего портрета в этой галерее нет. По требованию родителей я позировал, но не счел нужным вешать его на всеобщее обозрение.
- Почему? - спросила я без особого интереса. Мало ли, какие соображения были в голове у лорда, я вот тоже не люблю свои фотографии рассматривать.
- Живой человек никогда не сравнится с портретом, миледи. Андре отдано распоряжение повесить мой портрет в галерее только после моей смерти, - пояснил Магнус. - Иначе вы, миледи, будете сравнивать меня нынешнего с моим приукрашенным подобием, а мне бы этого не хотелось. Есть внешняя оболочка, есть то, что у нас внутри. Что для нас имеет бОльшую ценность? Вы никогда не задумывались над этим вопросом, леди Вейра?
- У меня внутри может быть сколько угодно любви и нежности, но если внешняя оболочка корява и некрасива, то кому это все надо? - усмехнулась я, отойдя на достаточное расстояние, чтобы и за герцогом исподволь следить и на портреты посмотреть издалека. - Не туда вы, милорд, заглядываете. Для женщины всегда важнее оболочка, для мужчины - то, что внутри. Наоборот не получается никогда, некрасивая умная женщина не нужна никому, как и красивый дурак. Хотя нет... красивый дурак найдет свое место в чужой постели. Вам, мужчинам, проще - вы не зависите от возраста и внешности, как мы, женщины.
- А какой вы видите себя, миледи? - герцог встал сзади меня так, что я слышала его голос над ухом.
- Я не вижу себя здесь, как и вообще нигде. Мне нет нигде места в этом мире, лорд Магнус, как бы грустно это не звучало. Вы обещали показать мне мне портрет вашей первой жены, - я пошла было вдоль стены, чтобы посмотреть на следующие портреты, но герцог не пустил меня, придерживая за плечи цепкими пальцами. - Не надо, милорд. Мы пришли сюда, чтобы вы рассказали мне о своих предках. Остальное не имеет значения, во всяком случае, сейчас.
- Вот как? - рассмеялся Магнус. - Хорошая отговорка, как раз в женском стиле! Завлечь обещаниями, поманить несбыточным, пообещать желаемое... а потом исчезнуть. Пойдемте, леди, портрет Джентеры висит несколько особняком... без моего парного. Смотрите, миледи.
Женщина на полотне была красива той спокойной и уравновешенной красотой, ценить которую начинают только тогда, когда навсегда потеряли. Статная, с распущенными вьющимися волосами рыжеватая блондинка держала в руках покрывало, падавшее к ее ногам мягкими складками. Прямые брови, большие серые глаза и упрямо сжатый рот выдавали натуру сильную и упрямую.
- У вас с ней были дети? - простой вопрос заставил герцога поджать губы и плотнее запахнуться в плащ.
- Были. Четверо. Но выжил только Террелл, остальные умерли в детстве. Болезни одинаково не щадят ни богатых, ни бедных, - пояснил Магнус. - Кроме Террелла, у нас с Джентерой было еще две дочери и сын, но им повезло меньше. Мор унес их жизни очень быстро. Джентера хотела иметь еще детей, но Творец больше не дал нам ни одного. Когда Терреллу было одиннадцать, она забеременела, но так и не смогла родить... Их похоронили вместе - ее и нерожденного ребенка.
- Вы любили ее, - утверждающе подытожила я. - Очень любили, но поняли это только тогда, когда потеряли ее. Таких женщин ценят только потом... А где ваш сын сейчас?
- Погиб. - Слишком резко и быстро сказал герцог, отметая возможные расспросы. - Двадцать пять лет назад. Я уже свыкся с этим, хотя поначалу и было больно.
- А его портрет здесь есть?
- Был где-то, - поморщился он. - Давно я сюда не заглядывал, возможно, стоит где-нибудь без рамы...
- У вас с сыном был разлад? Прошло уже много лет, как он умер, а вы до сих пор вспоминаете его с неприязнью... Смерть примиряет самых непримиримых врагов, почему бы вам не простить сына, тем более, что вы пережили его на целую жизнь! А у него были дети?
- Миледи, у мужчин чувство отцовства живо только до того момента, пока ребенок не вырос и не перестал нуждаться в опеке и защите. Подросший сын это совсем не то, что подросшая дочь. Проходят годы и сыновья из несмышленышей становятся мужчинами, соперниками или соратниками стареющим отцам. - Магнус медленно пошел вперед, останавливаясь то у одного, то у другого портрета. - Когда-то они все были детьми и никто не мог предполагать, что за судьба ожидает каждого из них. Вот, посмотрите на эту красавицу... не правда ли, необыкновенная женщина?
Я послушно повернулась к портрету дамы в светло-голубом платье. На первый взгляд брюнетка была потрясающе красива, но потом глаз начинал подмечать некоторое несоответствие пропорций лица и длины шеи. Большие голубые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, казались красивыми только при первом рассмотрении, как и тронутые легкой улыбкой губы. Пристально вглядываясь в портрет, я почему-то представляла себе большую змею именно с такими вот голубыми глазами, в которых не светилось ни грана тепла, как и в резиновой улыбке. Маска...просто маска на лице, которая призвана скрывать от всех то, что на самом деле находится под ней. Но маски бывают разные и эта не самая плохая, судя по мужскому портрету рядом. Мельком бросив на него взгляд, я опять повернулась к брюнетке. Красивое платье выписано очень детально, ткань выглядит, как настоящая, особенно в местах складок, где есть переход света и тени. Отсюда еще раз можно взглянуть на лицо под другим углом зрения... только вот теперь кажется, что холод в глазах напускной, а на самом деле там застыла скорбь, которую нельзя показать ни одному живому существу в мире, и резиновая улыбка фальшива донельзя, она маскирует страшную боль...
- Предыдущая
- 97/176
- Следующая
