Две беседы Джидду Кришнамурти со Свами Венкатешанандой - Кришнамурти Джидду - Страница 1

• 1/11
• Следующая

СВАМИ ВЕНКАТЕШАНАНДА: Кришнаджи, я пришёл как смиренный участник беседы к гуру, не в смысле культа выдающихся людей, а в буквальном смысле того, что слово «гуру» означает, — устраняющий мрак, неведение. Слово «гу» представляет мрак неведения, а слово «ру» — устраняющий, рассеивающий. Отсюда гуру — это свет, который рассеивает мрак неведения, и для меня сейчас этот свет — вы. Мы сидим в палатке, здесь, в Саанене, слушая вас, и я не могу не представлять себе похожие сцены: например, Будда, обращающийся к Бикшу, или Васиштха, наставляющий Раму при королевском дворе Дасартхи. Мы имеем несколько примеров таких гуру в Упанишадах. Первым был Варуна, истинный гуру. Он просто подгоняет своего ученика словами: «Тапаса Брахма... Тапо Брахмети». «Что есть Брахман? — Не спрашивай меня». Тапо Брахман, тапас, строгость или дисциплина, — или, как вы часто говорите: «Выясни», — есть Брахман, и ученик сам должен открыть истину, хотя и проходя стадию за стадией. Яджнявалкья и Уддалака применяли более прямой подход. Яджнявалкья, наставляя свою жену Майтрейи, использовал метод «нети-нети» («не то, не то» — А.С.). Вы не можете описать Брахман положительно, но когда вы устраняете всё прочее, он здесь. Как вы говорили в другой раз, любовь нельзя описать — «вот это — она», — можно только устранить то, что не есть любовь. Уддалака использовал несколько аналогий, чтобы дать своим ученикам возможность увидеть истину, а затем пригвоздил её знаменитым выражением «тат твам аси» («Ты есть то» — А.С.). Дакшинамурти наставлял своих учеников молчанием и Чинмудрой. Рассказывают, что Санаткумары пришли к нему за наставлением. Дакшинамурти, оставаясь безмолвным, показал им Чинмудру, и ученики посмотрели на него и просветлились. Считается, что человек не может осознать истину без помощи гуру. Очевидно, даже те люди, которые регулярно приезжают в Саанен, получают большую помощь в своих поисках. В чём, по-вашему, роль гуру, он наставляет или пробуждает?

КРИШНАДЖИ: Сэр, если вы употребляете слово гуру в классическом смысле, то есть как рассеивающего мрак, неведение, может ли другой, каким бы он ни был, просветлённым или глупым, действительно помочь рассеять этот мрак в человеке? Предположим, «А» — в неведении, а вы его гуру — гуру в принятом смысле, — тот, кто рассеивает мрак, кто несёт ношу за другого, кто указывает, — может ли такой гуру помочь другому? Или, лучше сказать, может ли такой гуру рассеять мрак другого? — не теоретически, а на деле. Можете ли вы, если вы — гуру такого-то - такого-то, рассеять его мрак, рассеять мрак за другого? Зная, что он несчастен, в смятении, что у него недостаточно мозгов, недостаточно любви или скорби, можете вы это рассеять? Или он должен проделать огромную работу над собой? Вы можете указать ему, можете сказать: «Смотри, пройди через эту дверь», но это он должен сделать всю работу полностью, от начала и до конца. Поэтому вы не гуру в принятом смысле слова, если говорите, что другой человек не может помочь.

СВАМИДЖИ: Всё дело в этих «если» и «но». Дверь есть. Я должен пройти через неё. Но есть и это незнание того, где находится дверь. Вы, указывая на неё, устраняете это незнание.

КРИШНАДЖИ: Но войти туда должен я. Сэр, вы — гуру, и вы указали на дверь. Вы свою работу закончили.

СВАМИДЖИ: Таким образом, мрак неведения устранён.

КРИШНАДЖИ: Нет, ваша работа закончена, и теперь это моё дело — встать, пойти и посмотреть, что из этого выйдет. Я должен сделать всё это.

СВАМИДЖИ: Прекрасно.

КРИШНАДЖИ: Поэтому вы не рассеиваете мой мрак.

СВАМИДЖИ: Извините, но я не знаю, как выбраться из этой комнаты. Я не знаю, в какой стороне дверь, и гуру устраняет мрак этого незнания. И тогда я делаю необходимые шаги, чтобы выбраться.

КРИШНАДЖИ: Сэр, давайте внесём ясность. Неведение — это отсутствие понимания, или отсутствие понимания себя, — не большого «я» или маленького «я». «Я» — та дверь, через которую я должен пройти. Она не вне меня. Это не фактическая дверь, вроде этой крашеной двери. Это дверь во мне, через которую я должен пройти. Вы говорите: «Сделай это».

СВАМИДЖИ: Именно.

КРИШНАДЖИ: Ваша функция гуру на этом закончена. Вы не становитесь важным, значительным. Я не возлагаю вам на голову венки. Я сам должен сделать всю работу. Вы не рассеяли мрак неведения. Вы скорее указали мне: «Вы — дверь, через которую вы должны пройти сами».

СВАМИДЖИ: Но признаете вы, Кришнаджи, что указание это было необходимо?

КРИШНАДЖИ: Да, конечно. Я указываю, я это делаю. Мы все это делаем. Я спрашиваю человека на дороге: «Не будете ли вы добры сказать мне, какая дорога ведёт в Саанен?», и он говорит мне, но я не трачу времени на выражение поклонения: «Боже мой, вы — величайший из людей». Это слишком несерьёзно!

СВАМИДЖИ: Благодарю вас, сэр. Тесно связан с вопросом, что такое гуру, вопрос о том, что такое дисциплина, которую вы определили как то, что человек учится, узнаёт что-то. Веданта классифицирует ищущих соответственно их качествам или зрелости и предписывает подходящие методы обучения. Ученику с наиболее острым восприятием наставление даётся в молчании или с кратким пробуждающим словом, вроде «тат-твам-аси». Он называется Уттамадхикари. Ученику со средней способностью даётся более подробное объяснение; его называют Мадхьямадхикари. Тупоумного занимают историями, ритуалами и тому подобным, надеясь на достижение им большей зрелости; его называют Адхамадхикари. Может быть, вы это прокомментируете?

КРИШНАДЖИ: Да, верх, середина и низ. Из этого следует, сэр, что мы должны выяснить, что мы понимаем под зрелостью.

СВАМИДЖИ: Можно я это объясню? В другой раз вы сказали: «Весь мир пылает, вы должны осознать серьёзность этого». И это поражает меня, как удар грома, — даже лишь восприятие этой истины. Но, возможно, есть миллионы тех, кого это не беспокоит: им не интересно. Таких мы назовём Адхама, низший. Есть и другие, вроде хиппи и им подобных, которые в это играют, которые, может быть, развлекаются рассказами и говорят: «Мы несчастны» или «Мы знаем, что общество — это грязь и хаос, мы будем принимать Л.С.Д.» и так далее. И могут быть другие, которые откликаются на ту идею, что мир пылает, и это сразу же зажигает их. Мы находим их повсюду. Как с ними обращаться?

КРИШНАДЖИ: Как обращаться с людьми совершенно незрелыми, с теми, кто частично созрел, и с теми, кто считает себя зрелыми?

СВАМИДЖИ: Именно.

КРИШНАДЖИ: Для этого мы должны понять, что мы понимаем под зрелостью. Что такое, по-вашему, зрелость? Зависит ли она от возраста, от времени?

СВАМИДЖИ: Нет.

КРИШНАДЖИ: Значит, мы можем это отбросить. Время, возраст — не показатель зрелости. Далее, существует зрелость очень учёного человека, человека высоких интеллектуальных способностей.

СВАМИДЖИ: Нет, он может играть словами, поворачивая их так и эдак.

КРИШНАДЖИ: Тогда мы отбросим и это. Кого вы назвали бы зрелым, достигшим готовности человеком?

СВАМИДЖИ: Человека, способного наблюдать.

КРИШНАДЖИ: Подождите. Очевидно, что человек, который ходит в церкви, храмы, мечети, исключается; так же как интеллектуальный, религиозный и эмоциональный человек. Если мы всё это устраняем, то нам следует сказать, что зрелость состоит в том, чтобы не быть эгоцентричным — не «я» во-первых, а всё остальное во-вторых, или мои эмоции прежде всего. Таким образом, зрелость подразумевает отсутствие «я».

СВАМИДЖИ: Фрагментация — если употребить более подходящее слово.

• 1/11
• Следующая