Кольцо - Каммингс Мери - Страница 39
- Предыдущая
- 39/85
- Следующая
— Пойди посиди в машине — я скоро спущусь!
Девица слегка надула губки — интонация и впрямь была весьма резкой.
— Но, Ники-и...
— Ступай вниз!
Больше она не пыталась спорить — очевидно, не захотела «терять лицо» при посторонних, — развернулась и пошла к лифту. Даже в резком постукивании ее каблучков чувствовалось негодование.
— Мне нужно с тобой поговорить. Дай мне свой телефон, — сказал Ник. Он явно не сомневался, что Нэнси и не подумает ему отказать, — не дожидаясь ответа, достал сотовый и приготовился набирать номер. — Ну?!
Она продиктовала номер, Ник набрал его и кивнул, захлопнув крышку.
— Я позвоню вечером.
Глава 2
«Он не позвонит... Ни к чему ждать — он не позвонит...» — повторяла себе Нэнси снова и снова. И каждый раз отзвуком боли вспоминался бесконечно молчавший телефон.
Зачем?.. Все давно пережито...
Как прошло шоу, она помнила смутно. Наверное, если бы произошло что-то необычное, то запомнилось бы, а так — обычная рутина. Глупая морда Блейза, дурацкие вопросы и не менее дурацкие ответы — все так же, как вчера... и как будет завтра.
После работы Нэнси зашла в кондитерскую и купила ореховых трубочек, прогулялась, посмотрела витрины — и лишь потом поехала домой. Бросила покупки на стол и как была, не переодеваясь, отправилась по свежему снежку погулять с Даррой.
Она до бесконечности кидала палочку, немного пробежалась по дорожке, поболтала с Максом (точнее, с его хозяином Алеком — обычная привычка собачников помнить не хозяев, а собак) — и все это время старалась не думать, что не торопится домой именно потому, что не хочет снова оказаться наедине с молчащим телефоном.
— Сейчас мы поужинаем — и будем смотреть кино!
Дарра выразила полное согласие. Трубочки она наверняка учуяла еще с порога и догадывалась, что сегодня ее ужин не ограничится обычными гранулами, сдобренными вчерашним консервированным супом, — поэтому пушистый хвост с белой кисточкой весело мотался из стороны в сторону.
Нэнси старалась не думать ни о чем постороннем, но все же невольно бросила взгляд на телефон — сообщений на автоответчике не было. Он не позвонит...
Да и зачем нужен этот звонок? Наверняка он просто хочет сказать что-нибудь про адвоката, к которому нужно зайти и подписать документы на развод. Надо будет — дозвонится. Или пришлет документы по почте.
Она накинула на телефон плед, чтобы лишний раз не натыкаться на него взглядом. Консервированный томатный суп и сэндвич с копченой курицей — прекрасный ужин... а потом еще трубочки и кофе. И фильм — что-нибудь посмешнее...
Было уже почти одиннадцать, когда снизу раздался нетерпеливый стук и Дарра, сорвавшись с места, понеслась к двери.
Нэнси остановила фильм и медленно встала. Закрыла глаза и несколько секунд постояла, пытаясь успокоиться и собраться, почти наверняка зная, кто это.
Она не ошиблась. Стоило открыть дверь, и Ник ввалился в холл — без куртки, с непокрытой головой, на которой блестели снежинки.
— Что ты не открываешь?! Холодно же!
Дарра радостно наскочила на него лапами — гость, гость! — но Нэнси рявкнула, дернув ее за шкирку:
— Фу! Место! — и указала на лестницу.
Глаза собаки стали испуганными и несчастными — хозяйка обычно не разговаривала с ней так грубо.
— Чего ты? Она мне не мешает! — вступился Ник.
Ему, видите ли, не мешает! Нет, Дарра, с ее щенячьим дружелюбием, никак не «вписывалась» в предстоящий разговор.
— Иди наверх! — махнула Нэнси рукой.
Проследила, как собака медленно и обиженно, то и дело озираясь, поплелась по лестнице, и обернулась.
— Здравствуй.
— Привет!
Она подавила инстинктивное желание смахнуть у него с волос капельки от растаявшего снега и кивнула в сторону гостиной:
— Проходи. Кофе будешь? — Надо же хоть чем-то занять руки... да и вежливость проявить.
— Не откажусь!
Слава богу, что он не пошел следом на кухню — наверняка заметил бы в раковине не мытую с ужина посуду.
Да в конце концов, какое имеет значение эта посуда, какое имеет значение, что он скажет или подумает! Скорее всего, они видятся последний раз в жизни...
— Это твой дом? — спросил Ник, стоило ей с подносом появиться в дверях. Он бродил по комнате и разглядывал развешанные на стенах картины. Не Матисс, конечно, — просто веселенькие пейзажики в рамках «под бронзу», но ей нравилось. А он наверняка сейчас думает: «Что за дешевка».
— Мой...
Точнее, не совсем ее — банка. Ссуда взята на десять лет. Если сейчас продавать, то даже те деньги, которые уже выплачены, вернуть не удастся — цены упали. Но возможно, придется...
— Я хочу сказать... — Нэнси поставила на стол кофе и вазочку с трубочками. Эх, надо было отложить одну для Дарры! — Я рада, что у тебя все в порядке... с ногами.
— Я сделал операцию.
— Я так и поняла...
Он смотрел на эту женщину — нервную, напряженную, тщетно пытающуюся скрыть это и выглядеть спокойной и светской — и все никак не мог понять: осталось ли в ней хоть что-нибудь от той, прежней Нэнси.
Внешне она почти не изменилась — только волосы вместо растрепанной шапочки были уложены в аккуратную прическу. И в то же время изменилась полностью...
Молоденькая, искренняя, переполненная радостью жизни и готовая щедро поделиться этой радостью со всем миром девушка превратилась в женщину, выглядевшую старше своих лет. Лицо ее оставалось по-прежнему молодым, но изменился взгляд, сделался настороженным и замкнутым. А главное — в этой женщине не было и следа той веселой легкой энергии, которая для Ника всегда казалась неотъемлемой частью Нэнси.
Но может быть, в глубине все-таки что-то еще осталось? Если бы она улыбнулась, это, наверное, можно было бы понять. Если бы она улыбнулась... Ник не знал, как начать разговор, чтобы хоть немного расшевелить ее.
— Может, покажешь мне свой дом?
— Зачем? — поинтересовалась Нэнси, даже не сделав попытки встать — лишь взглянув холодно, словно он попросил о чем-то неприличном. — Он куда менее интересен, чем был твой.
— Я там до сих пор часто бываю. Иногда даже живу по нескольку дней — когда мне хочется от всего отдохнуть. А вообще у меня теперь пентхаус в том же здании, где я работаю. Знаешь — здание «Райбери»?
— Да, я видела фотографию...
— А Бен так по-прежнему в доме и живет. Он теперь работает в больнице.
— Вот как...
Наступило молчание. Оно давило и словно спрашивало Ника: «Зачем ты здесь? Зачем — после стольких лет?»
И правда — зачем было приходить к этой рано постаревшей женщине, которая смотрит на него холодными глазами и еле цедит по словечку? У нее давно своя жизнь, как и у него, и, наверное, лучше было бы сейчас завершить этот «визит вежливости», встать и уйти.
Наверное, так... Все так, кроме одного — занозой засевшей в мозгу короткой фразы Данвуда: «Она так обрадовалась...» Фразы, которая уже несколько месяцев вспоминалась снова и снова.
Если бы удалось хоть как-то разбить это неестественное хрупкое спокойствие... И Ник спросил «в лоб» — то, что не принято спрашивать во время светских визитов:
— Ты до сих пор меня ненавидишь?
Этот вопрос явно застал Нэнси врасплох, она резко вскинула голову и переспросила:
— Что? — В глазах ее, до того холодных и отчужденных, промелькнула растерянность. — Почему ты это спрашиваешь?
— Потому что хочу знать.
— Я тебя никогда не ненавидела, с чего ты взял... — Нэнси чуть пожала плечами. — Ты не сделал мне ничего плохого — я просто уехала из Нью-Йорка на несколько месяцев позже, чем собиралась. И это были хорошие месяцы... — Губы ее дрогнули, на них появилась странная улыбка — кривая и в то же время светлая, словно искаженное отражение улыбки той, прежней, веселой и наивной девушки. — Ну что об этом сейчас говорить — все так давно уже кончилось... — Она вздохнула и снова стала холодно-вежливой и деловитой. — У тебя есть ко мне какое-то дело? Ты хочешь, чтобы я подписала документы о разводе? Пожалуйста, я уже сказала, я сделаю все, что надо.
- Предыдущая
- 39/85
- Следующая
