Кольцо - Каммингс Мери - Страница 8
- Предыдущая
- 8/85
- Следующая
Вообще-то, каждый год на Рождество миссис Фоллет, как и Бен, получала от него традиционный чек на двести долларов (ей, как женщине, полагался еще букет цветов). Но в последние дни она начала готовить для него всякие деликатесы вроде воздушных пирожных, паштета из печенки и крабовых котлет по-мэрилендски — и Нику тоже захотелось сделать ей что-то приятное. Кулинарное усердие миссис Фоллет не осталось незамеченным, хотя Ник и удивлялся: чего это она так разошлась?
Бен со свойственной ему бесцеремонностью разболтался и, чувствуя себя незаменимым, просветил хозяина:
— А она мне раньше все время жаловалась, что тебе готовить неинтересно — что дали, то и съел, хоть каждый день одно и то же. Только бурчишь, что недосолено — да и то, под настроение, абы сказать... А тут ты ей этот ужин на двоих заказал — дал, значит, возможность себя проявить, — а потом похвалил как следует. Вот она и старается теперь, — ухмыльнулся Бен и нравоучительно добавил: — Женщин хвалить нужно!
Он еще будет учить его, как обращаться с женщинами!
Глава 6
Вазочка произвела неизгладимое впечатление — Ник и не ожидал подобного эффекта. Миссис Фоллет бормотала что-то бессвязное, жала ему руку. Заметив, что от избытка чувств она готова разрыдаться, он отступил на заранее подготовленные позиции:
— Ну все. Я пошел работать!
Слава богу, в доме уже все усвоили, что, когда он работает, в кабинет заходить категорически запрещено!
В эти дни он не выезжал на кольцо — точнее, съездил один раз и больше не стал. Это было какое-то мучение — он прекрасно знал, что Нэнси там быть не может, но всю дорогу машинально пытался отыскать ее глазами.
Она позвонила в канун Рождества, рано утром. Сидя за компьютером, Ник деловито отозвался:
— Райан, — и услышал:
— Привет...
Он не ждал, и даже не сразу узнал ее. Сердце сделало пару лишних ударов, прежде чем он произнес:
— Нэнси... Здравствуй!
— Я уже приехала...
— Давно?
— Ночью... Ник, ты... приглашал меня на Рождество... или...
— Да, конечно! — почти закричал он, прежде чем она успела договорить. — Приходи! Конечно приходи!
— Во сколько?
— Не знаю... — От неожиданности Ник растерялся, но все, спохватившись, предложил: — В шесть?
— Хорошо, в шесть. До встречи.
Он с удовольствием поговорил бы еще, все равно о чем — но Нэнси уже повесила трубку.
Через минуту, выкатившись в гостиную, Ник застал Бена в обычной позе — перед телевизором, откуда неслась оглушительная стрельба и вой сирен, и чуть ли не заорал, перекрикивая шум:
— Сегодня же праздник — так какого черта в доме нет елки?!
Пришла Нэнси в начале седьмого — к этому времени все было готово к ее визиту.
В центре гостиной возвышалась елка, украшенная старинными игрушками, которые достались Нику еще от матери. Он заставил Бена перерыть два чулана и, не обращая внимания на бурчание: «Все, как всегда, в последний момент»; «Семь пятниц на неделе» и — совсем уж хамское: «Загорелся в попе лед!» — найти нужную коробку.
Насчет ужина Ник не беспокоился, еще с прошлого раза уверовав в способности миссис Фоллет. Правда, на всякий случай после ее ухода он отправился на кухню и удостоверился: на сей раз гвоздем пиршества должна была стать фаршированная индейка, а около каждого прибора полагалось поставить маленький букетик из остролиста, перевитый елочной мишурой.
Кроме того, над камином был прицеплен венок из омелы — это сделал Бен по собственной инициативе — явно с намеком! Сам Бен, воспользовавшись ситуацией, тут же отпросился на рождественскую вечеринку к сестре, пообещав вернуться к полуночи (тоже мне Золушка в ботинках 45-го размера!).
С шести часов Ник сидел и высматривал из окна кабинета знакомую фигурку — по его мнению, Нэнси должна была появиться со стороны парка. Но неожиданно к дому подъехало такси, и она высадилась из него с каким-то огромным свертком.
Он щелкнул тумблером калитки и понесся к двери, подумав, что надо бы поставить над калиткой камеру — это удобнее, чем смотреть в окно. Успел вовремя — дверь эффектно распахнулась именно в тот момент, когда цоканье каблучков замерло у входа. И первой мыслью было: «Что-то случилось!»
Нэнси с улыбкой шагнула внутрь, наклонилась и поцеловала его в щеку... точнее, чуть выше, около глаза — и даже не сразу отодвинулась, задержавшись еще на какую-то долю секунды. От нее пахло морозом и свежестью, на воротнике пальто сверкали капельки от растаявших снежинок, и она по-прежнему улыбалась, а в голове у Ника набатом снова и снова звучало: «Что-то случилось!..»
— Вот... это тебе... с праздником... — достала она из-за спины сверток.
Ник раскрыл — и растерянно замер, потом медленно вытащил подарок. Это была игрушечная собака...
Большая, пушистая, черно-белая, с глупой улыбающейся добродушной мордой, болтающимися ушами, высунутым языком и биркой на ошейнике: «Меня зовут Роки»...
— Помнишь, мы с тобой говорили про собаку, и вот... — попыталась объяснить Нэнси. — Я подумала... Глупо, да? — И неловко улыбнулась.
Он молча замотал головой. Слов не было... точнее, были, но Ник никогда не сказал бы их вслух. Ему давно никто не дарил подарков... Ему давно никто не дарил таких ненужных, непрактичных, неподходящих, нелепых, милых, добрых и смешных подарков, которые были бы куплены от души... и именно ему.
На миг уткнулся носом в собаку... подумал, что выглядит по-дурацки, и тут же — что уже забыл, как пахнут новые игрушки. Нашел руку Нэнси и прижался лицом к ней... а на самом деле хотелось обнять и прижать ее к себе всю... просто прижать — живую и теплую... Но рука была холодной.
«Что-то случилось!..»
Он легонько поцеловал запястье и отпустил. Сказал:
— Спасибо... Это не глупо. Пойдем в гостиную греться, — и первый направился туда, пытаясь на ходу понять, почему снова и снова в голове возникает эта мысль.
Собаку Ник посадил на диване, перед елкой — вышло даже забавно. Поправил завернувшееся ухо, потрепал по голове.
— Вот так... Домашние собаки, насколько я знаю, всегда сидят на диванах. — Улыбнулся, надеясь, что Нэнси поддержит шутку и странное чувство тревоги растает само собой.
— А у тебя собака была? — спросила она. — У мамы была астма... аллергия на животных, на шерсть. А у тебя?
— Нет. То есть была... очень недолго...
И в этот миг Ник понял, что не давало ему покоя.
Исчезло то ощущение радости жизни, которое всегда казалось ему неотъемлемой частью Нэнси...
Словно от нее осталась только пустая оболочка, кукла, похожая внешне — но лишенная того, что было ее сутью. И улыбка другая — вымученная, как бы сквозь слезы... и голос — вроде нормальный, но чуть быстрее и выше обычного.
Что-то случилось — теперь это стало так ясно, словно было написано у нее на лбу. «Нэнси, что с тобой?!» — едва не сорвалось у него с ходу. Но тут же Ник понял, что она наверняка сочтет подобный вопрос бестактным и все равно не ответит, и, смешавшись, предложил ей выпить.
Нэнси согласилась, словно только этого и ждала. Сделала пару глотков «Манхэттена» и улыбнулась — почти весело и непринужденно. Именно «почти».
— Может... может, пойдем в мастерскую? Там... ночник, я хочу показать, как получилось... — неуверенно предложил Ник, не зная, что еще сказать.
— Пойдем... — И все та же «почти» улыбка...
Он никогда не делал женских украшений — а тут сделал. Небольшую подвеску — кристалл аметиста в тоненькой, затейливо сплетенной серебряной сетке с вырисовывающейся, если приглядеться, буквой «Н».
О том, что Нэнси может прийти на Рождество, Ник тогда даже не думал, но теперь получилось кстати.
— Вот... это тебе... с праздником... — повторил он ее слова, протягивая подвеску. — Это кусочек от той самой жеоды.
В улыбке Нэнси вдруг появилось что-то щемяще-беззащитное, но живое, настоящее. Она дотронулась... взяла... посмотрела на свет.
- Предыдущая
- 8/85
- Следующая
