Бэтмен - Гарднер Крэг Шоу - Страница 4

— Да говорю же вам, летучая мышь. Огромная летучая мышь! — он хихикал, дёргался и крутил головой, обращаясь то к Экхардту и Ноксу, то к сопровождавшим его полицейским. — Он хотел, чтобы я оказал ему услугу.

Но полицейские уже поволокли парня дальше, так и не дав рассказать, в чём состояла эта услуга. Нокс посмотрел на Экхардта с ехидной улыбкой: он получил ответ на самый главный вопрос.

Тем временем Экхардт решил дать волю своему раздражению.

— Не советую писать о такой чепухе в газете, Нокс. Это погубит твою и без того плохую репутацию.

Но Нокс уже знал, что переиграл этого жирного ублюдка. Подумать только: свидетель, видевший Человека-летучую мышь!

Ноксу этого показалось мало, и он решил пойти дальше.

— Лейтенант, городские воры перепуганы насмерть! Они рассказывают, будто он пьёт кровь. Они говорят, что его невозможно убить!

—  Явижу, что у тебя в голове одно дерьмо, Нокс, — рявкнул Экхардт и с негодованием отвернулся. — И как только ты можешь такое пересказывать?

Итак, даже после всего того, что он узнал, его продолжают дурачить? Ну нет, Нокс так легко на отступится.

— Скажите, лейтенант, разве водится в Готэме летучая мышь ростом в шесть футов?

Экхардт, не оглядываясь, пошёл прочь.

Нокс крикнул ему вслед:

— А если это так, может, он находится на содержании у полиции?

Экхардт, тяжело ступая, завернул за угол.

— Если это так, — продолжал Нокс, — не скажете ли, сколько он получает, за вычетом налогов?

Ответа не последовало. Да Нокс и не ждал никакого ответа. Секунду он размышлял, не пойти ли за лейтенантом, но решил, что и для карьеры, и для здоровья лучше не делать этого. Не стоит быть слишком назойливым.

Кроме того, он ведь добился того, чего хотел. Был ли тот весельчак пьян или нет, но он видел Человска-летучую мышь. Нокса особенно интриговало то, что полиция по каким-то причинам не хотела, чтобы случай получил огласку. Но Экхардт и его собратья должны понять, что такая позиция ещё сильнее заставит Элли Нокса стремиться разузнать правду.

Кто же всё-таки был этот парень, появлявшийся в облике мыши? Бывший полицейский? Преступник? Один из членов «Комитета бдительности»? Или же просто какой-нибудь чокнутый? С равным успехом это могло быть и первое, и второе, и третье. Нокс должен найти разгадку и всё, что разузнает, опубликовать в «Готэм Глоб».

Когда это произойдёт, Человек-летучая мышь станет самой грандиозной сенсацией в стране. И то, что сейчас скрывает полиция, будет напечатано аршинными буквами на первой полосе.

Ах, вот и наш толстяк. Направляясь к ним своей раскачивающейся походкой, он явно нервничал и озирался вокруг. Известный всему Готэму, неопрятный и небритый, он нёс своё тело, сотрясавшееся при ходьбе в слишком тесном для него костюме, который, казалось, вот-вот лопнет. Почему Экхардт не может последить за собой? Джек Нейпир откинулся на складной верх своего лимузина. Боб Хокинз, его первый помощник и телохранитель, занимался обычным делом — поправлял зеркало, чистил дверную ручку, — но был готов в случае необходимости действовать.

Джек привстал, протянул лейтенанту свёрток с сэндвичами.

— Вот тебе лёгкий завтрак, Экхардт.

Полицейский открыл пакет и с удивлением уставился на сэндвич: хлеб был начинён стодолларовыми бумажками. Засовывая его в пиджак, полицейский окинул взглядом улицу.

— Ты бы ещё объявил об этом по радио, Нейпир, — лейтенант казался раздражённым. Должно быть, встал с левой ноги.

Но это не причина, чтобы так разговаривать с ним. Нейпир подумал, что пришло время поставить на место этого Гриссомо— на лизоблюда.

— Помолчи-ка и послушай, — приказал Джек. — Харви Дент упорно разнюхивает что-то об одной из ваших фирм.

Лейтенант разозлился ещё больше.

— Это моя территория, Джек, — отрезал он, направляясь к лимузину. — Если возникла какая-то проблема…

Но Джек и так слишком долго слушал толстяка. Он сгрёб Экхардта за шиворот.

— Экхардт, — сказал он очень просто и откровенно, — твои проблемы — это наши проблемы.

Полицейский вырвался из рук Джека.

—  Яработаю на Гриссома, а не на разных психов.

— Что ты говоришь, Экхардт! — изобразив удивление, ответил Джек. — Подумай лучше о будущем.

— Ты имеешь в виду, — усмехнулся полицейский, — своё шоу? Он пренебрежительно махнул своей ручищей. — У тебя нет будущего, Джек. Ты всего лишь шут гороховый, и Гриссом это знает.

Джек ударил Экхардта по физиономии, потом, развернувшись, следующим ударом вмазал полицейского в кирпичную стену. Ошеломлённый внезапностью нападения, Экхардт обмяк. На секунду Джек даже пожалел о своём поступке. Но, в конце концов, толстяк сам на это напросился.

Лицо Экхардта стало красным, как у Деда Мороза. Он сгрёб Джека за воротник и вынул револьвер.

Увидев оружие, Джек уставился на него, потом на пальцы толстяка у своего горла.

— Испортишь костюм, — сказал он небрежным тоном.

Экхардт с трудом перевёл дыхание. Он хмуро взглянул на Нейпира, выпустил из руки его ворот и опустил оружие.

Джек улыбнулся. Какой всё же замечательный человек этот толстяк!

— Ну вот, видишь? — добавил он шутливо. — Можешь ведь принять верное решение, если захочешь.

Джек начал хохотать. Краска отхлынула от лица Экхардта, и это ещё больше развеселило Нейпира. Бог мой, толстяк по— настоящему раскипятился! Джек направился к распахнутой дверце машины. Не в состоянии больше смотреть на полицейского, он хохотал так, что слёзы текли по лицу. Садясь в машину, он оглянулся в последний раз.

И что-то заставило Джека прекратить веселье.

Он увидел, что Экхардт улыбался — но почему? Джек не стал раздумывать над этим, не слышал он и последних слов Экхардта: «…и где ты проводишь свои ночи, красавчик».

На осеннем ветру развевался красно-жёлто-чёрный транспарант:

«ПРАЗДНОВАНИЕ ДВУХСОТЛЕТИЯ ГОТЭМ-СИТИ».

Борг нетерпеливо махнул рукой Денту и Гордону, приглашая их следовать за собой.

Когда у Борга появлялась личная заинтересованность в чём— то, он становился на редкость энергичным, а юбилейные торжества воспринимались им именно как личное дело. Оки уже посетили одного из поставщиков рекламных платформ и компанию по изготовлению костюмов, убедившись, что к торжественному дню всё будет готово. Теперь мэр прихватил их с собой, чтобы осмотреть близившееся к концу строительство парадной трибуны на городской площади.

Гордону казалось, что они болтаются по городу уже несколько часов. Вот сегодня, думал он, Дент на деле узнает, что это значит — работать на благо Готэма.

— И мне наплевать на то, сколько будет стоить этот фестиваль! — кричал им мэр, оборачиваясь на ходу. — Я хочу, чтобы был настоящий парад, хот-доги, воздушные шары и прочая мишура. Мы должны достойно отметить двухсотлетний юбилей. И всенародно!

Дент сделал робкую попытку противопоставить всему этому хоть немного здравого смысла.

— Как бы нам не пришлось отметить его на скамье подсудимых по делу о растрате, — осторожно возразил он мэру. — Поступления от налогов уменьшаются, и если праздник не принесёт доходов, вы распроститесь со своим рейтингом. У нас уже триста пятьдесят тысяч убытка, а ещё не видно ни одного воздушного шара!

— Я возьму на себя финансирование праздника, — продолжал упорствовать мэр, вновь повышая голос. Гордону иногда казалось, что Борг чувствовал себя уверенным только тогда, когда кричал, возмещая громкостью голоса недостаток логики.

— Да я знаю целую группу богатых старух, каждая из которых готова заплатить по тысяче долларов только за то, чтобы посетить Уэйн Манор! — не переставал хвастаться мэр. — Нужно только заполнить эту площадь народом, детьми, собаками, целыми семьями — и к вам вернутся ваши деньги!

— Думаю, что многие не придут, господин мэр, — произнёс Гордон, пытаясь поддержать Дента. — Они боятся.

— Им нечего будет бояться, когда в этом особняке вы покажете нм Гриссома, — не сдавался Борг. — Я ведь обещал, верно?