Когда ночи мало - Маркус Венди - Страница 11

• Предыдущая
• 11/38
• Следующая

– Но это хорошо, что я оказался здесь, ты не думаешь?

– Я на сто процентов уверена, что лучше справилась бы сама, – пробормотала она.

– Я собираюсь освободить тебя, – заверил ее Джаред, подходя к столу Лайла в поисках какого-нибудь острого предмета.

Он беспрерывно думал о ней, уехав из Мадрин-Фоллз. Размышлял о разнице между Эли, которую он знал по работе, жесткой, но сладкой, саркастичной, но заботливой медсестрой, и Эли, которую он видел в свою последнюю ночь в городе, женщиной, которую мучило ее прошлое, которая умоляла его не оставлять ее, любить.

Джаред провел с ней ночь, слушая ее рассказы об отце и матери, о своем одиноком детстве. Он бормотал слова утешения и осушал поцелуями ее глаза, пока она плакала.

Он отдавал ей свое тело, когда она в нем нуждалась, пока они оба не оказались слишком измучены, чтобы двигаться. Именно тогда, лежа в темноте в постели Эли, в ее крепких объятиях, он осознал, что она проделала огромную брешь в глухой стене, которую он воздвиг вокруг своего сердца, проскользнула внутрь и поселилась там. Ее печали, ее боль и отчаяние стали причиной боли в его когда-то онемевшей душе. И эта боль не проходила.

Ее больница предложила ему новую временную работу, и он интуитивно почувствовал, что это предложение стоит принять. Это давало ему повод вернуться в Мадрин-Фоллз, проверить ее чувства, быть ближе к ней и ходить на свидания все четыре недели. Двадцать восемь дней и ночей к его услугам, чтобы вытравить ее из своего сердца, чтобы он смог вернуться к своей кочевой жизни, не обремененный чувствами к девушке. И на этот раз он уедет и уже не вернется.

Джаред нашел ножницы, взял их и направился обратно к Эли.

– Ты не можешь показаться на людях со мной, притом что я в таком виде, и ожидать, что никто ничего не заметит, когда мы выйдем отсюда, – сказала она.

– Наша близость больше чем просто секс. – Он говорил правду. Их связь была больше чем физической.

– Наша близость… – Эли подвигала руками туда-сюда, – была одноразовой.

– Трехразовой, – напомнил он ей, он помнил каждую деталь. – Нам было хорошо вместе, Эли. Очень хорошо. Тебе должно быть стыдно, что ты этого не помнишь.

– Я помню достаточно.

– Ты мечтала о нас, как я? – Джаред подвинулся ближе, вдохнул ее соблазнительный запах, намеренно притронулся к нежной коже ее обнаженного бедра, потянувшись к краю платья. – Не думала ли ты, что наша ночь была невероятной, и спрашивала себя, будет ли она такой восхитительной в следующий раз?

Он посмотрел на нее сверху вниз.

Эли отвернулась, избегая встречаться с ним взглядом. Двумя движениями ножниц Джаред разрезал ткань ее платья, испытывая смешанные чувства. Он был рад, что она свободна, но теперь ему придется отодвинуться от нее, тогда как единственное, чего он по-настоящему хотел, – это заключить ее в объятия и прижать к себе.

– Спасибо.

Паджет смотрел, как Эли пытается сложить вместе куски погубленного платья, нервно поглядывая в сторону двери. Стремление помочь ей, позаботиться о ней и защитить ее росло в нем.

Он снял пиджак и набросил его ей на плечи.

– Вот. Надень это.

Девушка подняла глаза, и они были такие большие и синие, что ему захотелось утонуть в них.

– Спасибо, доктор Паджет.

– Доктор Паджет? После всего, что мы пережили вместе, ты не хочешь назвать меня по имени?

Ее губы искривились в ухмылке.

– Нет.

Его поразило, как много людей «случайно» оказались в коридоре, ведущем от кабинета Лайла Греншоу в вестибюль. Мужчины – некоторых он знал по больнице, других Джаред никогда раньше не видел – улыбались и одобрительно кивали ему. У некоторых хватило совести показать ему большой палец. Элисон прошла с высоко поднятой головой, глядя прямо перед собой, словно вокруг никого просто не существовало. Для стороннего наблюдателя все выглядело так, словно ее вообще не задел этот инцидент. Только Джаред мог чувствовать легкую дрожь холодной как лед руки, которую она перебросила через его локоть и сжала с такой силой, которой хватило бы на двух женщин.

Они были уже в дверях, когда начался обратный отсчет. Элисон застыла.

– Пять! Четыре! Три! Два! Один! С Новым годом!

Толпа в отдалении взорвалась аплодисментами. Бумажные трубы загудели, трещотки затрещали. Диджей поставил «Олд лэнг сайн». Они стояли в вестибюле одни, в стороне от праздника. Элисон посмотрела на него, она была уязвлена, ее силы были на исходе. По левой щеке поползла слеза. Он вытер ее большим пальцем.

– Мой новый год начинается просто ужасно, – печально констатировала она.

– Это смешно, – ответил Джаред, поднимая ее подбородок и опуская лицо, чтобы встретиться с ней губами. – Я только что подумал, что мой новый год начинается великолепно.

Эли попыталась что-то сказать. Он заставил ее замолчать поцелуем.

Утро понедельника было в реанимации таким же, как и всегда, только Эли приходилось игнорировать комментарии, высказанные в ее с доктором Паджетом адрес.

– Вы с доктором Паджетом, да?

– Он на вкус такой же аппетитный, как на вид?

– Что на нем было? Боксеры или шорты?

И тошнота.

Психосоматическое желудочно-кишечное расстройство. Вот и все, решила Эли. Ее переживания отразились на пищеварительном тракте. Конечно, она не беременна. Она совершенно отказывалась быть беременной. Иногда у нее и раньше бывали задержки. Особенно после чередования смен в больнице. Один раз у нее вообще не было месячных. Ничего страшного. Нет нужды паниковать. Если и через месяц месячные не придут, тогда она начнет паниковать, но не раньше.

Девушка сделала глоток имбирного эля из бутылки, которую поставила у высокой конторки на сестринском посту. Детский крик прорезал тишину больницы.

Поскольку у них был только один пациент младше двенадцати лет, девушка сразу побежала в третью палату. Четырехлетняя Тина Пател. Высокая температура, боль в ушах.

Занавески были задернуты, и она услышала расстроенный голос доктора Паджета:

– Давай же, Тина. Один быстрый взгляд – и готово.

– Тук, тук, – весело произнесла Эли, прежде чем раздернуть занавески и увидеть маленькую черноволосую девочку, которая отворачивалась от Джареда, прижавшись к спинке кровати и стараясь отодвинуться от него как можно дальше. Руками она закрывала уши, слезы текли по щекам.

– Подержите ее, – приказала Эли матери Тины, которая с видимым облегчением схватила дочь и прижала ее к себе.

– У нас две «скорых» в пути, – сказал Джаред, закрывая глаза и пощипывая переносицу. – Я пытаюсь перевести некоторых нетяжелых больных до того, как доедут «скорые».

Эли показала матери девочки на стул для посетителей рядом с каталкой:

– Присядьте. – Она вытерла плачущей девочке глаза салфеткой и сунула руку в карман своего халата за специальным леденцом, который всегда клала в карман, когда начиналась ее смена.

– Посадите ее к себе на колени, вот так. – Эли помогла Тине сесть. Затем присела на корточки перед ребенком и вытащила леденец – в виде персонажа из мультика. – Ты знаешь, кто это?

Тина слабо улыбнулась и кивнула.

Эли протянула ей леденец:

– Мне нужно, чтобы ты посидела спокойно, пока доктор Паджет посмотрит твои ушки.

Девочка насупилась.

– Если ты захочешь, чтобы он остановился, все, что тебе нужно будет сделать, – это поднять леденец, и доктор остановится. Давай попробуем, хорошо?

Девочка кивнула.

– Приступайте к работе, доктор Паджет.

Они обменялись улыбками. Джаред опустился на колени у ног матери, потянул девочку за ухо и поднял отоскоп.

Тина подняла леденец. Эли и Джаред знали, что она так и сделает. Доктор остановился.

– Превосходно. Теперь положите руку ей на голову, вот так, – сказала Эли матери. – А другой обнимите ее за плечи.

– Отлично, – похвалил Джаред, – давайте попробуем еще раз.

На этот раз Тина позволила доктору коснуться отоскопом начала ушного канала, прежде чем подняла леденец. Джаред остановился.

• Предыдущая
• 11/38
• Следующая