P.S. Я тебя ненавижу! - Усачева Елена Александровна - Страница 41

• Предыдущая
• 41/47
• Следующая

Эля лежала в кровати и вспоминала школу. Какие-то подробности ускользали, пропали эмоции, а местами было непонятно, почему она так поступала. Ну, карусель, ну, кукла… подумаешь! Чего из-за них так убиваться? И Алка не такая уж была подруга… Что это за дружба на созвучии имен? Разные они были. Дроновой хотелось светиться, быть со всеми, Сухова и одна чувствовала себя неплохо. До поры до времени. Потому что теперь она была не одна.

Вчерашний разговор с Овсянкиным по-странному перетряхнул все в Эле. Ей теперь тоже захотелось любви. Прямо как у Альки. Чтобы преданно смотрели в глаза, чтобы болели за твою удачу до хрипоты. И зачем она оттолкнула Овсянку? Все, что имела Виолетта, было бы сейчас у Эли. Может, снова ему позвонить? А лучше завести себе парня и приехать с ним на ипподром. Чтобы Овсянкин от зависти с коня навернулся.

Она мяла в руках телефон, борясь с диким желанием набрать номер Альки. Отлично понимала, что не надо этого делать. Что его надо оставить в покое. Что вчера он уже все сказал, что сегодня либо не подойдет к телефону, либо скажет то же самое. Она даже прокручивала в голове этот разговор и все равно хотела услышать в реале. Как скажет: «Але!», о чем заговорит в первую очередь. Надо было что-то с этим делать. Прямо хоть снова иди к подъезду Максимихина, хватай его за локоть и волоки на ипподром. Или? Около дома Максимихина можно кое-кого другого встретить. Что она суетится? У нее ведь уже есть на примете нужный парень. Таинственный Родион. Что-то зацепляло в его манере вести себя. Уверенность? Способность мгновенно меняться от холодности к вниманию? А вдруг все получится? Ведь не зря же он заговорил первым. Родиону достаточно увидеть ее на лошади, чтобы понять, какая она классная. Всадница это очень красиво. А потом они вместе поедут на ипподром. Тогда она отомстит…

Проснулся сотовый. Задремавшая Эля вздрогнула. Ей показалось, что это Родион. Он же обещал!

— Спишь, победитель? — бодро начал Миша. — Тебя с Ахтубом позвали на ипподром на соревнования первого звена.

— Когда? — Она ведь только что думала о том, что поедет на ипподром. Как быстро осуществляются ее желания!

Горло еще саднило. Она выкашливала кусочки слизи и кожи, трижды проклиная свой вчерашний молодецкий поступок.

— Через месяц. Они как раз подготовят нового бойца и выставят против тебя.

— Овсянкина? — догадалась Эля.

— И помимо Овсянкина хватает игроков. Приходи, будем с тобой серьезно работать. Петрович фургон заказал для перевозки лошадей. Поедет еще Анечка с Потерей, и посмотрим, кого посадить на Ликбеза.

Ничего себе гвардия собирается!

— Я сейчас, — заторопилась Эля и снова закашлялась. Проклятый чай! — Можно я с собой человека приведу?

— В седле сидит?

Эля вспомнила, как Родион уходил, как развевалось пальто, какой у него был уверенный шаг.

— Нет. Так, посмотрит, поездит немного.

— Давай! Но у тебя парк с понедельника. Ты помнишь?

Эля успела вчера так хорошо попрощаться с конюшней, что слова Миши не сразу уложились в голове. Значит, ничего не кончилось. Жизнь продолжается!

Весь день она ловила себя на том, что ждет звонка. Все уже было так хорошо продумано, оставалось малое — появление героя, таинственного Родиона не Раскольникова. Она постоянно вспоминала его шарф, разлетающиеся полы пальто, улыбку. Овсянкин прав, пора влюбляться. Она уже влюбилась. Он ведь такой солидный. В офисе каком-нибудь работает. Или у папочки на фирме.

Родион не звонил. Эля вертела сотовый в ладони, не знала, куда сунуть, чтобы непременно услышать вызов, чтобы успеть подойти. Эта встреча была не случайна, совсем не случайна. Настоящая судьба — сам заговорил, сам дал номер телефона, сам представился.

Она так и видела небесного ангела, спустившегося к ней во двор. Как он осенил ее и Родиона белым крылом. Как все уже было решено заранее.

Решила, если сам не объявится, она позвонит. Не сразу. Зачем торопиться? Ближе к субботе. Неделя — хороший срок, чтобы можно было напоминать о себе.

Первый день каникул выдал пасмурное небо. Хмарь норовила залить, заморосить гуляющих.

Анечка сияла. С порога конюшни кинулась на шею Эле.

— Ой, я так рада! — верещала она, звонко чмокая Элю в ухо. — Говорили, что тебя выгоняют.

Эля смеялась. Радость доставляло все — и то, что из секции не выгнали, и что с Овсянкой определилось, и из-за Максимихина, с которым она уже решила мириться. И что чувствовала себя почти влюбленной. Да какое там «почти»! Влюблена она была. Взаимность была всего лишь вопросом времени. Не просто так их пересекла судьба во дворе.

— Ой! — вздыхала Анечка. — Как же мы теперь будем без Овсянкина! А ты видела, с кем он приходил на соревнования? Вот страх-то, да? Я бы Алечку на твоем месте убила! Как он может так с тобой поступать? А вообще — все парни сволочи. Чуть что, сразу в кусты. Я тут как-то встречалась с одним. Вот уж пустота. На кино у него денег нет, на кафе денег нет, а раз пришли поесть — так он устроил концерт. Сладкое нельзя, мясо с утра вредно, в салате у него какое-то неправильное сочетание овощей нашлось. Еле от него отделалась.

Для работы им дали «Во в квадрате» — Волгу с Волком, двух невысоких смирных коньков. Анечка старательно вычищала Волка, так что несчастная животина стала поднимать заднюю ногу, собираясь лягнуть поборницу чистоты.

— Нет, ну это вообще! — тянула Смолова, вычесывая хвост. — А ты знаешь, что твой любимый Овсянкин на центральном ипподроме теперь будет заниматься и что его ставят на первое же соревнование. Эх, жалко, мне Ликбеза не дают, я бы на нем такое показала…

Эля лениво водила скребком по крупу Волги. Серый в гречку конь философски мотал мордой, отмахиваясь от Эли хвостом.

— Ничего! Мы ему отомстим! — пробормотала Эля и закусила губу.

Что же в нее эта месть так въелась? Всем-то она хочет мстить. Ну почему Господь Бог сразу не делает так, как хочется Эле? Все надо поправлять, все делать за него.

И без того пасмурное небо нахмурилось окончательно. Детей на площадке не было. Только какая-то мамаша, увидев их с Анечкой на лошадях, побежала от входа. Ее мальчика они и катали. Эля вела Волгу за повод, Анечка ехала на Волке следом, отвечая на восторженные вопросы мамы мальчика. Они вернулись к площадке, мальчик еще немного посидел в седле, изображая из себя лихого наездника, потом Волга шарахнулся от выскочившей мелкой собаки. Мальчик скатился на руки мамы.

Псинка возмущенно прыгала вокруг коня, лаяла. Волга осторожно переступал с ноги на ногу. Недоразумение, которое почему-то именовалось собакой, маленькое и лохматое, билось, собираясь окончить жизнь под копытами лошади.

— Ты чей? — удивилась Эля, понимая, что уже знакома с этой ошибкой природы. Она видела это маленькое прыгучее лохматое создание. Только в прошлый раз собака не была столь резвой, больше походила на мумию самой себя, сильно дрожала и не шевелилась. Может, псина так себя вела, потому что с ней и не собирались никуда идти. А вот сегодня привели. Прямо в парк. Почему бы не порадоваться такому событию, не попрыгать?

— Смотрите! Лошади!

Она бы его не узнала. Без пальто, без шарфа, затянутого мудреным узлом, без локона, падающего на лоб. Рубашка, джинсы, кроссовки, кудрявые волосы, расчесанные в вихревом беспорядке. Родион. Для полного узнавания он улыбнулся, и все вставало на место. Это был он! С приятелем.

— Привет! — Эля повела Волгу навстречу.

— Твоя животина?

Родион тянул руку к морде коня. Длинные загорелые пальцы, очень красивое лицо. У Эли дух перехватило. Она столько ждала звонка! И вдруг такая внезапная встреча.

Родион повернулся к Эле.

— Э! Да мы виделись! Я тебя знаю?

От неожиданного прозрения, что Родион и не думал ей звонить, что он вообще забыл об их разговоре, Эля молчала. Проверила только, чтобы рот не открывался от удивления. Как-то все это было неправильно. Ведь уже столько напридумано, столько загадано, такая запланирована любовь…

— Подожди! — щелкал пальцами Родион, широко улыбаясь. — Это же ты, лошадница? «Владелец заводов, газет, пароходов»! Элли из Волшебной страны!

• Предыдущая
• 41/47
• Следующая