Жизнь такая, как надо: Повесть об Аркадии Гайдаре - Малюгин Владимир Николаевич - Страница 42

— Так уж и нельзя? — удивился Гайдар.

— Честное комсомольское, нельзя!

Они подружились — Зоя и Гайдар. Вместе играли в снежки, лепили больших снежных баб. А еще катались на коньках, ходили на лыжах и громко распевали любимые песни.

Гайдар, закинув голову, смотрел в синее бездонное январское небо и выводил чистым голосом:

А Зоя подхватывала за Гайдаром песню, и ее голосок звенел как песня жаворонка:

А потом они вместе в два голоса пели и радовались, что у них так хорошо получается:

По воскресеньям к Зое приезжала мама — Любовь Тимофеевна. В первый же приезд Зоя познакомила ее с Аркадием Петровичем.

— Очень давно, — сказала Любовь Тимофеевна, крепко пожав руку Гайдара, — когда мы с детьми читали ваши первые книги, Зоя спрашивала, какой вы, где живете и нельзя ли вас увидеть…

— Я самый что ни на есть обыкновенный, — ответил Гайдар, — живу теперь в Москве, отдыхаю в Сокольниках, и видеть меня можно весь день напролет.

Да, Зоя видела Гайдара весь день напролет. Он читал ей свои стихи. Зоя декламировала стихи своих любимых поэтов и очень любила петь. Особенно ей нравилась бетховенская «Песенка Клерхен».

И вот сейчас Гайдар внимательно слушал Зою, которая увлеченно пела:

Голос девушки звенел, и столько в нем было чистоты, силы, что Гайдару стало вдруг так легко, так светло и радостно на душе, словно тяжелая болезнь навсегда ушла от него и он снова был семнадцатилетним веселым мальчуганом, ровесником вот этой милой девчушки.

А Зоя продолжала петь:

Здоровье Зои улучшалось, и она с нетерпением ждала того дня, когда сможет пойти в школу: ей так не хотелось из-за болезни оставаться на второй год, а то еще, чего доброго, брат Шура, он моложе ее, окончит среднюю школу раньше…

Зоя поделилась этими мыслями с Гайдаром, и он успокоил ее: конечно, она догонит своих товарищей!

Однажды, когда Гайдар стал рассказывать Зое о гражданской войне и о том, как храбро сражались его товарищи, как отступали, наступали, умирали, но не сдавались ни Петлюре, ни батьке Махно, ни бандиту Антонову, Зоя вдруг спросила Гайдара:

— Аркадий Петрович, а что такое счастье?

Гайдар заговорил не сразу. Раскурил трубку, выпустил струю дыма, раздумывая:

— Ну что тебе ответить? Есть, конечно, такое счастье. Ради него живут и умирают настоящие люди. Но такое счастье наступит еще не скоро…

— Только бы наступило, — тихо сказала Зоя.

— Непременно наступит!

На другой день Зоя уезжала из санатория. За ней приехала мама. Гайдар проводил Зою и Любовь Тимофеевну до калитки: ему стало немного грустно, как это всегда бывает, когда расстаешься с друзьями — все равно, с большими или маленькими. Прощаясь, Гайдар протянул Зое книжку.

— Моя. На память…

Зоя взглянула на обложку и улыбнулась: на ней были нарисованы два забавных мальчугана — Чук и Гек.

— Спасибо, Аркадий Петрович! Поправляйтесь.

Зоя раскрыла книжку. Крупным почерком — каждая буковка отдельно — на титульном листе рукой Гайдара было написано:

«Что такое счастье — это каждый понимал по-своему. Но все вместе люди знали и понимали, что надо честно жить, много трудиться и крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю, которая зовется Советской страной».

Эти слова о счастье он взял из своего нового рассказа «Чук и Гек» — рассказа о забавных мальчуганах, о Советской стране, ее прекрасных людях, о счастье, которое надо беречь.

Пламя второй мировой войны все больше разгоралось на земле, и об этом Гайдар не мог не напомнить в своем рассказе. Не зря ведь его маленькому другу Геку приснился странный сон.

Уж кто-кто, а он, Гайдар, военный человек, хорошо понимал, что впереди еще немало жестоких боев, и к ним он готовил своих маленьких друзей. Ведь недаром нет у него ни одной книжки, в которой бы он не писал о Красной Армии и о том, что завоеванное отцами счастье надо беречь и защищать.

Вернувшись из санатория в Москву, в Большой Казенный переулок, Гайдар увидел на письменном столе целую пачку писем и среди них два со штемпелем «Арзамас».

Ох, да он совсем и забыл, что перед тем как уехать в санаторий, он послал письмо Мите Похвалинскому, правда, адрес его он забыл и тогда написал так: «Арзамас, Мите Похвалинскому, что живет недалеко от М. Мелибеева». Но, видно, и с таким адресом почтальоны доставили письмо по назначению.

Второе письмо было от сына Мити — Юрки-фигурки.

«Здравствуйте, Аркадий Петрович! Вот уже прошло шесть лет ровно, а вы как будто позабыли, что на свете есть город Арзамас. А когда вы были здесь, в Арзамасе, то говорили, что этот город хороший. А перед отъездом давали мне расписку, что приедете, как только напишете три книги. Вы уже их написали, а не едете.

Когда вы были здесь, то я был маленький, сейчас вы меня наверняка не узнаете. Я прочитал много ваших книг. Сейчас я вам перечислю: «Военная тайна», «Школа», «Дым в лесу», «Дальние страны», «Тимур и его команда». Вот я слыхал, что вы написали книгу «Комендант снежной крепости», а достать не могу.

В Арзамас приезжайте обязательно. А если не приедете, то, значит, вы зря давали расписку. Вот только я ее потерял, но это ничего, у меня есть свидетели…

Вам шлют привет все: папа, мама, я, Адик наш».

Гайдар улыбнулся: ну и забавный человек этот Юрка-фигурка! Вот уже и писать научился, да еще как — целую дипломатическую ноту закатил: «Если не приедете, то, значит, вы зря давали расписку». Молодец Юрка!

Милый, хороший человек, если бы ты знал, как хочется снова побывать в родном городе!

Письмо Юрки-фигурки растревожило Гайдара, ему захотелось прямо сейчас же сложить в полевую сумку зубной порошок, пачку крепкого табаку, полотенце, несколько чистых тетрадей и — прощай, Москва, здравствуй, Арзамас!

Но сейчас уехать нельзя, никак нельзя: дела не пускают. И тогда Гайдар твердо решил — ехать в родной город летом. Да, летом — в июне или, в крайнем случае, в июле, не позднее.

Но поехать в Арзамас Гайдару не пришлось.

Грянули события, которые спутали не только его планы, но и планы всех советских людей…