Расскажи, как живешь - Кристи Агата - Страница 22

• Предыдущая
• 22/46
• Следующая

В Джараблус отправляем новый комплект документов (с гербовыми марками), но, покуда они в пути, до нас доходят слухи, что тело собираются поездом отправить назад в Камышлы. Срочно посылаем телеграмму, чтобы предотвратить этот кошмар.

Силы наши уже на исходе, но внезапно в Джараблус прикатывает таксист, размахивая забытыми документами.

– Надо же, – восклицает он, – вот ведь оплошал!

Похороны наконец совершаются как положено. Наша репутация, говорит Алави, спасена. Французский комендант и его подчиненные убеждаются, что мы и впрямь сумасшедшие. Рабочие считают, что мы поступили очень правильно. Мишель чувствует себя оскорбленным: где же economia?!

От обиды он ни свет ни заря стучит под нашими окнами в «тутти» – мы еле заставили его это прекратить.

«Тутти» – так называются жестяные канистры из-под бензина и все, что из них мастерят. Что бы сирийцы делали без этих жестянок? Женщины набирают ими воду из колодца, эти же канистры разрезают на полосы, распластывают молотком – и ими кроется крыша Как-то в порыве откровенности Мишель признался, что самая большая его мечта – построить дом полностью из «тутти».

– Это будет очень красиво, – благоговейно произносит он, – очень красиво!

Раскопки в Шагар-Базаре идут полным ходом, и из Лондона на последний оставшийся месяц нам в помощь приезжает Б. Наблюдать за ними, когда они вместе, Б, и Мак, – одно удовольствие. Они поразительно разные по характеру. Б., в отличие от Мака, весьма общительная личность. Но они прекрасно ладят, хоть не перестают друг Другу изумляться.

Мы собрались ехать в Камышлы, и тут Б, вдруг проявляет трогательную заботливость:

– Я лучше останусь со стариной Маком. Бросать его здесь одного на целый день как-то нечестно.

– Мак любит одиночество, – успокаиваю я его.

Б., похоже, не верит и идет в «чертежную».

– Послушай, Мак. Хочешь, я останусь? Одному, наверное, жутко скучно целый день?

На невозмутимом лице Мака отражается ужас.

– Да нет. Я давно мечтаю побыть один!

– Странный парень этот Мак, – говорит Б., когда мы трясемся на ухабах по дороге в Камышлы. – Вы видели вчера закат? Такое великолепие! Я поднялся на крышу, полюбоваться, а там уже наш Мак. Я, наверное, слишком бурно восторгался, а он, представьте, не проронил ни слова.

Даже не ответил, зачем полез на крышу, хотя я думаю, тоже смотреть закат.

– Да, он часто поднимается туда по вечерам.

– Но тогда странно, что он ни слова не говорит!

Я живо представляю себе Мака, молча внимающего восторженному жужжанию Б. Позже, усевшись на свой любимый коврик. Мак наверняка опишет в своем дневнике их с Б. «беседу»…

– А вам разве не кажется… – Б, упорно пытается выяснить, что же такое с Маком. Но не тут-то было В этот момент Мишель вылетает на середину дороги, жмет на акселератор и мчится прямо на бредущих по дороге двух старух и старика, мирно погоняющих своих осликов. Те с воплями бросаются врассыпную, а Макс вне себя от ярости – какого черта! Он же мог задавить их!

Похоже, именно это Мишель и намеревался сделать.

– Ну и что? – говорит он, размахивая обеими руками, а руль бросив на волю судьбы. – Это же мусульмане!

Выразив таким образом чисто христианское, на его взгляд, стремление к истине, он надолго обиженно замолкает. «Какие же вы христиане, – написано на его скорбной физиономии, – если так слабы и нестойки в вере?» Макс говорит, чтобы он больше не смел покушаться на жизнь мирных магометан, – по крайней мере, пока служит у нас, – на что Мишель бормочет сквозь зубы:

– Чем быстрее все магометане помрут, тем лучше!..

Кроме наших обычных дел в Камышлы – посетить банк, побывать в магазине Яннакоса и нанести визит вежливости французам, у Б, здесь есть еще личная забота: он должен получить из Англии посылку – две пижамные пары. Нам пришло официальное уведомление, что посылка находится на почте, и мы отправляемся туда.

Почтмейстера, естественно, нет на месте, но по нашей просьбе его вскоре отлавливает посыльный служащий с бельмом на глазу.

Почтарь является, зевая во весь рот, облаченный в очень веселенькую полосатую пижаму. Несмотря на то, что мы явно его разбудили, он очень любезен, пожимает нам руки и светским тоном спрашивает, как продвигаются раскопки. Не нашли ли мы золото? Не выпьем ли чашечку кофе?

Наконец, когда все церемонии соблюдены, мы переходим, собственно, к цели нашего визита. Наши письма теперь приходят на почту в Амуду, – и это очень прискорбно, поскольку тамошний престарелый почтмейстер считает их столь ценными, что прячет в свой сейф под замок и напрочь про них забывает. Но поскольку посылка для Б, находится здесь, в Камышлы, то нам приходится вести переговоры с местным почтмейстером, чтобы ее вызволить.

– Да, – говорит он важно, – такая посылка имеется.

Она пришла из Лондона! Большой, должно быть, город!

Как бы я хотел там побывать. Посылка адресована мосье Б. А-а, так это и есть мосье Б., наш новый коллега?

Он снова горячо пожимает ему руку и рассыпается в комплиментах. Б, вежливо отвечает по-арабски. После всех этих интерлюдий мы робко возвращаемся к разговору о посылке.

Да, говорит нам почтарь, посылка до последнего времени находилась здесь, а теперь она в таможне. Мосье Б., конечно, понимает, что все посылки должны подвергаться таможенному досмотру. Б, возражает: там всего лишь носильные вещи! Почтарь упрямо твердит:

– Да, да, конечно, но таков порядок.

– Значит, нам следует отправиться в таможню?

– Да, это было бы разумно. Но только сегодня я бы не стал этого делать. Сегодня среда, а в среду таможня не работает.

– Выходит, завтра?

– Да, завтра таможня будет открыта.

– Простите, вероятно, это означает, что я должен явиться за посылкой завтра?

Почтмейстер невозмутимо отвечает, что мосье Б., конечно, может явиться завтра, но это не значит, что он получит свою посылку.

– Но почему?

– Потому что после того, как все формальности на таможне будут выполнены, посылка снова поступит на почту.

– Значит, я должен буду прийти сюда?

– Точно. Но завтра это будет невозможно, потому что завтра закрыта почта, – с нескрываемым торжеством сообщает наш собеседник.

Мы пытаемся найти какой-то выход, и выясняется, что при любом раскладе выигрыш – на стороне чиновника.

Тогда мы набрасываемся на беднягу Б. – мог бы и сам привезти свои чертовы пижамы, вместо того чтобы отправлять их по почте.

– Не мог! – защищается Б. – Это весьма необычные пижамы!

– Весьма необычные, – соглашается Макс, – судя по тому, сколько из-за них приходится терпеть неприятностей!

Мы же не можем гонять грузовик каждый день в Камышлы за твоими пижамами!

Мы долго уговариваем почтмейстера позволить Б, подписать все необходимые бумаги сейчас, но тот несокрушим: все почтовые операции совершаются после таможенных, а не наоборот. Потерпев поражение, мы покорно удаляемся, а победитель отправляется спать дальше.

Является взволнованный Мишель и сообщает, что сделал чрезвычайно выгодную покупку: две сотни апельсинов по чрезвычайно низкой цене. Как обычно, он получает от нас нагоняй. Неужели он думает, что мы сумеем их съесть до того, как они испортятся? Если, конечно, они уже не испорчены.

Ну, некоторые чуть подгнили, признает Мишель, но зато очень дешевые, да еще ему лично сделали огромную скидку. Макс соглашается пойти посмотреть на апельсины. И велит их сразу выбросить: большая часть плодов уже покрыта зеленой плесенью! Мишель печально бормочет:

– Economia! Все-таки там есть и хорошие…

Он уходит и возвращается с тощими курами, волоча их за связанные ноги. После еще нескольких покупок, «очень выгодных» и не очень, мы едем домой.

Дома я спрашиваю Мака, как он провел день, не скучал ли…

– Чудесно! – В его голосе звучит неподдельный восторг.

• Предыдущая
• 22/46
• Следующая